Читать книгу "Самец взъерошенный - Анатолий Дроздов"

«М-да! – подумал я. – У них тут не жизнь, а мыльная опера».

– У Лионы глаза Константина, – сказала Помпония, – и волосы. У Валерии они светлее.

– Ты неплохо осведомлена.

– Я помогала Валерии, – пожала плечами торговка. – В тот день дежурила у инсулы и заметила стражу. Успела предупредить… Будь осторожен с Лионой – у нее, похоже, характер матери. Если выберет тебя, не отступится. Валерия таки получила Константина. Он подписал контракт с ней, отслужив в храме пять лет. В прошлом году Константин умер. Лиону он очень любил, постоянно носил ее на руках. К тому времени я ушла из когорты, и девочки не видела. Слышала, что пошла по стопам матери. Лиона росла с отцом, и захочет его своим детям. Гляди, чтоб не отбила тебя у Виталии!

– Так ей и отдали! – усмехнулся я.

– Ваше дело! – не стала спорить Помпония…

Лаура, наставница принцепса. Взбудораженная

– Нет! – сказала я.

– Да! – топнула ножкой Флавия.

– Очнись! – взмолилась я. – В Роме заговор, через день заседание сената, где будут судить мятежников, а ты хочешь отправить когорту из Ромы. Враги этим воспользуются.

– У нас есть вигилы.

– Это городская стража. Если виновные подымут бунт, ее сомнут. Без преторианцев не выстоять. К тому же нельзя отправить войско без воли сената. Это война.

– Когорта уйдет на маневры. Я обсуждала это с Валерией. Она одобрила.

«Сговорились, – поняла я. – У Валерии свой интерес. Ее дочь, как рассказывали, сходит с ума по Игрру – лизала его на глазах у всех. Если пришлый вернется, жди драки. Флавия потребует его себе, Виталия не захочет отдать, а Валерия станет отстаивать интересы дочери. «Кошки» выступят против претория, принцепс будет мешать всем. Нас сметут. Заговор Октавии в сравнении с этой резней – легкая шалость».

– Когорта останется в Роме! – отрезала я. – Интересы Ромы выше жизни пришлого!

Глаза Флавии побелели.

– Ты смеешь перечить принцепсу?!

Богиня-воительница, да что это с ней? Этот тон…

– Я знаю, что ты ненавидишь Игрра и будешь рада, если его убьют. Я только не понимаю почему? Что он сделал плохого?..

Он разрушает наш мир, девочка. Ты этого не видишь, другие – тоже, но мне много лет… Заговор Октавии – первая ласточка. Тридцать лет понтифик не лезла во власть, все ее устраивало, но тут явился Игрр. Он унизил жрицу, заставив продать свой контракт, угрожал ее дочери. Октавия не привыкла такое спускать. Чтобы отомстить, пошла на предательство: купила у писаря маршрут движения «кошек» и передала сармам. За всю историю Ромы такого не было! Месть сорвалась: Игрр выскользнул из рук жрицы. Поэтому возник заговор… У меня слабнут колени, когда вспоминаю Касинию в твоей спальне, деточка! Это чудо, что ей помешали. И неважно, кто это сделал…

Хочу ли я, чтоб Игрр погиб? Конечно! Знаешь почему? Игрр отправляется за женой. Рома притихла в ожидании. Если Игрр вернется с Виталией, все изменится. Пришлые перестанут быть лупами в глазах нол – их захотят в мужья. А на весь Пакс – три сотни мужчин. Их примутся делить, вспыхнет резня. Более страшная, чем война с сармами. Победители получат желаемое, проигравшие – вымрут. Рома ослабнет и станет добычей сарм. Когда мужчина принадлежит всем, из-за него не ссорятся. Заплати – и получи желаемое. Муж – совсем другое дело, им не делятся. Он может влиять на жену и даже подчинить ее своей воле. Поэтому у принцепсов нет мужей, и они беременеют в храмах. Это защищает существующий порядок. Как объяснить это влюбленной девочке, которая не хочет слушать?

– Почему ты не отвечаешь, Лаура?

– Думаю.

– О чем?

– Как тебе помочь.

– Придумала?

– Да.

– Говори!

– Мы пошлем когорту.

– Лаура!!!

Ну, вот… Меня обнимают, облизывают, заливают слезами. Только что хотели разорвать. А что будет, если Игрр поселится в Палатине? Я стану ему мешать, и меня выпроводят…

– Но определенных условиях.

– Каких?

Отскочила, смотрит настороженно.

– Сначала выслушай. До границы Игрру скакать пять дней и втрое дольше – до Балгаса. Обратный путь займет не меньше. Отправить преторианцев сейчас глупо: потеря времени и большой риск. Обнаружив когорту, сармы бросятся собирать орды. Те перекроют пути Игрру, и он попадет в их лапы. Появление войск сармы сочтут за войну, поэтому Игрра не выпустят. Начнем сражение – его увезут. В итоге сделаем хуже. Когорта не должна ждать в Степи. Выйдет попозже, заберет Игрра и вернется.

Задумалась. Наконец-то!

– Мы отправим когорту через декаду. За это время разберемся с заговором. Согласна?

Кивок. Когда начинает думать, такая хорошая девочка!

– И второе. Это опасный поход, поэтому пойдут добровольцы. Заставлять не будем.

Второй кивок. Вот ты и попалась, милая! Дочки сенаторов пойдут спасать пришлого? Да еще с женой? Бить ноги, глотать пыль, подвергаться опасности получить стрелу или удар копьем – и все ради чужого счастья? Плохо ты знаешь преторианок, девочка!

– Я тебя люблю, Лаура!

– И я тебя, доченька!

Богиня-воительница, я сказала это вслух? Меня обнимают. Надеюсь, Флавия не подумала, что я претендую на роль матери…

Игорь, паладин. Безбашенный

«Кошки» нагнали нас за стенами.

– Принимай турму! – оскалилась Лола, подскакав. – У меня приказ сопроводить тебя до Малакки. Здорово, да?

– Почему вас мало? – спросил я, привставая на стременах. – Где остальные?

– Рожают! – засмеялась Лола. – Твои друзья подарили нам декурию девочек.

– Полгода не прошло! – удивился я. – Так скоро?

– Димидии носят плод шесть месяцев, – пожала плечами Лола. – Это треспарты дольше. Вези Виталию побыстрее, не то родит в пути.

Она улыбнулась. На моем лице, видимо, отра зились чувства, потому что глаза у Лолы стали большими.

– Ты не знал?

Я покрутил головой.

– Почему она не сказала?.. – вздохнула Лола. – Знаешь, она пошла в плен из-за беременных девочек. Одно дело погибнуть «кошкам», другое – будущим матерям… Она так и сказала. Девочки до сих пор за нее молятся. Ты не сердишься на нас?

– Нет! – сказал я и осмотрел отряд. Двадцать одна душа. Девятнадцать «кошек», одна кварта – проводник и переводчик в одном лице, и обряженный преторианцем незадачливый муж. Которому жена даже не сказала о своей беременности… Ладно, это не главное. Сначала нужно вернуть Виту. Я без нее не могу жить. Мне без нее и в дожди – сушь, мне без нее и в жару стыть, мне без нее и Москва – глушь… Не помню, какой поэт сочинил, но ясно, что ему было хреново, как и мне после потери Виты.