Читать книгу "Все продается - Майкл Ридпат"

Меня поражала нелепость ситуации. Допустим, я действительно совершил какой-то мелкий проступок, но ведь меня осуждали те, кто каждый день обманывали своих клиентов, своих сотрудников, даже своих друзей. Конечно, использование конфиденциальной информации – это другое дело. Это заразная болезнь. В свое время эта чума, которую разносил гений рынка бросовых облигаций Майкл Милкен, поползла по Уолл-стриту, переносилась от одного инвестора к другому, пока чуть ли не все банки Нью-Йорка не были в большей или меньшей мере ею заражены. С этой эпидемией боролись очень просто. При появлении первых симптомов болезни заболевшего члена общества изолировали и изгоняли. Именно так поступили и со мной.

Трудно было смириться с последствиями. Рынок ценных бумаг – это единственное, чем я хотел заниматься, он стал целью моей жизни. Еще неделю назад цель казалась вполне достижимой, нужно было только год-другой подучиться. Теперь все изменилось.

Вероятно, многие всю жизнь плывут по течению. Многие, но не я. Если я поставил перед собой цель, я буду ее добиваться. Вся моя жизнь будет посвящена этой цели. В свое время мне было трудно смириться с мыслью о том, что я никогда не стану лучшим в мире бегуном на восемьсот метров, но нельзя было отрицать, что к той цели я подошел очень близко. Другое дело – рынок ценных бумаг, который, в сущности, я только начинал постигать.

Следующие две недели были самыми тяжелыми в моей взрослой жизни. Я все еще рассылал письма и даже два раза ходил на собеседования, но уже без всякой надежды. Я понимал, что проиграл.

Мной быстро овладевала депрессия, глубокая, черная депрессия, подобной которой я прежде никогда не испытывал. Я был опустошен, выпотрошен. Мне стало трудно заставить себя что-либо делать. Через два-три дня я бросил бег, каждый день повторяя себе, что непродолжительный отдых не повредит. Я пытался читать романы, но не мог сосредоточиться. Я подолгу валялся в постели, тупо уставившись в потолок. Днем я несколько раз пытался бродить по Лондону, но шум транспорта, выхлопные газы и жара утомляли и раздражали меня. Если человек долго живет, полагаясь на силу воли, то ее утрата способна выбить из колеи.

Кроме того, меня стало мучить одиночество. Раньше меня вполне устраивало собственное общество, но теперь я испытывал потребность с кем-то поговорить. С тем, кто помог бы мне взглянуть на себя со стороны. Но кто бы это мог быть? О коллегах по бывшей работе не могло быть и речи. Рассказать обо всем старым друзьям и знакомым у меня не хватало мужества. Может быть, это следовало бы сделать. Разумеется, ни при каких обстоятельствах я не мог переложить тяжесть своих забот на плечи матери. Я не забывал, что скоро мне предстоят переговоры с юристами о покупке ее дома. Где я достану деньги? Я вынужден был признать, что теперь, когда рынок ценных бумаг для меня закрылся, мне будет невозможно найти достаточно высокооплачиваемую работу.

Я пытался не думать о деньгах, но от этого мне не становилось легче. Если моя мать лишится дома, то в этом буду виноват я. Я оказался неспособным ей помочь.

В часы одиночества я часто вспоминал Кэти. Когда я испытывал потребность в друге, в собеседнике, почему-то в моих мыслях таким человеком всегда становилась она. Я не забыл, как быстро мы научились понимать друг друга, с каким интересом и симпатией она отнеслась к моим проблемам. Мне был нужен человек, который так же отнесся бы к моим проблемам и сейчас.

Потом я вспоминал, как резко изменилось отношение Кэти ко мне. Ее упреки, что я ломаю ее карьеру, мои нелепые приглашения на обед. Я не сомневался, она уже слышала о том, что я сделал, – прошу прощения, считается, что сделал. Она должна была благодарить Бога за то, что вовремя прекратила все отношения со мной. Она должна была ругать себя последними словами за то, что когда-то согласилась выслушать меня. Связь с человеком, обвиненным в использовании конфиденциальной информации, не помогает подъему по скользкой лестнице карьеры.

Девятнадцатая глава

Вечером в четверг я смотрел по телевизору соревнования по легкой атлетике, трансляцию из Осло. Мне было невыносимо тяжело, но почему-то я не мог заставить себя выключить телевизор. На восьмисотметровой дистанции первым финишировал испанец, которого я не раз побеждал, и я снова спросил себя, почему я бросил легкую атлетику? Я был в такой отличной форме! А теперь возвращаться в большой спорт было уже поздно. Мне никогда не восстановить прежнюю спортивную форму. Теперь все в прошлом. Ничего не остается, как только сожалеть о неверном решении.

Я обвел взглядом свою квартиру. С камина на меня издевательски смотрела бронзовая олимпийская медаль. О Боже, ну и жилище! Оно настолько тесно, что мигом захламляется. В углу за дверью скопилась большая стопка грязного белья. Надо бы отнести его в прачечную, подумал я. Нет, с этим можно подождать. У меня еще оставалось несколько чистых комплектов.

Зазвонил телефон. Наверно, опять из бюро по трудоустройству. Недавно я сказал его агентам, чтобы они больше не искали работу на рынке ценных бумаг, а посмотрели бы вакансию специалиста по изучению кредитов. В ответ мне пробормотали, что сейчас с вакантными местами везде очень плохо. Вполне очевидно, что в поисках работы я опускался все ниже. После десятого звонка я заставил себя подняться и взять трубку.

– Алло?

– Алло, это вы, Пол? – услышал я знакомый четкий голос Кэти.

Мое сердце забилось быстрее. Поднявшуюся было волну восторга тут же погасила привычная хандра. За последнюю неделю я получил добрую сотню отказов, и у меня не было сил выслушивать еще один.

– Пол, это вы?

Я прокашлялся.

– Да. Да, это я. Как ваши дела, Кэти? – Мои слова прозвучали холодно, почти официально. Это получилось само собой.

– Я услышала о вашем несчастье. Мне очень жаль. Наверно, это было ужасно.

– Да, не очень приятно.

– У нас ходили самые нелепые слухи о причинах вашего увольнения.

К чему она клонит? Ей хочется позлорадствовать? Узнать новые сплетни? В этом я ей не помощник.

– Да, могу себе представить.

– Послушайте, – нервно начала Кэти, – я подумала, что мы очень давно не виделись. Может, нам стоило бы встретиться? – Чтобы я снова разболтался, мрачно подумал я. – Вы не заняты в воскресенье во второй половине дня?

Мое сердце снова забилось быстрее.

– Нет, не занят.

– Понимаете, я подумала, может быть, нам стоит прогуляться где-нибудь на природе. Я знаю прекрасное место в Чилтернсе, это всего в часе езды. Конечно, если вы не против, – неуверенно добавила Кэти.

Должно быть, Кэти стоило немалых усилий позвонить мне, а мои односложные ответы и их тон не очень помогали ей.

– Да, с удовольствием, – ответил я, пытаясь вложить в свои слова как можно больше энтузиазма. К моему удивлению, это мне удалось.

– Отлично. Вы не заедете за мной в два часа? – Кэти дала мне адрес в Хэмпстеде.