Читать книгу "Затерянный остров - Джон Бойнтон Пристли"

Стоит им шепнуть лишь пару слов, и какой ажиотаж поднимется там внизу, среди простых смертных! Зазвенит радиоэфир, застучат телеграф и печатные машинки, захлебнутся звонками телефоны! От этого тоже захватывало дух, но не так сильно, как от единоличного обладания тайной, которым они наслаждались добрый час. Теперь же настала пора обсудить, что можно и нужно сделать. В их руках дары джинна из арабских сказок. Как ими распорядиться? Каждый из компаньонов высказался, как подсказывало сердце, потому что опьянение вымело из головы все посторонние путаные мысли, позволив сознанию воспарить и развернуться.

У Рамсботтома сомнений не было.

— Главное, друзья, не продешевить. Руда стоит целое состояние, и мы это состояние получим. Нужно выяснить, где самый высокий спрос, и продать ее по максимально возможной цене. Мы имеем полное право на вознаграждение за риск. Иначе весь куш сорвет кто-нибудь другой, кто все это время просидел в теплом кресле, пока мы надрывались, и останемся мы несолоно хлебавши. Уж в этих делах я разбираюсь, поверьте мне, чай, не первый день на свете живу.

Коммандер считал по-другому.

— Я много над этим размышлял, признаться честно, просто не хотел забегать вперед — пока мы не нашли руду и не убедились, что она урановая. Я не хочу заводить пламенные патриотические речи, вы сами знаете, это не в моем духе. Но мы все трое — англичане. И мы в долгу перед своей родиной, от этого никуда не деться. Поэтому руду непременно должна получить Англия.

— Вы забываете про мисс Райли, — огорошил его Рамсботтом. — Она ведь тоже участвует, но она не англичанка.

— Ее долю можно выкупить, — нашелся коммандер. — Что скажете, Дерсли?

Уильям задумался.

— Я, пожалуй, не разделяю ни вашу точку зрения, ни вашу. Безусловно, риск, хлопоты, потраченное время заслуживают награды…

Компаньоны согласно закивали.

— Однако руда, мне кажется, должна стать общечеловеческим достоянием. То есть мы отдадим ее миру в целом. Да, мы англичане, но в первую очередь мы люди, человеческие существа, земные создания. Из этого — и только из этого — и нужно исходить. Вы согласны, Рамсботтом?

— Как бы не так. По-моему, вы оба рассуждаете как наивные дети. Послушайте-ка меня. Я старше вас, Дерсли, а что до вас, коммандер, то я, хоть и младше, но в определенных вещах разбираюсь получше. Это неудивительно, ведь вы провели всю жизнь на флоте, на государственном довольствии, поэтому в практических вопросах вы все равно что школьник. Если хотите заработать, нужно крутиться, выходить на рынок, прицениваться, вот тогда у вас появятся какие-то представления о действительности. У вас, Дерсли, я тоже особой практической хватки не наблюдаю. Только, пожалуйста, без обид, я говорю для вашей же пользы. Вы оба сейчас играете в благородство и великодушие и ужасно довольны собой. Так вот, имейте в виду: когда мы возьмем максимальную цену за эту руду и каждый получит свою долю, тогда на здоровье, раздайте свои хоть до последнего пенни. Но сперва нужно позаботиться о себе. Если мы этого не сделаем, то другие и подавно. Вот вы, коммандер, говорите, что руда и радий должны достаться Англии. То есть вы хотите вручить ее правительству вроде как в дар. Зачем? Думаете, оно будет вам благодарно? Вы слышали когда-нибудь, чтобы правительство — или страна — благодарили таких, как мы с вами? Нет, и не услышите! Обратись мы к ним заранее и расскажи, что намереваемся сделать, думаете, нам бы хоть чем-то помогли — британское правительство, какое угодно другое, да хоть Лига Наций? Вы не хуже меня понимаете, что нам бы просто рассмеялись в лицо. А представьте, если бы у нас что-то не заладилось, стали бы они нас вытаскивать? Черта с два! Так что заботиться о себе нужно самим. Если им нужен радий, пусть раскошеливаются — сколько можно спускать деньги на всякую ерунду? Людям нынче слишком многое достается даром, а доставшееся даром никто не ценит. Поэтому пусть платят. Чего вы добьетесь, если принесете им сокровище на блюдечке? Обычная ошибка всяких изобретателей и благодетелей — они не думают о себе. А потом у них кончаются силы на полдороге, и народ шепчется за спиной: «Вон, смотрите, тот старый дурень, что похвалялся горы свернуть, а вышел один пшик!» Вот и давай им что-то задаром… Я не верю в Англию, гуманизм и высокие идеалы. Я верю в Джонни Рамсботтома, вас двоих и других моих друзей, и заботиться буду лично о них. Если мы не подумаем о себе, то остальные и подавно. Только не нужно считать меня скрягой и выжигой, я не из таких. Но я хочу сперва получить свое, а потом уже распоряжаться им как заблагорассудится. И вы, если хоть что-то смыслите, тоже не станете разбазаривать сокровище зазря. Мы продадим всю руду до последней унции тому, кто предложит самую высокую цену.

