Читать книгу "Деревянные облака - Эдуард Геворкян"

Пастан, прищурив глаза, смотрит в сторону.

Астхик оборачивается за взглядом кошки и видит себя, идущую от стены. От зеркала, хитро улыбаясь, отделяется и направляется к Астхик точная ее копия – те же лицо, волосы, только глаза изумрудного цвета – это ее брат-близнец Азарас. В зеркальных складках замигали, запрыгали цветные пятна. Седраг не любит, когда младшие подходят к зеркалам.

В руках у Азараса трубка для харканья, он хочет стрельнуть в Пастан, но Пастан замечает это, и Азарас прячет трубку за спиной. Он подходит к барабану, на котором лежит Пастан, наклоняется к земле, набирает в руку горсть песка и начинает сыпать его на барабан, рядом с хвостом кошки. Азарас протягивает руку к кошке, чтобы погладить, но та исчезает, растаяв в воздухе. Ей безразличен Азарас.

Астхик села на барабан. Азарас присел рядом и осторожно дотронулся пальцем до ее плеча. Она вздрогнула, но ничего не сказала. Ей показалось, что она видит дом и двор в последний раз – и зеркальные стены, и красный песок у стен, и нависающие над двором грузные крепления Неба, и овал дома… в последний раз.

Она знает, что все кажущееся – случится. Она встает и сбрасывает руку Азараса. Младший обижается, но она, не обращая на него внимания, медленно идет к дому, в дверях которого появляется Сохранитель Седраг, одетый в белые ниспадающие одежды и головной убор. Астхик оборачивается, берет Азараса за руку и говорит: «Сохранитель Седраг и тебя призывает!» Но Азарас вырывает руку с видимым недовольством, в котором можно прочитать его мысли: «Я не маленький, нечего вести меня за руку».

Астхик первая входит в помещение, тихий прохладный коридор которого выложен камнем. Плиты звенят под ногами. Астхик не оборачивается, но она знает, что за ней неотступно следует всевидящий зрак Сохранителя Седрага. Ее догоняет Азарас, и в зал они вступают вместе.

Младшие удивлены – зал полон Сохранителями, а на большом ложе восседает Хранитель. Младшие только однажды видели Хранителя, когда Великая Вода чуть не залила зеркальные стены.

Седраг встает на некотором расстоянии от Астхик.

– Вот они! – Голос Седрага громок и высок.

Сохранители выстраиваются в ряды прощания, и младшие, еще не понимая смысла происходящего, идут к ложу Хранителя.

Астхик становится страшно. Она вспоминает ночные рассказы в комнате младших о Колесе и Очищении, невероятные истории о прохождении кругов памяти, она помнит глаза младших, которые были назначены в Сопредельное…

Хранитель поднимается с ложа, и Азарас чуть не прыскает со смеху: он не высокий, почти по пояс младшему, круглоголовый. Издали он казался больше и страшнее. Хранитель замечает веселье Азараса и прикрывает веки. Рядом с ним возникает еще один Хранитель – такой же маленький и смешной.

– Я всегда был против этого, – не словами говорит Хранитель-первый и так же отвечает Хранитель-второй: – У нас нет выхода.

Астхик слышит и понимает.

Седраг поднимает руку, и от руки в сторону детей идет огромный поток света. Он доходит до девочки и окутывает ее. С каждым мгновением Знание наваливается сверху, давит на затылок, длинной мохнатой гусеницей вползает в мозг и жжет спину. Азарас пока безмятежен, но вот и он перестает улыбаться.

– Бедные дети, – молча говорит Хранитель-второй и исчезает.

А за ним исчезает и первый.

Обернувшись к Сохранителям, Азарас вскидывает в прощальном жесте руку и, заметив серьезные глаза Седрага, подмигивает ему. Седраг вздрагивает, протягивает руку в огненный вихрь, вынимает из него два пальца мальчика, и Азарас чувствует, что потерял частицу Знания.

Младшие оказываются внутри огненного вихря, их внутренности взрываются от жара, испепеленные тела рассыпаются в прах и разлетаются в вихре по всем кругам памяти, унося с собой Знания, чтобы в огненном вихре на какое-то время слиться со своими Монадами, а затем оставив Монады, облачиться в материю и собраться в неуязвимую плоть, чтобы принять бремя существования на Земле.

Хранитель-первый смотрит в глаза Хранителю-второму и видит в них горе – дети Хранителя-второго погибли, растерзанные голодной толпой во время Великой Воды.

– Жаль малышей, – говорит слышимо Хранитель-второй.

– Мне жаль девочку, – отвечает Хранитель-первый. – Я видел ее назначение. Кровь, кровь, кровь…

– Она не спасет…

– Нет, не спасет и не искупит…

Хранители исчезли. По кругам памяти распадалась, дробилась, растиралась слабо трепещущая душа той, которой суждено было выйти в Сопредельное грозными именами Астхик, Астарты, Ашторет, Иштар, Исиды…

Ладонь, обращенная к небу

Славится мастерами Восточное побережье. Имена великих умельцев, достойных упоминания в годовых записях, прозвучали от степных курганов пограничных окраин до четырех морей, омывающих теплые земли благословенного края. А лучшие из лучших жили в селении Логва, которое насчитывало около тысячи домов в дни процветания, в смутные же – переписи не велись.

Кого ни назови – пример для подражания. Мастер Тайшо из Логва был возвышен из деревенского старосты до придворного чина второго советника благодаря своей мудрости. Во времена Второй династии, когда наследные войны разорили край и люди впали в дикость, мастер Гок, как указано в записях, отложил инструменты и взял в руки двузубое копье, чтобы истребить мятежников и вернуть трон законному наследнику. Рядом с трактиром, что близ перевала Цветов, на могильной плите еще можно разобрать надпись, гласящую, что здесь погребен мастер Пагун, отдавший за бесценок родовое имение, чтобы выкупить своего ученика из плена у северных кочевников.

С тех пор свитки годовых книг заполнили не один и не два зала архивных палат, хотя многие записи стали кормом для грызунов во времена смут и волнений. Воинские подвиги забыты, торговые дела в почете, а на улицах мальчишки распевают песенки не о богатырях пограничья, а про удачливых купцов и хитрых посредников между людьми и большеглазыми дьяволами из Фактории. Но все же имя Ганзака из Логва, лучшего мастера молитвенных беседок, знают даже в столице. Люди состоятельные в праздничные месяцы толпились у его ворот, чтобы заказать беседку – поминальную или же свадебную, не отказывал он порой и простолюдинам, когда выпадали свободные дни, ну и чтобы ученики набили руку.

В девятый месяц четвертого года правления под девизом «Спокойствие и достаток» у дверей мастера заказчики простояли бы втуне – Ганзак отбыл на север, и даже староста деревни, выписавший подорожную, не знал, когда он вернется.

Поговаривали, что Ганзак отправился ко Двору, но, как сказано, «люди сегодня скажут одно, завтра другое – верить им или своим глазам?»

Между тем мастер и впрямь шел в столицу. Его сопровождал подмастерье Идо, вооруженный деревянной палицей с медными шипами. Идо прибыл из провинции Саганья, дабы постичь искусство пилы, рубанка и резца. За два года он в совершенстве овладел пилой, и мастер уже решил, что ученику можно дать первые уроки владения простым рубанком, а лет через шесть подготовить к испытанию. Но Звезды и Небо решили иначе.