Читать книгу "Боль - Ольга Богуславская"

Паспорт на имя Симаниса был выдан Павлу Дави на следующий день, причем фотография на форме номер один, то есть фотография настоящего Симаниса, - и фото на паспорте были совершенно разные.

В зал входит Попов.

- Ваш начальник паспортно-визовой службы Усачев сказал нам, что паспорт на имя Симаниса велели ему выдать вы.

- Как Дави выдали паспорт, я не представляю! Мне дали на подпись, и я подписал, работы навалом, что, все проверять?..

- Вы за сутки выдали новый паспорт на чужое имя человеку с несколькими судимостями! Как это могло произойти?

- Да понятия не имею! У нас в то время было всего 300 новых бланков, и мы их выдавали детям от 14 до 16 лет в торжественной обстановке.

- Так кто же мог это сделать? Подпись-то ваша.

- Паспортистка Евтюшкина.

- Была она здесь и рассказала - мне дали бланк, велели заполнить, я и заполнила.

- Я вам так скажу: процентов девяносто бумаг идет нормальных, а процентов десять - знакомых и всяких. Ну и подписываем, а что делать?

- Вы фотографии-то сверяли?

- Наверное... А так не помню.

- Ведь, господи, все сделано за один день, что же творится?

- Черт знает что. Могу я быть свободен?

Можете, конечно.

А где настоящий Симанис? И что случилось с Дави и его дочерью? Убили их или Дави сам ушел на тот свет? Если сам - кто же все-таки убил девочку?

Ответов нет, потому что никто не задавал вопросов.

* * *

...Судебная коллегия по уголовным делам Московского областного суда под председательством В.П. Чудовой приговорила Вадима Корявина к пятнадцати годам лишения свободы с конфискацией имущества.

Шесть дел судьи чудовой

ВИННЫЕ РОДИТЕЛИ

Судья Московского областного суда Валентина Павловна Чудова - человек уникальный. За 30 лет работы она не перестала любить людей, жалеть их и помнить их имена. Несмотря на то что эти люди - убийцы.

Я сижу в зале номер девять и исподволь смотрю на незнакомых мне людей. Сейчас секретарь, доброжелательная девушка, скажет: "Встать, суд идет!" - и все встанут. Потом появится судья, миниатюрная женщина с копной русых волос. Судейская мания делает её неуместно нарядной. А может, это мне так кажется, а людям, сидящим за моей спиной, не до этого. Золотые пуговицы и белый воротничок кажутся чрезвычайно золотыми и белыми, потому что человек, который сидит в клетке, - почти зеленый.

Этот зеленый человек не смотрит в зал, где сидят его мать, брат и бывшая жена. Не смотрит он и на судью, которая листает его дело. Сейчас Валентина Павловна Чудова скажет: "Слушается дело по обвинению Александра Кочерова в умышленном убийстве", - и станет тихо. Я знаю эту тишину. Сейчас, кто бы ни сидел в клетке, перед ним, как во сне, побегут дни, события, какие-то люди будут беззвучно шевелить губами, а он, в клетке, будет стараться расслышать, что они говорят. Но слышно не будет.

Он не поворачивается и тогда, когда на кафедру всходит его бывшая жена. Может, он все знает наперед? Или ему все равно? Нет, нет. Все равно это спасение, наркоз. Наркоз давно отошел.

Семнадцатого июня Елена Воронкина, как обычно, к 8 часам утра поехала на работу. Работает она на Клинском мясокомбинате, который находится неподалеку от её дома. Точнее, нет, не так. Прописана-то она в Завидово, а там, в Клину, снимает квартиру.

С Сашей стали жить одной семьей с прошлого года. Еще у неё есть десятилетняя дочь, она живет у тетки в Завидово. Кто её воспитывает? Тетка.

Когда познакомились с Кочеровым, он уже не работал.

Чудова:

- Почему не регистрировали брак?

Воронкина:

- Не знаю.

Кто-то в зале тяжело вздыхает.

В январе 1998 года у них родилась дочь. Назвали её Сашей - в честь мужа. К дочке он относился хорошо, очень любил. Жили дружно, не ругались.

В зале опять вздох.

Чудова смотрит на Воронкину. Та молчит. У неё дрожат руки.

Зарплата у неё 4 миллиона по-старому плюс мясо. Денег хватало, купили "жигули"-"копейку". С ребенком сидел Саша. Почему? Ну, так. Ведь он же не работал. Собирался ли искать работу? Да, а как же. Не успел.

Чудова:

- В обвинительном заключении сказано, что накануне вы пили. Так или нет?

- Нет, конечно.

- А выпить любите?

- Да.

Воронкина молчит. Она стройная, одета не без удали - коротенькая юбка и вишневая кофта, отделанная пухом. Я приметила её ещё у входа, бирюзовый плащ и белые полусапожки делали её похожей на именинницу.

- Так пили накануне?

Накануне она пришла с работы, и они с Сашей выпили 3 бутылки пива каждый. Нет, водки не пили, вина тоже. Ребенка накормили, искупали и уложили в коляску. Кроватки у них не было, кроватку она привезла домой на другой день. Да, все было, как обычно. Она уехала на работу, а к 12 часам вернулась, чтобы привезти ребенку детское питание. Дочка спала, а дома, кроме Саши, были его брат Игорь и приятель по фамилии Засуха. Саша был заметно выпивши, но на ногах держался.

Кто в зале плачет? Я не оборачиваюсь.

Пил ли брат? Нет. В квартире был порядок. Саша стал настойчиво требовать денег на выпивку. Деньги на выпивку она ему дала и уехала на работу. В половине шестого она вышла за ворота мясокомбината, а домой вернулась к восьми.

- А что же, - говорит Чудова, - вы так поздно вернулись домой? Ведь мясокомбинат, как сами говорите, в десяти минутах езды от дома, а у вас маленький ребенок.

Воронкина долго молчит.

Чудова настойчиво повторяет вопрос.

- Мне надо было сделать одно дело...

- Какое?

- Сказать? - с вызовом переспрашивает Воронкина. - Сказать?

- Скажите, - говорит Чудова.

- Мне нужно было продать мясо.

- А все мясо выносят?

- Все.

- Сколько ж было мяса?

- 10 килограммов, продавала по 30 рублей.

- И вы все время мясо выносите?

- Как все.

- А как все?

- Все время.

Черт его знает, какое это сейчас имеет значение. Спустя несколько минут Елена Воронкина начнет описывать то, что увидела, вернувшись домой. То, что она скажет, будет звучать в гробовой тишине. Мной неожиданно овладевает раздражение. Зачем судье это идиотское мясо?

Между тем Воронкина продолжает свой рассказ. Домой она вернулась с кроваткой. Вошла - и через большую комнату, не глядя, устремилась в маленькую, где должен был спать ребенок. Коляска пустая. Игрушки были оборваны. Где дочка?