Читать книгу "Музыка и Тишина - Роуз Тремейн"

Чувствуя на себе их взгляд, он отдает слугам распоряжение проводить прибывших в отведенные им во Фредриксборге покои и объясняет, что в эту холодную зиму здоровье Короля оставляет желать лучшего и часто не позволяет ему дать обещанную аудиенцию.

— Я уверен, — говорит Питер Клэр, — что он вас примет, но, возможно, вам придется запастись терпением на несколько дней.

— Разумеется, мы будем терпеливы, — говорит Франческа. — К тому же я полагаю, что из каждой задержки можно извлечь пользу. В ожидании аудиенции у нас будет время привыкнуть к местным обычаям. Правда, Отец?

— Правда, — говорит Синьор Понти. — Истинная правда.

— Более того, — продолжает Франческа, — если Король болен, то, вероятно, мистер Клэр не так связан исполнением своих обязанностей и сможет проводить время с нами…

— Право… — начинает Питер Клэр.

— Тоже верно, — говорит Понти.

Следом за слугами они покидают залитый холодным солнцем двор и входят в коридоры дворца. Питер Клэр собирается объяснить, что во время болезни Король Кристиан испытывает большую потребность в своих музыкантах, чем когда здоров, но не может подобрать слова, поскольку знает, что Франческа ему не поверит, поняв, что это не более чем предлог отделаться от нее и не допустить близости, которая могла бы напомнить ему о былых чувствах. В этот момент их жизни Питер Клэр понимает, что Франческа ОʼФингал читает в его сердце лучше, чем кто бы то ни было, включая его самого.

Каждый ее взгляд подтверждает это. Ее глаза мечут в него молнии. На нижней ступени лестницы она дает ему нести одну из своих коробок. Она напоминает мать, которая обнаружила, что ее любимый сын ей лжет, и ни за что не отпустит его, пока вся ложь не выйдет наружу. Питеру Клэру остается лишь идти следом, неся ее коробку. Он чувствует себя маленьким и слабым. Видя ее решительную походку, ее развевающиеся юбки, ее черные, слегка растрепавшиеся волосы, он сознает, что в эти мгновения какая-то часть его существа вновь порабощена тем, чего он боялся, — властью, которую имеет над ним Франческа.

Когда они поднимаются на последнюю площадку, недалеко от комнаты, которую занимала Эмилия, где он увидел ее курицу и серое платье, у него достает сил встретить взгляд Франчески. Она улыбается, и ее торжествующая улыбка говорит: ничто не кончено, Питер Клэр. Мужчины могут сколько угодно воображать, будто их поступки не имеют последствий, но это не так.

Страдая от болей в животе, Король не выходит из своих комнат и никого не принимает, посему в этот вечер Франческа и ее отец обедают с Питером Клэром и остальными музыкантами.

Йенс Ингерманн, сама любезность, превознося перед итальянскими гостями «музыкальность итальянской души», улыбается Мартинелли и Руджери. И Питер Клэр про себя отмечает, сколь сильное впечатление произвела на всех присутствующих красота Франчески. Всем им известно, что она вдова. Каждый задается вопросом, может ли она остаться здесь, среди них. Никто не знает, что Питер Клэр некогда был ее любовником.

Разговор начинается по-английски, затем переходит на итальянский, к немалому огорчению Паскье, который пытается говорить по-французски. Франческа отвечает ему, запинаясь и смеясь над собственными ошибками. Даже Кренце, при нелюбви к общим разговорам, не остается в стороне.

Сидя на некотором расстоянии от Франчески, Питер Клэр наблюдает за тем, как она принимает эту разноязыкую лесть, словно слышит ее каждый день. Она остроумна и любезна. Улыбки, которые она себе позволяет, скорее безмятежны, чем кокетливы. На ней строгое темно-синее платье, и при свечах ее красота кажется совершенной. Она это понимает. Как долго, говорят ее взгляды и жесты, обращенные к нему, ты сможешь сопротивляться?

Отвернувшись от нее, Питер Клэр заводит с Понти разговор о Дании, об огромных лесах, которые, по словам местных жителей, в Ютландии растут быстрее, чем где бы то ни было.

— Скажите, — говорит Понти, — как я могу добиться у Короля концессии. Какую strategia мне избрать?

— Деньги, — отвечает Питер Клэр.

— Деньги?

— Помимо развода с женой это все, что занимает Короля. За леса и патенты на производство вы должны предложить как можно больше, Синьор Понти, потом вы с лихвой вернете эти деньги. Кроме того, вам надо показать, что товар, который вы производите, не будет дешевкой.

— Что такое «дешевка»?

— Изъян, низкое качество, несовершенство. Вы должны дать гарантию, что по качеству бумага будет не хуже, чем та, что вы производите в Болонье.

— Это я могу. Стоит ли мне упомянуть про дешевку в разговоре с Его Величеством?

— Да. Уверьте его, что вам известны его опасения на этот счет. И дайте ему что-нибудь написать на образцах вашей веленевой бумаги. Король Кристиан прекрасный каллиграф, и писать на хорошей бумаге для него истинное удовольствие.

Понти улыбается и кивает.

— Мне надо знать еще об одном, — продолжает он. — Если моя фабрика будет в Ютландии, с какими трудностями я столкнусь при транспортировке?

Питер Клэр отвечает, что никогда не был в Ютландии. Он не говорит, что тысячи раз его воображение рисовало ее как широкий, безлюдный ландшафт, где шаги Эмилии оставили следы на снегу. Он рассказывает, что в течение пяти лет она была оккупирована Католическими солдатами императора Габсбурга, что вторгшиеся в нее армии прокладывали дороги для своих лошадей и пушек.

— Солдаты ушли, — заканчивает он свой рассказ, — но дороги, без сомнения, остались. В Ютландии много больших зданий, таких как Замок Боллер, построенных знатью. И датская знать, Синьор Понти, желает понимать, что происходит в мире, чтобы, не дай Бог, ее из него не исключили. Поэтому они не позволят отрезать себя от путей, по которым доходят новости.

Когда церковные часы начинают бить полночь, отец и дочь отправляются спать.

Выходя из комнаты, Франческа оборачивается и посылает Питеру Клэру тот самый взгляд, который он запомнил с вечеров в Клойне. У него нет иной защиты от ее приглашения, нежели опустить глаза и притвориться, будто он ничего не видел, ничего не понял.

Когда музыканты принимаются обсуждать красоту и ум Итальянской Графини из Ирландии, он поднимается и выходит в холодную ночь. Булыжник припорошен снегом, но на небе ясно, и Питер Клэр направляет шаги в сторону Копенгагена, хоть и не замечает, куда идет, влекомый одной мыслью — уйти как можно дальше.

У него болит голова. Он ненавидит себя, его слабая тень кажется ему отвратительной. Он хочет наступить на эту тень — стереть ее. Он понимает, что в отношении Франчески ОʼФингал проявляет ту же трусость, какую выказывал ребенком, когда предпочитал убежать, но никак не выслушивать укоры недовольного его поведением отца. Тогда он обычно прятался в песчаных дюнах. Дюны представлялись ему Вселенной, где мальчик может лежать вечно и его никто не найдет.

Сейчас, устало бредя в ночи, он представляет себе побег в Новый Свет: корабль отплывает из Копенгагена, проходит первый этап пути, знакомый ему по путешествию в Нумедал, в проливе Скагеррак поворачивает на запад, затем ниже Исландии на юг и выходит в Атлантический океан. Он не может представить себе картину Нового Света и видит лишь бесконечное путешествие к нему. С ним он соразмеряет свое нежелание прибыть вообще куда бы то ни было.