Читать книгу "Вдали от обезумевшей толпы - Томас Гарди"

- Никто. Увидала я, что вас нету дома, и подумала: уж не стряслась ли какая беда? Мне послышался его голос среди ночи, я и решила: тут что-то неладно...

- Он дома?

- Нет. Ушел как раз передо мной.

- Фанни уже взяли?

- Нет еще. Скоро унесут - в девять часов.

- Ну, так мы пока что не пойдем домой. Не погулять ли нам в роще?

Лидди, не имевшая понятия о том, что произошло, согласилась, и они углубились в рощу.

- Лучше бы вам воротиться домой, мэм, да покушать. Здесь вы насмерть простудитесь.

- Сейчас я не пойду домой... а может, и совсем не вернусь...

- Так не принести ли мне вам чего-нибудь перекусить да что-нибудь потеплее накинуть на голову, а то вы в одной легонькой шали!

- Что ж, если хочешь, Лидди...

Лидди исчезла и спустя двадцать минут вернулась; она принесла плащ, шляпу, бутерброды с маслом, чашку и чай в небольшом фарфоровом чайнике.

- Фанни уже взяли? - спросила Батшеба.

- Нет еще, - отвечала ее спутница, наливая чай.

Батшеба закуталась в плащ, немного поела и выпила несколько глотков. Голос у нее слегка прочистился и лицо чуточку порозовело.

- Давай еще погуляем, - предложила она.

Около двух часов они бродили по роще. Батшеба односложно отвечала без умолку болтавшей Лидди, всецело поглощенная одной-единственной мыслью. Но вот она прервала девушку:

- Хотелось бы мне знать, унесли Фанни или нет.

- Я схожу посмотрю.

Девушка вернулась и сообщила, что тело только что вынесли; о Батшебе уже справлялись, но она, Лидди, ответила, что хозяйка нездорова и ее нельзя видеть.

- Так, значит, они думают, что я у себя в спальне?

- Да. - И Лидди осмелилась прибавить: - Когда я разыскала вас, вы сказали, что, может, больше совсем не воротитесь домой, но ведь вы оставили эту мысль, мэм?

- Да. Я передумала. От мужей убегают только женщины без всякого самолюбия. Плохо, если жена умрет у себя в доме от побоев, но еще хуже ей будет, если она останется в живых только потому, что сбежала в чужой дом. Все это я обдумала нынче утром и теперь знаю, что мне предпринять. Беглая жена - обуза для родных, самой себе в тягость, имя ее у всех на языке, и на нее сыплется столько напастей, что уж лучше оставаться дома, хотя при этом рискуешь нарваться на оскорбления и побои и умереть с голода. Лидди, если ты когда-нибудь выйдешь замуж, - от чего избави тебя бог! - ты попадешь в прескверное положение, но помни одно: ни за что не сдавайся! Держись крепко, а там пусть тебя хоть на куски изрежут! Вот как я буду теперь поступать!

- Ах, не говорите этого, хозяйка! - воскликнула Лидди, хватая ее за руку. - Но я так и знала: вы такая рассудительная и ни за что не бросите свой дом! А могу я вас спросить, что такое ужасное произошло меж вами?

- Спросить можешь, да я тебе не отвечу.

Минут через десять они вернулись домой окольным путем и вошли через черный ход. Батшеба тихонько поднялась по лестнице в заброшенный мезонин, девушка последовала за ней.

- Лидди, - заговорила она уже повеселее, так как молодость взяла свое и надежды стали возрождаться, - теперь ты будешь моей наперсницей, - надо же кому-нибудь изливать душу, я и выбрала тебя. Так вот, на время я поселюсь здесь. Затопи камин, принеси ковер и помоги мне навести уют! А потом я хочу, чтобы вы с Мэриен притащили наверх ту колченогую кровать из маленькой комнаты, и матрац, и стол, и еще всякую всячину... Чем бы мне заняться, чтобы как-то пережить это тяжелое время?

- Подрубать носовые платочки, это очень приятное занятие, посоветовала Лидди.

- Ах, нет, нет! Я ненавижу шитье, всю жизнь ненавидела.

- Ну, а вязанье?

- То же самое!

- Тогда вы можете закончить свою вышивку по канве. Там остается доделать только гвоздику и павлинов, а потом ее можно вставить в рамку под стекло и повесить рядом с рукоделиями вашей тетушки, мэм.

- Вышивание по канве - старомодное занятие и до ужаса провинциальное. Нет, Лидди, я буду читать. Принеси-ка мне сюда книг, только не надо новых. Что-то к ним душа не лежит.

- Может, что-нибудь из старых книг вашего дядюшки, мэм?

- Да. Из тех, что мы сложили в ящики. - Чуть уловимая добродушная улыбка промелькнула у нее на лице. - Принеси "Трагедию девушки" Бомонта и Флетчера и "Невесту в трауре"... Постой, что бы еще? "Ночные размышления" и "Тщету человеческих желаний".

- А потом еще рассказ про черного человека, что зарезал свою жену Дездемону? Он страсть какой жалостный и уж так вам подойдет сейчас!

- Так, значит, Лидд, ты заглядывала без спросу в мои книги, а ведь я тебе запретила! Почему ты думаешь, что эта книга мне подойдет? Она мне ничуть не подходит.

- Но ведь другие-то подходят...

- И те не подходят - не стану я читать печальных историй. В самом деле, зачем мне их читать? Принеси-ка мне "Любовь в деревне", и "Девушку с мельницы", и "Доктора Синтаксиса", и несколько выпусков "Зрителя".

Весь этот день Батшеба и Лидди прожили в мезонине, как на осадном положении; впрочем, эта предосторожность оказалась излишней, ибо Трой не появлялся в Уэзербери и не думал их беспокоить. До захода солнца Батшеба просидела у окна; временами она принималась читать, потом опять рассеянно следила за всем происходящим снаружи и равнодушно прислушивалась к долетавшим до нее звукам.

В тот вечер заходящее солнце было кроваво-красным, и на востоке свинцовая туча отражала последние лучи. На темном небе четко выступал освещенный западный фасад колокольни (из окон фермы была видна только эта часть церкви), и флюгер на ее шпиле, казалось, брызгал искрами. Около шести часов на лугу близ церкви, по обыкновению, собралась мужская молодежь селения играть в бары. На этом месте с незапамятных времен происходили такого рода состязания, старые воротца стояли близ кладбищенской ограды, кругом земля была вся вытоптана ногами игроков и стала гладкой, как мостовая. Русые и черноволосые головы парней мелькали то там, то здесь, рукава ослепительно белели на солнце, и порой громкий крик или дружный взрыв хохота нарушали вечернюю тишину. Они играли уже с четверть часа, как вдруг игра прервалась, парни перемахнули через ограду и, обогнул колокольню, скрылись за тисом, наполовину заслоненным березой, широко раскинувшей золотую листву, кое-где прорезанную черными линиями ветвей.

- Почему это парни вдруг бросили играть? - спросила Батшеба, когда Лидди вошла в комнату.

- Мне думается, потому что из Кэстербриджа только что приехали двое рабочих и начали ставить большой надгробный памятник, - отвечала Лидди. Парни побежали посмотреть, кому это его ставят.

- А ты знаешь кому? - спросила Батшеба.