Читать книгу "Ведьма полесская - Виталий Кулик"

— Чего лыбишься? — неожиданно резанул голос Марыли, а глаза её сверкнули такой злостью, что Степану сделалось очень уж неуютно под напором такого взгляда.

Не по нутру было приказчику, чтобы с ним бабы вот так разговаривали. И даже Марыле, этой упрямой овце, он не позволит грубить себе. Дерзость её сначала вызвала у Степана раздражённое сопение, и он уже хотел было поставить на место эту заносчивую стерву, прикидывающуюся агнецом. Потом он подумал, что, наверное, Марылька его не поняла, и снова со злостью повторил:

— Прохор твой, говорю, с Янинкой якшается.

— Без тебя знаю, — тихо, но жестко процедила Марыля.

Казалось, что под прищуренным её взглядом, устремлённым в сизую даль, вот-вот начнёт таять снег.

Приказчик ничего не понял и решил ещё больше надавить на рану в душе молодой матери:

— По душе, видать, пришлась твоему мужику ведьмина дочка. Покладистая девка попалась, не то что некоторые, — косой взгляд на Марыльку красноречиво говорил, в чью сторону прозвучал намёк. — Да и хвалёный твой Прошка своего не упустит. Небось не она первая у него такая, — смаковал каждое слово Степан.

Уязвлённое самолюбие приказчика мстительно торжествовало. Он наслаждался страданием несговорчивой молодицы и, видя мрачное лицо Марыли, ещё больше распалялся. Дальше его уже и вовсе понесло взахлёб.

Марылька застыла в задумчивом оцепенении. Казалось, что от горя она совсем не слышала «упоительных напевов» приказчика. Затем, словно очнувшись, она одарила Степана презрительным взором и одним лишь словом:

— Замолчи.

Но не тут-то было! Приказчик решил хоть так расквитаться за неудачу. Он знал, что каждое его слово солью ложится на душевную рану Марыли. Пусть виновница его страданий тоже сполна испробует такую чашу терзаний!

— Сам-то я только раз мельком и видел эту девку. Хоть и дикая, да уж покрасивше тебя будет. Эх, повезло твоему Прошке! Вот только не знаю, где жить будут, если сбежит от тебя…

— Закрой рот — простудишься ненароком, — совсем тихо произнесла Марыля, и приказчик содрогнулся от вдруг охватившего его озноба…

Она молча несла недостиранное тряпьё и свою беду домой, к неверному мужу. Тяжесть этой ноши подкашивала женские ноги, скрывала тропинку за пеленой слёз. «Ну чего разревелась?! Знала же, что такое может быть! Всё выжидала… Вот и дождалась!» — корила себя Марылька, в глубине души осознавая, что во всём сама виновата… Но как бы там ни было, никто и никогда не увидит Марыльку слабой! А силу и стойкость молодой матери придавала безграничная любовь к кровинушке своей. Это была поистине великая материнская любовь к своему дитяти.

Степан угрюмо глядел вслед так и не покорившейся Марыльке, но теперь его душу всё же грело злорадное удовлетворение.

— Так тебе и надо, сучка… любимая, — еле слышно прошептал он и, в сердцах сплюнув, тоже направился домой к «своему счастью».

А поднявшийся холодный ветер трепал расстёгнутые полы кожушка, стараясь пробрать до самых костей разгорячённое тело приказчика…

К вечеру у Степана поднялся сильный жар, горло заложило. Угловатая Авдотья хлопотала у печки, отпаивая мужа отваром малинника, да всё приговаривала:

— Говорила ж тебе: не носись расхлёстанный! Не послухался, вот и добегался! Проняло холодом где-то сильно… Теперь пополежишь, пока простуда вычихается!

Степан лежал молча, укрытый зипуном да целой горой постилок. Ему было так худо, что он совсем не слышал обрыдших причитаний Авдотьи. В горячке приходилось постоянно облизывать пересохшие губы, а в воспалённой голове не давала покоя назойливая мысль о предостережении Марыли насчёт простуды: «Надо ж… как в воду глядела».

Как только в состоянии больного наступало облегчение, его тут же охватывал зудящий интерес: «Вот бы хоть краем уха подслушать да одним глазком поглядеть, что у них там дома творится!»

А в хате Логиновых ничего и не происходило. Странно, но и на этот раз Марылька и словом не обмолвилась с мужем о раскрывшемся его обмане. Может, так оно было и к лучшему…

Но всё же с этой поры Марылька стала более замкнутой. Установившиеся неестественные отношения в семье Прохора, видимо, устраивали обоих. Марылька не пилила мужа по поводу его измен, а Прохор, думая, что жена ни о чём не догадывается, продолжал частенько навещать свою зазнобу. И весь деревенский люд с любопытством наблюдал за такой жизнью этой молодой троицы. Особо сметливые гадали и со смакованием предполагали, какая всё-таки будет развязка. А развязка назревала, наливалась ядовитым соком, и в том, что что-то должно случиться из ряда вон выходящее, не сомневался уже никто! Что ж, время покажет…

Глава 24

А время шло своим чередом. И никакие события не могли сбить ритм этого явления. Ни радость, ни горе, ни войны, ни даже всемирный потоп не могли повлиять на ход времени.

Закончилась зима; прошла и весна. Согретая знойным солнцем земля перешагнула уж и пору летнего зенита.

С тревогой в душе Янинка шла в Черемшицы к своей товарке Дуняше. Визит к подружке был лишь предлогом. Девушке очень хотелось хоть что-то разузнать о Прохоре.

Вот уж третья неделя пошла после их последней встречи, и за эти дни от возлюбленного ни одной весточки. В последнее свидание Янинку сильно встревожило странное поведение Прохора. Его вкрадчивые вопросы об её отношениях с матерью и задумчивое состояние насторожили тогда девушку. На её же расспросы, что случилось, он отмалчивался. Догадка напрашивалась сама собой: Прохору, наверное, кто-то что-то сказал совсем уж плохое о ней. Скорее всего, он и её начал подозревать в колдовстве, но прямо спросить об этом не решался. Так предполагала обеспокоенная девушка.

Почувствовав отдаление Прохора, Янинка встревожилась не на шутку. Каким-то внутренним чутьём она тогда поняла, что теряет его. Как она хотела, чтобы этот её дар хоть иногда ошибался! Но нет! Прохор не появился ни в следующий урочный день, ни после.

А именно в эти последние дни бедная девушка как никогда нуждалась во внимании и участии. И причина для этого была более чем веская. Но, видимо, жестокая судьба-разлучница всячески пыталась обречь юную красавицу на сводящее с ума одиночество.

Направившись к Дуняше, Янинка сначала торопливо шла по наезженному шляху, а потом, решив срезать путь, свернула к речке. Где по гребле, где через гать, огибая топкие болотистые места, она легко и привычно двигалась по неудобной для ходьбы местности.

Змеёй виляя вдоль речки, тропинка выходила к околице села, как раз к тому месту, где бабы обычно стирали, а ребятня купалась. Янинке не хотелось сейчас попадаться на глаза кому-нибудь из черемшицких баб. Приближаясь к мосткам, она замедлила шаг и стала пристально всматриваться в блестящую сквозь заросли водную гладь. Она пыталась выяснить, не полощет ли кто бельё. Но пока ничего разглядеть было невозможно.

Осторожно пройдя ещё немного, Янинка вдруг вздрогнула от внезапного истошного бабьего визга, криков и неуёмного детского рева. Судя по поднявшемуся гвалту, случилось что-то ужасное.