Читать книгу "Башмаки на флагах. Том 3. Графиня фон Мален - Борис Вячеславович Конофальский"

естественно, притихли и тянули шеи, чтобы лучше расслышать то, о чём они говорят.

— И что, хороши там девы?

— Девы? — молодой человек чуть подумал. — Девы там хороши, да больно жадны, но ежели вы, господин, в купальни собираетесь, то можно туда пригласить и других дам.

— Других дам? — удивился Волков.

«Уж не про уличных ли и трактирных девок он говорит?»

— Достойных дам, сеньор, — понизив голос, чтобы его не слышали приятели, продолжал Габелькнат.

— Что значит достойных? — так же тихо спросил кавалер.

— Вдов, из тех, что молоды, да и замужних некоторых дам, за которыми мужья уследить не могут, — он тут добавил многозначительно: — Или не хотят.

— Не хотят? — удивлённо переспросил Волков.

На что молодой человек просто кивнул: да, не хотят. И продолжил:

— А если сказать, что лично вы, рыцарь Фолькоф фон Эшбахт, устраиваете пир, так ещё и незамужние девы многие захотят прийти. Девы младые из семей хороших.

— Даже девы младые из хороших семей? — сомневался генерал.

— Придут, придут, — заверял его Габелькнат. — О вас весь город только и говорит, все с вами знакомиться мечтают, люди ещё и злятся, что вы пир не устраиваете и бал не даёте в честь своей победы, хотя взяли большие трофеи. Одни говорят, что вы заносчивы, а другие говорят, что вы человек отнюдь не светский, а вовсе даже солдафон и обществом пренебрегаете, а лишь с солдатами дружбу водите.

— Вот как? — опять удивлялся кавалер, может, в том и был смысл, может, и нужно было потратить денег на пир и на бал, впрочем, не до пиров и балов ему было, времени до новой войны оставалось всё меньше и меньше. — К чёрту пиры. Если горцев одолею, обещаю пир на тысячу талеров, а пока давайте-ка, Габелькнат, соберите мне дев и вдов, и всех этих неверных жён, что вы знаете. И арендуйте мне вашу купальню у ручья на вечер.

— Купальню вам арендовать нет нужды, сеньор, — отвечал ему молодой человек, — скажу отцу, так он вам её без денег предложит, а насчёт дам… Лучше, если то ночью будет.

— Ночью?

— Ночью, сеньор. Дамы, и особенно девы, при свете на пир не явятся. А вот как ночь настанет, так будут обязательно. Прилетят, как мотыльки на свет. Только поманите.

— Как мотыльки?

— Да, сеньор. Многих звать?

— Ну, не знаю, тех, что помилее. Полдюжины зови.

— Позову первых красавиц города, — обещал Габелькнат.

И пошёл к выходу, а его приятели Румениге и фон Каренбург кричали ему вслед:

— Пройдоха! Купчишка!

— Чёртов водонос! Вот так продвигаются они по службе!

А он только посмеивался им в ответ.

Тот человек, которого он ждал и которому уже собирался сам нанести визит, наконец появился у него. Жид Наум Коэн был помят и выглядел усталым.

— Три дня гнал лошадей к вам, — говорил он, по-стариковски шаркая ногами и всерьёз опираясь на палку.

Молодые господа смотрели на посетителя весьма удивлённо, не понимали юноши, как Рыцарь Божий может принимать в доме своём христоубийцу, да ещё предлагать ему сесть с ним за стол.

— Садитесь сюда. Прошу вас, — говорил Волков, указывая на стул рядом с собой.

— Поздравляю вас, друг мой, с большим делом, вижу я, что не ошибся в вас. Враг побит и рассеян, сам император вами восхищён был.

А Волков смотрел на старика и вдруг стал понимать, что не для того он коней три дня гнал. Что победа для Коэна не много значит, что говорить он собрался о другом.

«О серебре, конечно. Ну что ж, давай поговорим про моё серебро, потому я на все предложения и не соглашался, что тебя, старик, ждал, хочу твою цену услышать».

И Волков не ошибся. Старик повернул голову, посмотрел на молодых господ, что сидели в конце стола. Волков этот взгляд сразу понял:

— Ступайте на двор, господа.

Молодые люди сразу вышли.

А Коэн, убедившись, что они теперь с кавалером остались наедине, начал говорить. Думал генерал, что гость торговаться начнёт, да просчитался, не за тем Коэн коней гнал:

— После победы вы взяли большой трофей, полон взяли. Думаю, вам досталось всего немало. Ведь немало?

— С чего бы вам мои деньги считать? — поинтересовался кавалер.

А Коэн словно вопроса не слыхал:

— К добыче по праву вашей вы ещё присовокупили и не своё!

«Ах вот ты о чём!»

— Что же не своё я присовокупил? — уже тоном не удивлённым, а скорее холодным спрашивает кавалер.

— То серебро, что взяли вы из реки, — спокойно отвечал Коэн. — Надобно будет его вернуть.

— Вернуть? — Волков едва сдержался, чтобы не усмехнуться, чтобы даже не засмеяться ему в лицо.

— Да, вернуть, — твёрдо говорит Коэн. — Ну, за исключением той части, что вы уже отдали в дар Его Высокопреосвященству. Ту часть серебра будем считать утерянной, я уговорю хозяев, что то серебро ушло безвозмездно.

— Уговоришь хозяев?! Что ты там себе надумал? Обозлить меня желаешь? — теперь уже кавалер смеялся, не скрываясь. — Знаешь, жид, сейчас я сижу и думаю: а не позвать ли мне моих людей, позову — пусть принесут мне мой любимый топор или крепкий люцернский молот. Возьму, что принесут, да и убью тебя. Одним ударом убью. Или нет, не буду я благородное оружие о тебя марать, прикажу гвардейцам тебя повесить на заборе. Я всех мерзавцев на заборе вешаю.

— Я тут ни при чём, — говорит Коэн, а сам поворачивается и смотрит на своего человека, что стоит у дверей: на месте ли, успеет ли помочь. — Я лишь посланец тех людей. Хозяев серебра. Уверяю вас, друг мой, те люди влиятельные.

— Влиятельные? — Волков уже и впрямь начинает раздражаться. — Кто они? Может, это сам император? Так он мной доволен, брошь подарил мне за победу, брошь дорогую. Недавно штатгальтер его у меня был, — кавалер видит удивление во взгляде гостя. — Что, не ведал про то, жид?

Волков зло смеётся и продолжает:

— Или, может, курфюрст какой на меня обозлится? Так то мне уже не страх, я с одним курфюрстом уже враждую не первый год. И с другими готов за своё серебришко повраждовать. Ну, жид, говори, кто те твои влиятельные люди.

— Те люди весьма влиятельны, господин рыцарь, вы даже не знаете, с кем распрю затеваете!

— Знаю, — рычит Волков, — знаю. То купчишки богатые с Нижних земель или из Эксонии, а может, и те, и другие вместе. Поганые еретики, сволочь, торгаши, — тут кавалер, чуть нагнувшись, хватает гостя за плечо, за одежду, тянет к себе ближе, заглядывает ему в лицо и щелкает пальцами перед носом Коэна, — вот так пальцами щёлкну и