Читать книгу "Толмач - Михаил Гиголашвили"

Утром под ванной была обнаружена лужа грязной воды. Срочно вызванный Митя осмотрел крепление, почесал в затылке и сказал, что так всегда бывает, потому что в трубе (?) остается вода, она вытекает и завтра ее не будет, словом – «не переживай». Успокоенный этим сакральным объяснением, я перестал переживать и начал вытирать лужу, но аспирантка полезла за ванну, что-то там усмотрела, заставила лезть и Митю, который нехотя признался, что да, может, пакля-шпакля пропускает, и нехотя принялся за доделку.

В это время позвонил мастер, который должен был поставить антенну для российского ТВ, и спросил, не знаем ли мы, какого размера гайки он должен захватить с собой (болты на наружной стене оставались от прежних албанцев и не были ими унесены, очевидно, по причине своей вбетонированности в кирпичи); он при осмотре места как-то не сконцентрировался на болтах… «А на чем этот болван концентрировался, на моей жопе или сиськах?» – не выдержала аспирантка и стала ему кричать в трубку, что правы те люди, которые говорят, что русским ничего нельзя поручать, все сделают вверх ногами, они хороши только канавы рыть!.. Но я забрал у нее трубку и ответил мастеру, что болты на глаз довольно большие и толстые, получив в ответ: «Не переживай, понял, наверняка 16, ну, до завтра» (хотя, убей меня, мне почему-то кажется, что и завтра я вряд ли смогу посмотреть программу «Время»).

Но аспирантка не хотела «не переживать», разошлась не на шутку, бранилась на чем свет стоит и даже поминала Энгельса, говорившего, что славяне – ненужный и ничтожный мусор истории, они воспитаны и выросли в ужасной и гнусной школе монгольского рабства, и было бы куда лучше, если бы Русь в свое время приняла не дутое византийское православие, а обычное католичество (благо, было все равно, что принимать) – тогда она и от татар была бы защищена, и не вела бы бесконечные войны на два фронта, и в цивилизацию вошла бы органично, и от рабства бы избавилась, и была бы нормальной страной, а не громадным монстром, как сейчас; и какая вообще разница, в какой крест веровать?.. Крест – он и есть крест, главное, что не полумесяц и не шестиконечник…

Я, как мог, успокоил ее физически и морально, и потом мы пили чай на бидоне с краской, которой Митя обещал покрасить стены ныры, и смеялись: «Хотели, как лучше, а получилось как всегда! Такая планида!»

Но у всех этих несчастий есть одна положительная сторона – мурашки пропали! И не то, чтобы они сами исчезли, нет, просто мне стало стыдно их топтать, поэтому я решил пойти другим путем и перестал одежду на пол бросать. И мурашки пропали! Раньше бы так! Сколько мурашьих загубленных душ можно было бы избежать!.. Вот бы все мировые конфликты так же мудро решить можно было бы!.. Ведь люди, как верховные звенья пищевой цепи, могли бы и договориться как-нибудь… Так нет же: одни всё размножаются и ползают, а другие их всё топчут, давят и бомбят…

А если увижу зазевавшуюся мурашку, то не давлю, а тихонько палочкой восвояси подталкиваю, подальше от великой хищной черной дыры, которая, оказывается, в центре галактического диска, в созвездии Стрельца, расположена и вокруг которой весь сыр-бор и несется с несусветной скоростью. А размер этой дыры, уточнил Монстрадамус, – 4 миллиона масс Солнца, и в конце концов все в нее провалится, но когда будет этот провальный конец – никто не знает. И что потом будет, когда ничего не будет, – тоже никто не знает. И на вопрос, который час, тоже мало кто ответить сможет… Ну, или только с точностью до галактического года, плюс-минус 200 миллионов лет, пустячок, если уж на то пошло…

Несмотря на ремонтные мучения и усталость, успеваю в лагерь съездить поработать. Правда, вчера утром в автобусе уснул и чуть нужную остановку не проехал, благо дети разбудили – у них сейчас учеба в разгаре, они автобус оккупируют, а перед выходом шуметь начинают.

Бирбаух, весь в темных думах, расцепив желтые опухшие лапы, одутловатые от пшенного пива, нажал кнопку и впустил меня, кивнув большой кудлатой головой:

– Пожалуйте! Сейчас много работать надо, Рождество не за горами, подарки покупать придется. – И он тяжело вздохнул. Потом, с новым тяжким вздохом, убежденно сказал: – А вообще лучший подарок – это деньги. Да, да, сразу видишь, кто как тебя любит и насколько уважает. А потом – иди и покупай, чего хочешь. А еще лучше развестись перед Рождеством и вообще ничего никому не покупать, а поехать на Ямайку и трахать там толстых мулаток, а?..

– Это – конечно. Но где еще Рождество? – удивился я. – Осень же только началась?

– Ну и что? Сейчас осень, а потом зима будет. Скоро будет, не избежать. – Он тяжело прикрыл набрякшие веки. – Ох, много подарков надо покупать, много… – закряхтел и начал перечислять своих Лотхен-Гретхен, которым он должен будет искать подарки.

А я пошел дальше, мимо комнаты ожидания, где уже полно людей: несколько небритых черных мужиков в кожанках, одинаковые худые китайцы-клоны в черных штанишках и белых рубашечках, смуглые дети и курчавые мамы, две оливковые личности в чалмах. И яркая блондинка среди них, как солнце среди грозовых туч.

Из коридора я услышал знакомые возгласы веселого негра Сузы, но не успел дойти до них, как с лестницы спорхнула Ацуби и вручила мне на ходу две папки:

– Это для вас, русская семья. Начнем с мужа. И побыстрее – господин Марк плохо себя чувствует и должен пораньше уйти к врачу.

– Какие же это русские? – удивился я, проглядев данные первой папки, но Ацуби сказала, что Марк разберется.

Я с удивлением еще раз перечитал:

фамилия: Тоганлы

имя: Назым

год рождения: 1962

место рождения: с. Бурдахчи, Турция

национальность: турок

язык/и: курдский / русский

вероисповедание: неизвестно

Такой винегрет мне еще не встречался.

Кое-что прояснили данные жены: «Валентина Тоганлы, 1968 года рождения, город Тверь, русская, православная». Очевидно, смешанный, русско-турецкий брак. Только почему язык курдский?.. Я сказал Ацуби, что беженец показывает русский вторым языком и, может, ему нужен другой переводчик, турок или курд, но Ацуби сказала, что эта семья приехала из России, стоит под российским кодом и переводчик для них выбран правильно, а если что не так – Марк разберется.

– Ладно. – И я пошел в приемную, где сразу обратился к блондинке: – Вы Валентина?

– Да.

Я представился, сказал, что буду им переводить. Она кивала. Мальчик, уцепившись за юбку, не отходил от матери. Глаза у него были полузакрыты, а рот – полуоткрыт. От группы небритых курдов отделился кряжистый молодой человек:

– Я – муж, да, Назым. Издравствуи!

Я пожал крепкую ладонь.

– Может быть, вам лучше будет вызвать турецкого переводчика? – спросил я, но Валентина, вдруг заметно испугавшись, сказала, что Назымчик русский уже очень хорошо знает, в России десять лет живет, а турецкого переводчика совсем не надо, турки курдов ненавидят.