Читать книгу "Философия освобождения - Филипп Майнлендер"

сочиняет воображение?

Кант об этом молчит!

Апостериорное соединение не представляет никакой сложности. Во-первых, это необъятное море воздуха, которое предстает перед воображением. Кто бы мог подумать, что в нем проявляется какая-то сила? Это было бы неуклюжим возражением! Воздух и пространство – понятия взаимно дополняющие друг друга. Величайший мыслитель, как и самый родовитый крестьянин, говорит о пространстве, заключенном в доме, комнате; Кант ставит во главу своих «Метафизических начал естествознания»: «материя есть движущаяся вещь в пространстве»; поэт позволяет орлу, «упоенному пространством», чертить свои круги; и только сила воображения должна вызывать сомнения? Нет! К пространству, которое предлагает ему воздух, он добавляет пространства домов, деревьев, людей, всей земли, солнца, луны и всех звезд,

которые мыслящий субъект предварительно очистил от всякой наполняющей их действенности. Теперь к завоеванному огромному пространству он добавляет аналогичное, и так до бесконечности; остановка невозможна, ибо прогресс не имеет границ.

Апостериори, то есть с открытыми или закрытыми глазами, можно построить бесконечное пространство, то есть у нас никогда нет целого, а есть только уверенность в том, что мы никогда не встретим препятствия на пути синтеза.

Но оправдана ли такая композиция? Чистая пространственность кубической линии еще не может быть предоставлена нам a posteriori, т.е. через опыт. Малейшая пространственность, как и величайшая, возникает только благодаря тому, что я размышляю о силе, которая ее наполняет, и это продукт, под которым природа никогда не поставит свою печать. Там, где перестает действовать один орган, начинает действовать другой.

Моя голова находится не в пространстве, как однажды заметил Шопенгауэр, а в воздухе, который, конечно, не тождественен пространству. Точно так же не материя движется в пространстве, а субстанции движутся в субстанциях, и движение возможно только благодаря различным так называемым агрегатным состояниям тел, а не потому, что мир охватывает бесконечное пространство.

Если бы мир состоял только из твердых веществ, движение в нем было бы возможно только за счет одновременного перемещения всех тел, и идея пространства никогда не возникла бы в сознании человека. Даже движение в жидком элементе никто не понимает как движение в пространстве. Мы не говорим: рыбы плавают в пространстве, а говорим: они плавают в воде. Неограниченный взгляд вдаль и заблудший разум (perversa ratio) являются генераторами бесконечного пространства. В мире только силы не являются пространствами, и бесконечное пространство существует так же мало, как и самое маленькое пространство.

Очень странно, что в докантовские времена, когда пространство легко приписывалось вещам, этот факт уже был совершенно правильно признан Иоанн Скот. Его мир лежит в бесконечном пространстве, которое содержит все, что не движется, но в пределах этого мира нет пространства: есть только тела внутри тел. Тот факт, что Скотус время от времени возвращает пространство в мир, не меняет этого; у него не было критической головы Канта, и никто не сможет не признать сложность исследования даже сегодня. (Кстати, Скот однажды даже бросает замечание, что пространство существует только в уме человека). Он говорит в своей работе: De Divisione Naturae:

Ученик Что же тогда сказать о тех, кто говорит, что жилища людей и других животных – это места? ценят ли они также тот общий воздух и землю всех обитателей этих мест? Говорят, что вода – место рыб, небо – планет, а небесная сфера – места звезд?

Учитель. Ничто иное, кроме того, что это либо рекомендуется им, если они дисциплинированы и желают, чтобы их учили, либо полностью отвергается, если они спорят. Над теми, кто говорит такие вещи, чистый разум смеется.

(Cap. 29.)

Видишь ли, как из вышеизложенных рассуждений вытекает, что этот мир не есть место с его частями, а содержится в месте, то есть в определенной области своего определения?

(Cap. 33.)

