Читать книгу "Всего один взгляд - Харлан Кобен"

Женщина вышла. Комната осталась такой, как была, за исключением того, что теперь на столе перед каждым стулом лежали желтые линованные блокноты и ручки. Садиться Грейс не хотелось. Прихрамывая, она ходила по залу, в сотый раз прокручивая в голове события. Зазвонил ее сотовый. Грейс коротко ответила и нажала отбой, но в карман телефон класть не стала, решив на всякий случай держать его поближе.

— Здравствуйте, Грейс!

Сандра Ковал ворвалась в комнату подобно ураганному атмосферному фронту. Первым делом она подошла к мини-холодильнику, открыла дверцу и заглянула внутрь.

— Что-нибудь выпьете?

— Нет.

Не поднимая головы, Сандра спросила:

— Как дети?

Грейс не ответила. Сандра Ковал отыскала перье, отвинтила крышку, присела.

— Так что случилось?

Попробовать воду мыском или прыгнуть с разбегу? Грейс выбрала второе.

— Вы узнали об Уэйде Ларю не из-за меня, — без предисловий начала она. — Вы сделали его своим клиентом, потому что хотели быть к нему поближе.

Сандра Ковал налила перье в стакан.

— Гипотетически это не лишено некоторой логики.

— Гипотетически?

— Да. В гипотетической ситуации я, может, и взялась бы представлять Уэйда Ларю с целью защитить члена нашей семьи. Но даже в этом случае я бы делала все для скорейшего освобождения моего клиента.

— Двух птиц одним камушком?

— Вроде того.

— А этот член вашей семьи… Вы брата имели в виду?

— Возможно.

— Возможно, — повторила Грейс. — Но ведь на самом деле все было не так. Вы защищали не брата.

Взгляды женщин встретились.

— Я знаю, — просто сказала Грейс.

— Неужели? — Сандра отпила глоток. — Не просветите ли на предмет того, что вы знаете?

— Вам было сколько, двадцать семь? Закончили юридический и работали адвокатом по уголовным делам?

— Да.

— Вы были замужем. Вашей дочери было два года. Перед вами открывалась перспективнейшая карьера, и тут родной брат все разрушил. Вы были в ту ночь в «Бостон-Гарден», Сандра. За сцену проникли две девушки, и одной из них были вы, а не Джери Дункан.

— Так-так, — отозвалась Ковал без тени волнения. — И как же вы это установили?

— Джимми Экс помнил: одна из девушек была рыжей. Это Шейла Ламберт. Вторая, которая подначивала Джека, была жгучей брюнеткой. У Джери Дункан волосы были светлые. А у вас, Сандра, как раз черные.

Ковал рассмеялась:

— И это ваше доказательство?

— Само по себе — нет. Я даже не знаю, важно ли это. Джери Дункан, наверное, тоже там была. Не исключено, что именно она отвлекала Гордона Маккензи, пока вы за его спиной проскользнули за кулисы.

Сандра Ковал неопределенно махнула рукой:

— Все загадочней и загадочней…

— Хорошо, я сразу перейду к делу.

— Будьте любезны.

— И Джимми Экс, и Гордон Маккензи утверждали, что в ту ночь ваш брат был ранен.

— Был, — подтвердила Сандра. — И провел три недели в больнице.

— В какой?

Сандра без малейшего колебания, не дрогнув, не отводя глаз, ответила без запинки:

— В Центральной больнице штата Массачусетс.

Грейс покачала головой.

— Уж не хотите ли вы сказать, что проверили все больницы в Бостоне и пригородах? — В голосе Сандры явственно слышался сарказм.

— А зачем? — язвительно осведомилась Грейс. — Шрама-то нет.

Повисла пауза.

— После пулевого ранения в любом случае остался бы шрам, Сандра. Логично? Ваш брат был ранен. У моего мужа не было шрамов. Есть лишь одно объяснение такому несоответствию. — Грейс положила руки на стол. Они заметно дрожали. — Я никогда не была замужем за вашим братом.

Сандра Ковал молчала.

— Вашего брата, Джона Лоусона, застрелили в тот вечер. Вы с Шейлой Ламберт в общей суматохе вынесли его со стадиона, но рана оказалась смертельной. По крайней мере надеюсь, что это так. Иначе придется думать, что вы его убили.

— С какой стати мне его убивать?

— Потому что, отвези вы его в больницу, они бы сообщили в полицию об огнестрельном ранении. Если привезти в больницу труп, даже если просто бросить его на улице, начнется расследование и кто-нибудь узнает, где и как человек был застрелен. Вы, молодой талантливый юрист, пришли в ужас. Шейла Ламберт наверняка тоже. Все пошло кувырком после той Бостонской давки. Прокурор округа — да что там, сам Карл Веспа вместе с осиротевшими семьями требовали крови. Поймай вас кто-то за руку, загремели бы под арест, а то и чего похуже.

Сандра Ковал ничего не ответила.

— Вы позвонили отцу и спросили, что делать? Или кому-то из бывших клиентов-преступников — с просьбой помочь? Неужели вы сами избавились от тела?

Сандра нервно засмеялась:

— Ну и воображение у вас, Грейс. Можно задать вам вопрос?

— Конечно.

— Если Джон Лоусон умер пятнадцать лет назад, за кого же вы вышли замуж?

— Я вышла замуж за Джека Лоусона, — сказала Грейс, — которого прежде звали Шейном Олуортом.

Эрик Ву не держал в подвале двоих заложников. Там был один. Тот самый, который пожертвовал жизнью, чтобы спасти ее, Грейс. Тот, кто, считая себя обреченным, хотел рассказать правду единственным доступным ему в тот момент способом — нацарапав на бетоне свое имя.

Сандра Ковал едва сдержана улыбку.

— Это не версия, а черт знает что!

— Тем не менее ее легко доказать.

Сандра откинулась на спинку стула, скрестив на груди руки.

— Я не все понимаю в вашем сценарии. Почему бы мне просто не спрятать тело брата и не притвориться, что он где-то скрывается?

— Слишком многие стали бы задавать вопросы.

— Но ведь именно так поступили Шейн Олуорт и Шейла Ламберт — они попросту исчезли.

— Верно, — согласилась Грейс. — Видимо, дело в вашем семейном трастовом фонде.

При этих словах лицо Сандры застыло. Словно превратилось в маску.

— Какой такой трастовый фонд?

— Я нашла в столе Джека бумаги и показала их знакомому юристу. Там сказано, что ваш дед владел шестью трастовыми фондами. У него было двое детей и четверо внуков. Забудем на минуту о деньгах и поговорим о праве голоса. При разделении все получали голосующих акций поровну, а ваш отец — еще плюс четыре процента; в этом случае он и его дети сохраняли контроль над семейным бизнесом — пятьдесят два процента против сорока восьми. Но — я плохо разбираюсь в этих делах, вы уж простите мне примитивное изложение — ваш дед хотел, чтобы деньги оставались в семье. Если бы кто-то из вас умер, не дожив до двадцати пяти лет, его акции с правом голоса надлежало разделить поровну между остальными пятью членами семьи. Предположим, в тот вечер ваш брат погиб на концерте, значит, вы и ваш отец автоматически многое теряли при голосовании.