Читать книгу "Цареубийство. Николай II: жизнь, смерть, посмертная судьба - Семен Резник"

Более углубленными анатомическими исследованиями было установлено, что четыре женских скелета (№ 3, 5, 6, 7) сходны между собой по ряду ключевых анатомических признаков, что говорило об их близком родстве. Возраст одного из скелетов был определен в 45–50 лет, три других принадлежали примерно двадцати летним. Мужской труп № 4 тоже был родственным трем молодым женщинам. Снова все сходилось: три царских дочери, их мать и отец.

Ну а как остальные четыре скелета — три мужских и один женский? Ни один из них в родстве с пятью остальными не состоял. Именно это было известно о четырех лицах, расстрелянных вместе с царем, то есть о докторе Боткине, фрейлине Демидовой, поваре Харитонове, камердинере Труппе. Вероятность того, что найдены останки царской семьи, а не какие-то другие, приблизилась к 99 процентам.

Однако красно-коричневые ритуалисты использовали каждое мелкое разногласие или сомнение кого-то из специалистов, чтобы снова и снова внедрять в сознание обывателей ритуальную отраву.

Как писала в 1994 году публицистка «Известий» Элла Максимова, «параллельно с работой в лабораториях и архивах шло нагнетание страстей в прессе и эфире. В выступлениях ученых и неученых мужей нет новых фактов, находок, состоят они преимущественно из вопросов, рассчитанных на вселение в граждан подозрений. Что говорить, сам институт судебного следствия у нас скомпрометирован, а фальсификация истории вошла в набор типовых принципов власти. Но какая корысть усматривается в деле о царских останках? Не подпитывают ли гласы общественности совсем иные мотивы? Неутоленное честолюбие, обида — почему меня, тоже специалиста, не позвали, обошли? Или мракобесные слухи о заспиртованных головах Романовых в кремлевских тайниках? Поступили ведь к [прокурору Генеральной прокуратуры В.Н.] Соловьеву и такие заявления, да на официальных бланках с печатями»[345].

Что же это за официальные бланки? Журналистка оборвала себя на полуслове. Не вытравленная с советских времен привычка к умолчаниям, дабы не пугать цензуру. Государственной цензуры давно уже не было, но живым оставался внутренний цензор!

Однако договорить недосказанное Э. Максимовой было не трудно. Очень и очень многие лица и организации «национал-патриотического» толка использовали понятный общественный интерес к «царскому делу» для нагнетания антисемитских мифов.

С 1992 года расследование проводилось под общим руководством прокурора генеральной прокуратуры РФ В.Н. Соловьева. Для генетической экспертизы, которая была наиболее важной и доказательной, Соловьев привлек доктора биологических наук Павла Леонидовича Иванова — одного из наиболее авторитетных в России генетиков-криминалистов.

Из официальной биографической справки можно узнать, что профессор и доктор биологических наук П.Л. Иванов — судебно-медицинский эксперт высшей квалификационной категории, один из основоположников и ведущих специалистов в области судебно-медицинской идентификации личности, установления биологического родства и т. п. В 1988 г. он — впервые в России — провел экспертизу по идентификации личности молекулярно-генетическими методами, после чего эти методы вошли в практику следственной работы. Им проведено более тысячи молекулярно-генетических экспертиз по установлению личности преступника, определению родства, установлению отцовства и материнства, фактов подмены детей, идентификации неопознанных останков. Он удостоен многими премиями и наградами «за фундаментальный вклад в разработку методов молекулярно генетической индивидуализации человека».

Иванов привлек ряд других ученых — не только российских. Генетические исследования останков царской семьи проводились в ведущих лабораториях Великобритании, США, Канады.

Чтобы предполагаемая принадлежность «екатеринбургских останков» царю, его жене и дочерям превратилась в действительную, требовалось сопоставить их ДНК с генетическим материалом их ближайших сородичей. Романовы и представители королевских династий сперва насторожено отнеслись к просьбам предоставить образцы крови или другой генетический материал. Но, убедившись в том, что идентификация останков производится честно, согласились.

Образцы ДНК предполагаемой царицы Александры Федоровны (скелет № 3) и трех ее дочерей (№№ 5,6,7) были сопоставлены с генетическим материалом внучатного племянника царицы принца Филиппа (герцога Эдинбургского) — внука родной сестры Александры Федоровны. Родство было подтверждено почти со стопроцентной вероятностью. Неясность оставалось только в отношении самой младшей из захороненных дочерей: была ли это 19-летняя Мария (если так, то сожжена вместе с Алексеем была Анастасия), или то была 17-летняя Анастасия (а сожжена Мария).

Сложнее оказалось с мужским скелетом № 4: в нем была обнаружена очень редкая митохондриальная мутация. У Романовых, предоставивших свой генетический материал, этой мутации не было. Ее и не могло быть, ибо они были родичами царя по мужской линии, а митохондрии переходят к потомству только от матерей. На фоне практически полного совпадения очередности в цепочках нуклеотидов, в одной позиции, № 16 169, было обнаружено расхождение.

«К середине 1994 года членам правительственной комиссии стало ясно, что под Екатеринбургом обнаружены останки царской семьи. Единственный вопрос, тревоживший генетиков, состоял в том, что одна позиция в генотипе Николая II отличалась от подобной у его ныне живущих родственников»[346].

Чтобы исключить сомнения, нужен был генетический материал близкого родича царя по материнской линии, а лучше всего — его собственный.

Как ни поразительно, но такой материал имелся… в Японии!

Когда Николай был еще наследником престола, Александр III отправил его в кругосветное путешествие. В Японии на него неожиданно напал какой-то помешанный самурай и дважды ударил саблей по голове. Самурая схватили, пострадавшему оказали медицинскую помощь. Ранение обошлось без тяжелых последствий, но произвело на наследника столь удручающее впечатление, что он вернулся домой. А повязка с пятнами августейшей крови хранилась в Японии как памятная реликвия. П.Л. Иванов пытался заполучить несколько нитей из нее, но переговоры, длившиеся полгода, были безрезультатными. Только после личного обращения прославленного музыканта М.Л. Ростроповича к императору японские власти согласились допустить россиян к реликвии.

Ростропович живо интересовался вопросом идентификации «екатеринбургских останков», всячески поддерживал исследователей, финансировал некоторые проекты. П.Л. Иванов отправился в Японию на личные средства Ростроповича. Увы, генетический материал, сохранившийся на «исторической» повязке, оказался загрязненным. Возлагавшиеся на него надежды не оправдались: для сопоставительных исследований он не годился.

Ближайшим родичем Николая II по женской линии был сын его младшей сестры Ольги Тихон Николаевич Куликовский. Он жил в Торонто (Канада). К нему и обратился П.Л. Иванов, как «официальный представитель России в международной комиссии по изучению обстоятельств гибели Царской семьи». Безрезультатно. Затем к Куликовскому обращался прокурор-криминалист В.Н. Соловьев, обращались официальные представители центрального правительства России и властей Свердловской области. Главный судебно-медицинский эксперт России В.О. Плаксин пытался воздействовать на него через Российское Дворянское Собрание, через деятелей Русской Зарубежной Церкви, через представителей дома Романовых… Куликовский был непреклонен.