Что остается, как не сказать, например, что, пока мы видим наши тела, сидящими на этой земле или окруженными этим воздухом, в наших телах нет ничего, кроме тел? По тому же принципу рыбы в волнах, планеты в эфире, звезды на небосводе, тела в телах.

(Cap. 35.)

Свободный безграничный обзор через абсолютно прозрачный элемент является, таким образом, причиной того, что каждый является, как самым изобретательным, так и самым ограниченным человеком,

Никто никогда не сможет представить, что пространства нет, хотя вполне может представить, что в нем нет никаких объектов.

Однако мы не хотим судить преждевременно. Неужели воздуха и извращенного разума должно хватить для создания бесконечного пространства? Конечно, нет! Они могут сделать это только на основе априорной формы. Но что это за форма? Мы найдем его в ближайшее время.

Теперь мы должны вернуться к вопросу, может ли пространство быть связью многообразия априори? Мы уже видели, что Кант оставляет нас в полном неведении относительно того, какие части пространства должны быть связаны априори. Тогда мы спрашиваем: может ли идея пространственности быть в нас вообще до всякого опыта, или, другими словами, можем ли мы прийти к концепции пространственности до того, как увидим или почувствуем объекты? Ответ

на этот вопрос: нет! Это невозможно. Пространство либо лежит во мне как чистое бесконечное понятие, до всякого опыта, либо оно обнаруживается a posteriori, эмпирическим путем; ибо так же трудно поместить самую малую пространственность, как чистое понятие a priori, в чувственность, как и поместить бесконечное пространство. Но если это так, то было бы самым глупым мучением сначала кропотливо добиваться путем синтеза сходных частей того, что я могу иметь сразу как целое.

Это также причина, по которой Кант в трансцендентальной эстетике представляет пространство как чистое восприятие без лишних слов и не позволяет ему сначала возникнуть через соединение пространств, через которое, кроме того, синтез пришел бы в чувства, тогда как предполагается, что он является лишь функцией понимания или слепого воображения.

Итак, если бесконечное пространство может быть произведено только через синтез многообразия, данного априори; если, с другой стороны, так же невозможно найти в нас частичное пространство до всякого опыта, как и все пространство, то из этого следует, что бесконечное пространство вообще не может быть произведено априори, что нет пространства как чистого восприятия априори.

Я резюмирую: Согласно нашим исследованиям, не существует ни бесконечного пространства вне моей головы, в котором были бы заключены вещи, ни бесконечного пространства в моей голове, которое было бы чистой концепцией априори. Точно так же нет никаких ограничений пространства, пространственности, вне моей головы. С другой стороны, в моей голове существует бесконечное пространство (полученное в результате синтеза апостериорно заданного многообразия, действенность которого была абстрагирована), которое переносится во вне. Таким образом, у меня есть бесконечное воображаемое пространство, полученное эмпирическим путем, с помощью извращенного разума. Точно так же у меня есть свои ограничения, т.е. пространства произвольного размера, фантазийные пространства.

В трансцендентальной эстетике Кант, как я уже отмечал на первой странице этой «Критики», сделал не более того, что окончательно перенес в наши головы воображаемое пространство, которое обычно принимается за объективное пространство, существующее независимо от субъекта. Таким образом он освободил вещи сами по себе от пространства, что как раз и является его бессмертной заслугой. Его ошибка заключалась в том, что он отрицал эмпирическое происхождение бесконечного пространства и помещал его, как чистую концепцию, до всякого опыта, в нашу чувственность. Вторая заслуга состоит в том, что в трансцендентальной аналитике он отличил пространство как форму от пространства как объекта (чистого восприятия). Хотя тем самым он вступил в неразрешимое противоречие с доктриной трансцендентальной эстетики, он, тем не менее, показал, что не может решить проблему пространства как формы. Тем не менее, он показал, что видел проблему пространства до самого дна, и дал возможным преемникам бесценную подсказку правильного пути. Давайте теперь последуем этой подсказке.

Что такое пространство, как форма восприятия, которая (оставаясь пока в русле мысли Канта) лежит априори в нашей чувственности?

На этот вопрос уже был