— Но в таком случае она может уйти за границу — в Россию, например, — возразил коммандер.

— Значит, туда ей и дорога. А Англия пусть пеняет на себя за скупость, — гнул свое Рамсботтом. — Уверяю вас, альтруизм и сантименты в таких делах лишние. Потом будете сентиментальничать, когда получите свою долю и прокормите себя досыта. Вот тогда можете радовать британский флаг. Это обычная торговая операция, и наша первостепенная задача — найти лучшего покупателя.

— Я не согласен, — беззлобно начал коммандер. — Ни в чем вас не виню, Рамсботтом, но и позицию вашу не принимаю. Мы не лавочники и не торгаши, которым лишь бы выгоду не упустить да пенки снять. Это слишком серьезное дело. Мы сделали невероятное, грандиозное открытие, и наш долг — отдать его в распоряжение родины. Если Англии нужен радий — а он ей, несомненно, нужен, — значит, Англия его и получит. Вы, Рамсботтом, рассуждаете, словно человек без корней, а вы, Дерсли, словно перекати-поле. Будь у нас троих разная родина, я бы так не говорил, но ведь мы соотечественники. Мы англичане! И если бы такие же англичане столетиями, испокон веков, не жертвовали собой во имя родины и не дарили ей своих открытий, где были бы сейчас мы трое? Возможно, вовсе не здесь. Не вернись дядюшка Дерсли на родину доживать последние дни, мы и не услышали бы про этот остров. Я тут потому, что дядюшка Дерсли хотел отблагодарить меня за давнюю услугу. Но ведь я помогал ему как соотечественнику, по-товарищески. Ни один из нас троих не согласен жить за пределами Англии. Мы-то сами не стеснялись всю жизнь пользоваться ее дарами, и теперь, джентльмены, ей-богу, теперь, когда у нас появилась возможность отблагодарить ее, предоставив монополию на ценное сырье, грех такую возможность упускать. Хотя бы из чувства долга, если не можем почтить это за честь. Мне лично совесть не позволит выставлять грандиозное открытие на аукцион. Я буду чувствовать себя выжигой. Рамсботтом считает, что мы в долгу лишь перед самими собой, однако в случае настоящей опасности и он бы стал искать спасения у родной страны, ведь «она за нас в ответе». Так вот, мы тоже за нее в ответе. Вы же, Дерсли, полагаете, что мы обязаны всему человечеству в целом — на том лишь основании, что ходим на двух ногах и разговариваем. Этого я тоже не понимаю. Отвечать за всех сразу — значит не отвечать ни за кого. Если вы не видите разницы между долгом народу собственной страны и долгом — если таковой вообще имеется — русским, испанцам или китайцам, мне с вами говорить не о чем. Для меня все предельно ясно. Разговоры о международном братстве — сплошная демагогия. Те, кто призывает любить весь мир, не любят на самом деле никого, они лишь тешат собственное тщеславие. Человек, у которого чувство долга простирается отсюда до Гренландии, не имеет чувства долга вовсе. Он попросту снимает с себя ответственность, не желая служить никому. Простите, Дерсли, я не вас лично имею в виду, разумеется, но вы, кажется, не представляете, куда могут завести подобные легкомысленные заявления. Что до вас, Рамсботтом, то вы лишь притворяетесь циником, пытаясь показать, будто, в отличие от меня и Дерсли, знаете жизнь. Вы это не всерьез.