Читать книгу "Пропавшая экспедиция - Станислав Рем"

— Кого представляет Терёхин?

— Отец или сын? Если отец, царство ему небесное, то сам себя. Вырваться желал в верха. Турпоход был ещё тот…

— А почему вы не захотели дать ему возможность исследовать курган? Свихнулся бы мужичок, да и все дела, — иронично заметил СЧХ.

— Эка, как просто, — в свою очередь усмехнулся декан. — А если бы всё произошло наоборот? Да и не в этом дело. Терёхин видел курган исключительно в военных целях. На что и делал ставку.

— Эколог-то?

— А чему удивляетесь? Или вы по сей день наивно думаете, будто партии всяких там «зелёных» существуют исключительно по нравственным порывам? Могу огорчить: все работают за счёт бизнес-структур. И существуют исключительно для того, чтобы аргументированно защищать интересы хозяина. Яркий пример: газопровод «Северный поток». Как «зелёные» были против его строительства и ввода в эксплуатацию! А «отстегнули» им десять миллионов евро — и нет проблем. Стройте что угодно. Мы даже в вашу честь фонд создадим. И советские экологи были ничем не «зеленее» их западных коллег. Так что тут с моралью всё в согласии.

А вот сынок Терёхина, тот уже вошёл в контакт с нашим противником. В том числе и из-за рубежа. Предполагаю, отец оставил ему в наследство копии, а может, и оригиналы некоторых документов из отдела Бокия. Вот налоговик и приторговывает информацией.

— А правительство знает о том, что происходит?

— А зачем? — Ельцов снова дал отмашку Матвею Харитоновичу, и СЧХ решил, что декан сейчас прервёт диалог, однако Ельцов неожиданно присел на стул. — Что есть наши правители, Сергей Викторович? Те же люди. Простые смертные. Бизнес-элита. За денежные знаки, не моргнув, Родину продадут. — Юрий Николаевич облизнул пересохшие губы. В интонации его голоса не было и намёка на зависть или неудовлетворённость. Только констатация факта. — Куда им доверять такие вещи? Объект не может быть чьим-то. Даже народа. Он — сгусток информации. Вселенная. Как космос может принадлежать человеку? Предмет огромной созидательной и разрушительной силы? Лично я очень сомневаюсь в том, что у нас получится использовать эту энергию в нужном, мирном, русле. Мы просто не доросли до понимания данного явления духовно! Как не дорастут и наши дети и даже правнуки. Потому как человек, в духовном плане, не желает эволюционировать. Нам удобно оставаться такими, какими мы были.

Человечество вместе с христианством сделало круг. Спустя две тысячи лет мы снова вернулись к животным потребностям: «Хлеба и зрелищ!». Господи, о чём можно говорить, когда даже служители церкви — и те больше заботятся не о душе, а о теле. Даже в суде за честь и достоинство выплачивают «моральную компенсацию». И вы хотите такому обществу отдать объект? На что его в первую очередь употребят?..

Вот такие-то у нас непонятные тёмные игры, Сергей Викторович. — Ельцов рывком поднялся на ноги. — Простите. Накипело. Мне пора. В лагере мой человек дал сигнал, началась финальная фаза действия. — Декан натянул на голову бейсболку. — Если позвоните генералу и тот на время изолирует Терёхина, наш противник на Гилюе окажется в растерянности. Без ценных указаний сверху дневник Профессора превращается в простую тетрадь. И в этом случае мы с ними расходимся, как в море корабли. Если же промолчите… Прощайте!

* * *

Дмитриев со щелчком вставил рожок в тело автомата. Теперь можно не таиться. Даже наоборот, следует хорошенько шумнуть. Донченко поднял пистолет в воздух, нажал на курок. Выстрел гулким звоном ударил по перепонкам. Мишка поморщился.

— Как думаешь, скопом ломанутся или как?

Лёха шмыгнул носом: всё-таки холодная ночь да сырая земля сделали своё дело. Теперь как бы не пришлось пол-отпуска проваляться на больничной койке.

— Или что, — в голос отозвался опер. — Наверняка нас уже окружают. Единственно, со стороны реки у них прокол. Но там Леший, а значит, станут ждать его. И вот когда возьмут в плотное кольцо, тогда и начнётся беседа.

— А раньше?

— А зачем нам раньше? — Лёха прикурил. — Наконец-то хоть подымить можно. Нам нужно, чтобы всё было вовремя. Но тому как они себя будут вести, станет понятно, какие у них есть распоряжения на наш счёт. Если медленно и не торопясь, да торгуясь за своих боевых, мирно спящих товарищей, то у нас ещё есть все шансы встретить Новый год.

В нескольких метрах от палатки неожиданно щёлкнула ветка. Донченко моментально повёл в ту сторону стволом и выстрелил вторично в воздух.

— Мужики, — Лёшкин голос звонко разнёсся по тайге, — сохраняйте дистанцию. Я у вашего Лешего во взводе был «замком». Позывной «Дон». Если это трепло вам о моей трусости болтало, то должны знать: перед тем как обоссаться я обычно стреляю. А потому вашему самому молодому гвардейцу советую притормозить и остаться на месте.

— Леший нам про тебя много чего наговорил. И, как вижу, в основном сказки, — донёсся глухой голос с противоположной стороны леса. — Пацаны живы?

— Своих не трогаем.

— Приятно слышать умные слова. Есть предложение?

— У нас всегда есть что предложить.

* * *

Кузьменко тоже услышал выстрелы. Два выстрела — не случайно. Значит, в лагере не всё в порядке. Первым позывом было вернуться к реке. Но десять тысяч долларов, из которых он уже получил три, взяли верх над рассудком, и Леший снова медленно опустился на землю, в зарослях багульника.

Девчонка, будь она неладна, спряталась. Исчезла. Растворилась. Будто и не было. И всё произошло именно так, как рассказал «босс». Заказчик. Вот ведь до чего дошла наука! Доченька повторила путь папаши. А всего-то и нужно было её к этому подстегнуть.

Леший огляделся. На вершине сопки, никак себя не выдавая, он просидел уже более четырёх часов. Спина затекла. Ноги тоже. Свались сейчас на него опытный боец — сомнёт в два счёта. Но девка — не солдат. Сил кинуться к ней, скрутить и вырвать тетрадь, если нашла, хватит. А там… То что он в лагерь с дневником не вернётся, факт. Он тут же устремится вверх по течению Гилюя, к посёлку Тындинскому. Где его ждёт «вертушка»… Леший усмехнулся, представив вытянутую рожу Свата, командира отряда. Тот-то думает, будто у него все бразды правления, а «босс» в последний момент решил иначе. Подстраховался. И правильно сделал.

Леший чуть привстал, с наслаждением ощутил, как в ноги ударила горячая волна: в застоявшиеся чресла прилила кровь. В паху тоже стало приятно. «Нет, всё-таки перед тем как уйти, — мысленно решил Кузьменко, — он девку оприходует. Зачем добру в тайге пропадать?»

* * *

Вика долго разглядывала тетрадь, не решаясь её открыть. Будто табу или некое иное проклятие лежало на этом плотном свёрнутом в рулон прямоугольнике. Время шло. Луч солнца медленно переместился сначала на руку, нежно обогрев её, потом на свёрток, будто говоря: «Не бойся. Открой». И это решило сомнения.

Сразу же Вика узнала почерк отца. Тот же знакомый полёт пера, те же размашистые, будто рисованные, буквы. Та же «с» с крючочком вверху. И маленькое, прописное «д», с резким, угловатым, будто хвост русалки, окончанием. Это был папин дневник.