Читать книгу "Рай - Техас! - Сьюзен Элизабет Филлипс"

— Я выяснила сегодня, что это ты платил мне зарплату.

В его глазах появился оттенок настороженности.

— И что же?

Кажется, он вовсе не считает этот вопрос существенным.

— Ты лгал мне!

— Я никогда и ничего не говорил тебе о том, кто твой работодатель.

— Не виляй, Бобби Том! Ты знал, что я не хочу брать у тебя ни цента, и решил объехать меня на кривой.

— Ты работала на меня. Ты зарабатывала свои деньги. — Никакой работы не было, Бобби Том! Я сама должна была высасывать ее из пальца.

— Это чушь. Ты горы своротила, чтобы этот турнир по гольфу мог состояться.

— Это только в последние пару недель. А как насчет остального времени? Я получала плату за ничегонеделание.

Он бросил свой стетсон на ближайший стул.

— Это неправда, но я не понимаю, почему ты придаешь этому такое большое значение? Они собирались уволить тебя, и, что бы ты тут ни плела, мне нужно было, чтобы кто-то на меня работал. Все очень просто.

— Если это так просто, почему ты прямо не предложил мне работать на тебя?

Он пожал плечами и направился в маленькую кухоньку, расположенную в конце гостиной.

— Выпьешь «Алка-Зельтцер»?

— Потому что ты знав, что я скажу тебе «нет»!

— Это нелепый разговор, Грейси. Уиллоу собиралась уволить тебя по моей вине.

Он полез в буфет над раковиной.

— То есть ты нанял меня из жалости, потому что думал, что я слишком несамостоятельна, чтобы самой о себе позаботиться.

— Это совсем не так. Прекрати передергивать мои слова! — Он перестал рыться в буфете. — Я изо всех сил стараюсь напрячь свой разум, но не вижу тут никакой проблемы.

— Ты знал, насколько все это важно для меня, и даже ничуть не обеспокоился.

Он пропустил ее слова мимо ушей и опять вышел в гостиную, снимая на ходу пиджак, потом сказал:

— Может быть, даже и хорошо, что все это вылезло наружу. Я думал об этом, и, возможно, для каждого из нас сейчас самое время заключить более длительное соглашение. — Он бросил пиджак на стул. — Мы уезжаем в Лос-Анджелес через пару недель, и я решил нанять тебя в качестве своего ассистента на каждый день каждого месяца — с тройной нагрузкой в сравнении с тем, что ты делаешь сейчас. И там ты отработаешь с лихвой даже и эту свою зарплату. У тебя не будет времени заниматься своими побочными делами, потому что я весь свой бизнес повешу тебе на шею и буду проводить по десять часов в день на студии звукозаписи.

— Я не пойду на это.

— Кроме того, я хочу, чтобы ты поехала туда на пару дней раньше и подыскала нам жилье. — Он сел на кушетку и закинул ноги на кофейный столик. — Я думаю, смежные квартирки нам подойдут, поищи только что-нибудь с хорошим видом. И купи себе машину: нам явно понадобится еще одна.

— Не рассчитывай на меня, Бобби Том.

— И еще. Тебе придется обновить гардероб, так что я дам чек покрупнее. Не ищи больше дешевых распродаж, Грейси. Вышибай пинком двери в Родео-Драйв, и тебе подберут все самое лучшее.

— Я вовсе не собираюсь ехать с тобой в Эль-Эй.

Он выпростал полы рубашки из брюк и начал отстегивать запонки.

— Тебе следует усвоить вот что, Бобби Том. Я не совсем готова взять на себя новые обязательства, так как считаю, что все это просто безумие, но, когда ты проспишься, обещаю тебе внимательно рассмотреть твои предложения.

Он спустил ноги на пол и поднялся с кушетки, лиловая рубашка скатилась с его бронзовых плеч.

— Мне нужно встать завтра в пять утра, так что, если ты не хочешь поставить меня в дурацкое положение во время гольфа, нам лучше прямо сейчас отправиться в спальню. — Постепенно притягивая ее к себе, он занялся пуговицами на ее блузке.

— Ты совсем не слушаешь меня! — Она пыталась отступить, но он знал свое дело.

— Это потому, что ты много болтаешь. — Он расстегнул «молнию» на боку юбки и потащил ее в спальню.

— Я не собираюсь ехать в Эль-Эй.

— Собираешься, собираешься. — Он пыхтел, как ребенок, стаскивая с нее туфли, потом швырнул в сторону юбку и стянул колготки. Она стояла перед ним в трусиках, бюстгальтере и расстегнутой блузке.

— Пожалуйста, Бобби Том. Послушай меня. Он оглядел ее:

— Нет уж, пожалуйста, ты послушай. Ты говорила, что именно это тебя очень интересует, не правда ли? — Он расстегнул «молнию» на своих идеально пошитых брюках.

— Да, но…

Он схватил ее за руку:

— Помолчи, Грейси. Сопротивление бесполезно. — Не снимая приспущенных брюк, он повалил ее на кровать и упал сверху.

Она затрепетала, когда твердое колено раздвинуло ей бедра.

— Подожди!

— Нет причин ждать. — Его руки залезли в ее трусики, он всей тяжестью своего тела навалился на нее, пока стаскивал их. Она чувствовала, как ходят его мускулы, когда он скидывал с себя брюки.

— Мне это не нравится! — закричала она.

— Дай мне минутку, и тебе все понравится.

Он пустил в ход секс, чтобы избежать разговора с ней, и она возненавидела его за это.

— Я сказала, что мне это не нравится! Слезь с меня.

— Хорошо. — Улыбнувшись, Бобби Том перекатился на спину, и она оказалась сверху, но при этом он так крепко стискивал ее ягодицы и так сильно прижимал их к своим чреслам, что она не чувствовала себя свободнее.

— Нет!

— Решайся! — Он еще раз перевернул Грейси и вновь навалился на нее.

— Прекрати!

— Ты совсем не хочешь, чтобы я прекратил, и сама знаешь об этом. — Его широкая грудь вдавила Грейси в матрац, он ухватил ее за коленки и развел их в стороны. Ощутив, что сильные горячие руки начинают бесцеремонно пальпировать ее, она сжала кулак и ударила его по затылку так сильно, как только смогла.

— О-у! — Бобби Том вскрикнул от боли и скатился с нее, потирая больное место. — Зачем ты это сделала? — возмущенно закричал он.

— Ты дурак! — Она накинулась на него, задыхаясь от ярости. Он лежал пластом, а она молотила кулачками по всему, до чего могла дотянуться. Он вскидывал руки, чтобы защититься от града сыплющихся на него ударов, порой вскрикивая от боли, но не делал попыток обуздать ее.

— Прекрати! Мне больно, проклятие! О-ох! Что это с тобой?!

— Плевала я на тебя! — Ребра ее ладоней заныли.

Она в последний раз стукнула его и откинулась на пятки. Грудь Грейси тяжело вздымалась, когда она застегивала блузку. Его агрессия не была продиктована желанием, он хотел силой сломить ее волю, и это соображение вызвало в ней прилив отвращения, смешанного с брезгливостью.