Читать книгу "Метро 2033. Сестры печали - Андрей Гребенщиков"

– Мне плевать на твои обвинения, – Настоятельница медленно выговаривает слова – в каждом слове скрытая угроза.

– Я обвиняю! Ты виновна в убийстве коллег, всех, кто воспротивился изуверским методам «лечения» и пытался помешать тебе. Я обвиняю тебя в реализации проекта «Сноходец», ты выпустила на волю страшное зло, которое погубило всех несогласных в Приюте, а затем, сбежав отсюда, начало сеять смерть и хаос в других людских поселениях!

Я обвиняю тебя в порабощении Ведуньи, настоящей создательницы и хозяйки Приюта. Ты хотела тотального контроля и полного послушания и с помощью лишенной воли Ведуньи ты подчинила всех выживших в Приюте существ – оставшихся коллег, больных, обслуживающий персонал, разумных и полуразумных мутантов… Контроль над всем и над всеми – вот твой фетиш, вот твоя настоящая и единственная цель!

– Ты и вправду хреновый спец, маркиз де Люк, – Настя с холодной улыбкой на устах поднимается со своего места. Люк не останавливает ее. – Абсолютная власть, по-настоящему абсолютная, скучна. Сама по себе она ничего не дает, дурацкая, бессмысленная цель. Наука, которая не знает подчинения, интереснее во сто крат… Проект «Сноходец»[16]задумывался в качестве сно-терапии, мощного и эффективного средства от множества болезней самого разного плана: психиатрия, неврология, куча смежных областей. Проект «Ведунья» – новые горизонты в психосоматике… Проект «Сын» – чистая генетика… Приют и его неиссякаемая, поражающая воображение мощь – лишь инструмент, требующий правильного приложения, орудие, нуждающееся в умелых руках и холодных умах!

Не все мои соратники и коллеги оказались готовы к решительным шагам, кто-то захотел остановить научный прогресс, развернуть его вспять… Я же не могла этого позволить.

– Пояс Щорса тебе понадобился, чтобы спасти сына или…?

– Мой сын давно уже безмозглая белковая масса, плавающая в бассейне из плазмы. Его проект не завершить в Приюте, нужны новые возможности, новые инструменты, новая методология. Хочу попытаться еще раз…

– Боюсь, Настя, все свои попытки ты уже использовала.

Настоятельница медленно идет к запертой на замок двери. Я оглядываюсь на маркиза – «задержать ее?». Он отрицательно мотает головой.

– Слишком много патетики, Люк. Жаль, но мои верные слуги не оценят твоих душевных порывов.

Не успевает Хозяйка дотронуться до замка, как дверь резко дергается, с тойстороны раздаются глухие удары. Настя в испуге отшатывается:

– Что… кто посмел?!

– Твои верные слуги, Сестра-Настоятельница. Рвутся отблагодарить тебя за годы рабства.

– Этого не может…

Люк, чуть прихрамывая, подходит с женщине и, аккуратно взяв под руку, отводит к роскошному хозяйскому креслу, Настя не сопротивляется. Все ее внимание приковано к двери, маркиза она, кажется, даже не замечает.

– Настя, Настя, вера в собственную непогрешимость, убежденность в безграничной власти порой играют с нами… с вами, честолюбцами, злую шутку. Закончился контроль, все твои девочки вернулись в полное сознание.

– Девочки? – Настоятельница с трудом отводит взгляд от сотрясающейся от ударов двери.

– Ведунья умела подчинять себе, вернее тебе, исключительно женщин, разве ты забыла? Мужчин пришлось истребить всех, даже одного любимого…

– Умела? – на Хозяйку жалко смотреть, железная леди в считанные минуты превратилась в испуганную, дрожащую от надвигающейся расплаты женщину неопределенного возраста. Исчезло все: начальственная осанка, уверенный взор, ухоженная кожа сморщилась и пошла мелкими морщинками, даже голос ее предал… – Умела?

Люк оставляет Хозяйку в одиночестве за огромным письменным столом – еще одним символом власти. Ускользающей сквозь пальцы власти…

– Выбирая между рабством и смертью, Ведунья предпочла смерть. Химия, которой ты подавляла ее собственную волю, превратила Ведунью в наркоманку, не способную жить без этого дурмана. Когда смыслом жизни становится подчинение… по ее просьбе сегодня под утро я отключил систему жизнеобеспечения. Оставил без наркотика, убивающего волю, но дарующего жизнь раба.

– Ты убил ее, называй вещи своими именами, – к чести Настоятельницы, она собирается с силами, пытается взять себя в руки. И у нее почти получается.

– Ты слишком много значения придаешь словам, бывшая Сестра-Настоятельница. – Люк жестом приказывает нам с Летицией подниматься. – Считанные минуты назад Ведунья, продержавшаяся без дурмана лишь несколько часов, скончалась в жуткой ломке. Таков был ее выбор, который я уважаю. Эпоха тотального контроля закончилась, весь персонал пришел в себя после ОЧЕНЬ долгого периода полужизни, и все они собрались там, за дверью. Им не терпится увидеть свою Настоятельницу! Ты готова к встрече с Сестрами Печали?

Мы втроем ждем у двери. Настя поднимается с кресла и тянет в направлении маркиза дрожащую морщинистую руку.

– Оставь мне пистолет и… патрон.

Люк качает головой:

– Привилегия быстрой и легкой смерти дарована отнюдь не каждому… Нынче ты не в числе избранных. Прощай.

Пока лязгает замок, прочие звуки угасают. Шум за дверью, мое дыхание и тревожно бьющееся сердце – все превращается в тишину. Не скрипит и хорошо смазанная дверь, сквозь которую внутрь входят женщины: медсестры, нянечки, «балахонщины» и другие, чью униформу я не знаю. Их очень много, кабинет не вместит всех, но молчаливые люди не спешат, у них уже украдено столько времени, что минуты не имеют значения.

Морщинистая старуха в синем форменном халате останавливается напротив нас:

– Это вы всех… освободили?

Люк серьезно кивает.

– Мы.

– Лучше бы вам в ближайшее время держаться подальше от этой комнаты.

Толпа расступается, нас пропускают. Последнее, что мы слышим, пробираясь в коридор, надтреснутый старушечий голос:

– Здравствуй, коллега. Давно не виделись… в сознании.

Эпилог

– Что теперь? – Сол схватил маркиза за плечо, останавливая.

– У меня осталось незаконченное дело в «подвале». Сегодня я всех отключаю от «капельниц»: сначала Ведунью, теперь очередь того, что когда-то было сыном Настоятельницы.

– А что делать нам?

Люк засмеялся:

– А вам шустрее соображать! Через несколько минут после подвального блэкаута начнут просыпаться детишки… Если не хотите мучиться потом совестью, из Приюта нужно валить прямо сейчас.

Летиция нахмурились, глаза ее зло сузились:

– Люк, что будет с детишками?

– Ничего хорошего, надо полагать, от всей Настиной лжи диагноз детей отличается удивительной правдивостью. Все обречены, у всех лучевая. Сестры позаботятся об их последних днях, благо ждать осталось недолго: Приют умер вместе со своей создательницей, Ведуньей, очень скоро он вновь станет прежним НИИ… Как говорила Настоятельница, «институт прорывной медицины»? – Люк криво, совсем не весело улыбнулся. – Сила уже уходит из этого места… Пора и вам уходить.