Читать книгу "Гений войны Кутузов. «Чтобы спасти Россию, надо сжечь Москву» - Яков Нерсесов"

Всего 76 наполеоновских и русских генералов погибли (16) и были ранены (60) в этой ужасной битве. Таких потерь в генеральском составе Европа не знала уже 100 лет! Недаром Бородинскую битву порой называют «битвой генералов»!

…Между прочим, об исключительной ожесточенности битвы говорит и то, что боеприпасы расходовались в невероятном количестве. В тот день сражающиеся обрушили друг на друга около 90 тысяч (!) раскаленных снарядов, причем 2/3 (!) из них выпустили французы, а патронташи их пехотинцев, которые вступили в бой, имея более чем 100 патронов каждый, были полностью опустошены. Об ожесточении сражения говорит и тот факт, что артиллеристы с обеих сторон потеряли лишь 28 орудий: Наполеон – 13, а Кутузов – 15, 12 из которых были взяты на Курганной высоте! Напомним, что за потерю орудия канониры лишались права на награды…

Некоторые части в армии французского императора оказались почти полностью уничтожены. Еще в ходе битвы Наполеон, объезжая со свитой поле сражения, встретил 60–80 солдат с 4–5-ю офицерами, стоявших перед совсем недавно взятой позицией русских. «Зачем вы здесь? – спросил он. – Присоединяйтесь к вашему полку». – «Он здесь», – мрачно ответил командир этой горстки обожженных и опаленных, истерзанных и окровавленных солдат, не двигаясь. Император, раздражаясь, повторил свое распоряжение. «Он здесь!» – указал офицер рукой на валы и рвы редута, усеянные вповалку лежащими трупами погибших однополчан. Только с третьего «захода», когда в разговор «вклинился» со своими подробными разъяснениями еще один молоденький офицерик – участник недавней резни, до Наполеона, наконец, дошло, что эта горстка и есть все, что осталось от целого полка. Оглядываясь вокруг, Бонапарт задумчиво изрек: «Эти русские… взять их нельзя. Это цитадели, которые надо разрушать пушками!»

Как это ни парадоксально, но сих пор неясно – сколько же потеряли противники на Бородинском поле: из псевдопатриотических соображений обе стороны преуменьшали свои потери и преувеличивали чужие. (Подобная «политика» ведется с древности; бороться с ней бесполезно – воспринимать ее следует как неизбежную данность.) Поэтому можно говорить лишь о средних цифрах предполагаемых потерь, которые в целом составили почти по 30 %, от численности обеих армий до битвы. (При этом были времена, когда в отечественной историографии максимальные потери сторон однозначно оценивались минимум в 40 %, а потери «басурманов» порой и вовсе округлялись до 60 тысяч человек!) Причем это были кадровые потери (!), возместить которые сразу не представлялось возможным. В депеше, отосланной в Париж после Бородинской мясорубки, Наполеон признал, что потерял 30 тыс. человек убитыми и ранеными. В письме своей супруге императрице Марии-Луизе он был еще более лаконичен: «Я потерял очень большое количество людей».

По разным оценкам, средние потери Великой армии Наполеона при Бородине составили 28–35 тыс. человек убитыми, ранеными, пленными и пропавшими без вести. В зависимости от конъюнктуры политического момента (так было, так есть и так будет!) потери русской армии в среднем оценивались от 38,5 до 42,5 тыс. либо даже 45 тыс. человек. В то же время цифра в 58 тыс. человек вызывает сомнения.

…Между прочим, современный исследователь С. В. Шведов, оперируя архивными данными, склонен считать, что в общем регулярная русская армия потеряла еще больше – 44 % состава: пехота – 39 тыс. человек, или 47 % л. с.; регулярная кавалерия – 8 тыс. человек, или 40 % л. с.; артиллерия – 3 тыс., или 26 % л. с. Так, во 2-й сводно-гренадерской дивизии генерала М. С. Воронцова из 4000 человек на вечерней перекличке оказалось менее 300 человек. А во всем 8-м корпусе генерала Н. Н. Раевского на другой день после битвы на поверку оказалось не более 1500 человек! Любопытно, но самые незначительные потери пришлись на донских казаков Матвея Ивановича Платова: всего лишь 100–300 человек! После всех перипетий с их атаманом (большие проблемы с «зеленым змием» и нелады с командующими регулярной армией) они явно не лезли на рожон…

Степень ожесточения была такова, что даже безоружных прикалывали и те, и другие! Потому и пленных в такой ужасной битве была капля в море: 800 русских и примерно столько же французов! До битвы Наполеон предрекал своей свите: «Мы раздавим русских, но победа не будет решительной, если я не возьму пленных». Но русские сражались буквально до последнего вздоха, и вот теперь ему пришлось воздать должное невероятному упорству и бесконечной храбрости своих противников, жалуясь, что они давали убить себя, предпочтя смерть плену.

Один из самых авторитетных русских историков Антон Антонович Керсновский (степень его «ангажированности» каждый определяет в силу своей ментальности), начавший работать над своей знаменитой «Историей русской армии» еще до революции и закончивший труд уже в эмиграции, определил потери русских в 9904 (у французов, по их источникам, – 6569) убитых, 10 751 (1176) пропавших без вести, 20 663 (21 517) раненых. (Итого: 41 318 против 29 262!) Нужно учитывать, что при условии больших проблем с медицинским обслуживанием (главный хирург наполеоновской армии Д.-Ж. Ларрей говорил потом об этом открыто!) большинство раненых с обеих сторон погибло после битвы от ран.

Итак, если согласиться с приведенными цифрами, то русские потери оказываются в 1,5 раза больше, чем у Наполеона. Недаром французские очевидцы последствий Бородинского побоища, в частности генерал Ледрю, утверждали, что на одного убитого француза приходилось трое (либо даже больше?!) русских.

Излишне плотно построенные из-за необходимости противостоять «лобовым» атакам наполеоновских войск русские понесли огромные потери от вражеского артиллерийского огня. Если учесть, что французы были стороной нападающей, которая обычно несет больше потерь, то надо признать, что этот показатель говорит в пользу победы Наполеона. Закрывая тему потерь, еще раз подчеркнем, что в процентном отношении к «стартовым составам» обе стороны потеряли, по разным оценкам, до 30 %, что само по себе ужасающе.

Чтобы закрыть тему потерь, следует обратиться к… судьбам раненых и пленных той войны. Возле операционных лабазов всегда стояли лужи крови, оттуда выбрасывали отрезанные руки и ноги, которые растаскивали собаки. Ампутация по тем временам, без наркоза (русским давали выпить стакан ядреной водки; французам – коньяка), считалась единственным спасением при ранении рук и ног, особенно с обнажением костей и смещением. Зрелище отрезанных рук и ног, которые кучами грузили на телеги и куда-то отвозили, – естественные последствия больших битв той поры. Известно, что вывезенные с Бородинского поля 20–22 тыс. русских солдат были оставлены на произвол судьбы в «сданной Кутузовым французу Москве» (проще говоря, брошенной без боя) и какая-то их часть (трудно подсчитываемая!) просто… сгорела в страшном московском пожаре. Не менее 10 тыс. раненых было брошено в Можайске – ближайшем городе от Бородина. Согласно рапорту полковника А. И. Астафьева, в январе – апреле 1813 г. на поле Бородина, в Можайске и его окрестностях был сожжен 58 521 труп. Не исключено, что половина из них могли быть умершими от ран на поле сражения. Надо полагать, что солдат обеих армий?!