Читать книгу "Раб из нашего времени. Книга 10. Становление Империи - Юрий Иванович"

План у меня в голове отложился чётко, и мы сразу двинулись по нужным коридорам. По достижении цели вначале долго стояли на месте раскуроченных ворот и не решались войти. Дальше просматривалась гигантская пещера, коих на Дне я ещё ни разу не видел. Великие равнины, на которых происходили сражения между тервелями и байбьюками, не шли с данным «помещением» ни в какое сравнение. Высота за двести метров, длина пять, ширина – три километра. И валяющиеся повсюду немыслимые по конфигурации и по длине сталактиты. Ещё несколько десятков оставались на своих местах, вздымаясь до самого потолка. А их несоразмерные контуры тотчас бросались в глаза: вверху, у самого свода они имели основание радиусом не менее сорока метров. Тогда как кончиками опирались о дно удивительно тонкими и хрупкими, не более парочки метров в диаметре.

Более чем удивительные копии природных чудес, рукотворность которых и прямые линии немедля бросались в глаза.

– Если они их выращивали здесь, то зачем? – недоумевала Мария.

– Наверное, для декорации каких-то уровней…

– И как они их туда доставляли?

– Наверняка женщин заставляли вручную оттаскивать в нужное место…

– Потому они и падали от собственной тяжести.

– Именно, падали, – пришёл я к определённым выводам. – Видимо, что-то в производстве пошло не так, вот они и отрывались раньше времени. Зато оставшиеся сталактиты не рухнули за века – замерли на тысячелетия. Так что идём смело.

– Уверен?

– Но громко шуметь и кричать не будем, на всякий случай… Да и лучше будет, если я за поясами сгоняю сам.

Машка только фыркнула на моё решение и постаралась двинуться впереди меня. Но тут я уже был непреклонен, да и не знала она, куда идти. Хотя маршрут не отличался изысками: прямо, через всю равнину, к дальней стене. Там – складские помещения, где и хранились пояса, имеющие собственное имя «тибурро». А по пути к ним ровно в центре – та самая призма, «ромашка» с порталами. Если её не разбило в прах упавшими сталактитами, с удовольствием рассмотрим. Вдруг коллекция символов пополнится? Ещё лучше, если дорожка в родной мир, на Землю отыщется.

Шли мы не спеша, аккуратно и разговаривали шёпотом. Уж слишком неприятные следы виднелись в грунте от упавших, невероятно массивных глыб. Частью они увязли в образовавшихся ямах, частью громоздились у нас на пути, заставляя их обходить. А те, что оставались стоять, угнетали почему-то одним своим видом.

Ну и с призмой повезло, она сохранилась целенькой и, скорее всего, действующей. Высотой всего в полметра, шестигранная, с одной стороны три ступеньки. Спрашивается: с чего это сооружение назвали «цветок-ромашка»? Наверное, составитель каталогов курил мухоморы.

С пяти остальных сторон символы порталов в иные миры. Причём чудесно они просматривались не только мной, но и оживившейся Марией:

– Вижу! Отчётливо вижу и значки и контрфорсы! – обрадовалась она. – Это теперь у меня умения новые открылись или подобное только здесь проявляется?

– Выйдем к иным порталам, сравним, – бормотал я, внимательно осматривая по очереди все пять знаков.

Один был мне не знаком, видел я его впервые. Простая, непритязательная на вид бутылка. Или пузырёк? Два – вели в мир Герчери, или, как радостно завопила подруга, в мир Ласточки, родины эйтранов. Ещё два значка вели в мир Ромашки. А что там, вспоминать не приходилось: ядовитая атмосфера, в которой человека одолевал страх и он не мог прожить дольше парочки месяцев. Точнее, пару месяцев он жил в месте утечки атмосферы из явно погибшего мира, а уж непосредственно в нём вряд ли кто проживёт больше одной-двух недель.

Итоги меня расстроили:

– Гиблый вариант: тропинки в погибшие миры. В мире Герчери можно попасть сразу в магму. В мире Ромашки – долго не надышишься из-за ядовитой атмосферы. Разве что наши вуали сработают вместо противогаза… Но это вряд ли, мною яд тоже ощущался в Маяке, где сейчас живут родители…

– Ну да, ты рассказывал. Ну а новый мир? Как его? Бутылки? С чего ты решил, что и там плохо? Боишься встретить там одних пьяниц и алкоголиков?

– Чувствую, – признался я, многозначительно водя ладонями над значком. – Что там опасно. Точно такие же ощущения, как и над теми знаками. Словно подсказывает: «Сюда нельзя!»

– Везде одинаково подсказывает?

Вновь поэкспериментировав, признался:

– Не одинаково. Совсем нельзя в мир Герчери и в этот новый, пусть будет Бутылочный. А в мир Ромашки словно шепчет: «Не суйся туда! Не поздоровится!» У меня точно такое же ощущение было, когда я первый раз в мир Молота сунулся. Но я не понял и чуть не утонул в горячем моторном масле. Хорошо, что вуаль спасла, не дала мгновенно захлебнуться чёрной отработкой… Фу! Как вспомню, так и вздрогну… Ладно, пошли дальше.

Но тронуться мы не успели. Мария отыскала под ногами какую-то плоскую железку, страшно потемневшую от пронзившей её ржавчины, и, рассмотрев, протянула мне:

– Немного сюррикен напоминает.

Но мне издалека была видна полная никчемность найденного предмета. Поэтому я фыркнул:

– Собираешь всякую гадость. Выбрось! – сделал шаг и даже успел воскликнуть: – Стой!

Но было поздно. Лихо размахнувшись, уверенная в себе императрица запустила плоский предмет в сторону ближайшего сталактита. Импровизированный сюррикен ударился о поверхность кальцитового натёчно-капельного образования и рикошетом отлетел в сторону. А там со звоном затерялся среди иных обломков местной экзотики. Я с остановившимся сердцем и замершим дыханием весь обратился в слух. К счастью, ничего не скрипнуло и не хрустнуло и после минуты полного оцепенения, я прошептал в сторону побледневшей Машки:

– Ну ты, овца натуральная! Ведёшь себя, как малолетка!

– Ой! Кто бы говорил! – не понижая голос, ответила она с бравадой. – И чего ты такой перепуганный? Ещё и меня напугал! Да я тебя за это…

Тут нашему счастью и пришёл конец. Громкий хруст заставил в панике озираться во все стороны. Сталактит, который подвергся атаке глупой девчонки, продолжал стоять нерушимо, зато странно шевельнулся, стал проседать иной, находящийся от нас метрах в ста пятидесяти. Его тонкая нижняя часть стиралась в порошок от навалившейся на него всей массы образования. И будь он прочнее, вся сосулька попросту вошла бы в грунт метров на двадцать, да так и осталась бы торчать. Но кончик крошился, мелкие осколки летели в стороны, ну и наконец весь сталактит определился, в какую ему сторону падать: конечно же, в нашу!

Я никогда не оказывался под падающим сверху деревом. Поэтому не умел чётко определить, куда оно упадёт верхушкой. Так что расширяющаяся к своду подошва клина падала по направлению «неотвратимо». Бесполезно было предугадать точку окончательного падения и успеть отбежать в безопасное место. Тем более что и мысль резонная успела пронзить сознание:

«После такого сотрясения – все остальные сталактиты рухнут!»