Читать книгу "Справедливость. Как поступать правильно? - Майкл Сэндел"

Демократы отвергают представление о том, что свободные рынки нейтральны по отношению к целям, и выступают за более активное вмешательство государства в экономику. Но когда речь заходит о социальных и культурных вопросах, демократы тоже прибегают к языку нейтралитета. Государству, утверждают демократы, не следует в «законодательном порядке определять мораль» в сферах сексуального или репродуктивного поведения — потому что в таком случае оно станет навязывать одним людям моральные и религиозные убеждениях других людей. Вместо того чтобы ограничивать право на аборт и возможности реализации этого права (или ограничивать гомосексуальные связи), государству следует соблюдать нейтралитет в этих несущих моральный заряд вопросах и позволить индивидуумам самостоятельно принимать решения по ним решения.

Джон Роулз в опубликованной в 1971 г. книге A Theory of Justice («Теория справедливости») предложил вариант философской защиты либеральной трактовки нейтралитета, который напоминал речь Джон Кеннеди[379]. В 1980-х годах коммунитаристы-критики либеральной концепции нейтралитета поставили под вопрос представление о личности, которая делает свободный выбор и ничем не обременена (по-видимому, в основе теории Роулза лежит подобное представление об индивидууме). Коммунитаристы доказывали, что концепции общности, сообщества и солидарности имеют намного большее значение и играют большую роль, а также призывали к более активному вовлечению общественности в решение моральных и религиозных вопросов[380].

В 1993 г. Роулз опубликовал книгу Political Liberalism («Политический либерализм»), в которой отчасти переформулировал свою теорию. Он признал, что в личной жизни у людей часто бывают «чувства привязанности и преданности, от которых, как они сами считают, они не отрекутся. Да и на самом деле люди не могут и не должны отказываться от таких личных, частных убеждений… Они могут считать просто немыслимым, чтобы их рассматривали не как носителей определенных религиозных, философских и нравственных убеждений или же в отрыве от некой привязанности и связанной с нею преданности»[381]. В такой мере Роулз признаёт возможность существования прочно конституированных, обремененных моральными убеждениями и обязательствами личностей. Но Роулз настаивает, что привязанность и преданность не должны иметь отношения или влияния на идентичность, которой люди наделены как граждане. При обсуждении вопросов справедливости и прав людям следует отодвинуть свои нравственные и религиозные убеждения и рассуждать с позиций «политической концепции личности», независимо от любых конкретных уз преданности, привязанности или концепций достойной, добропорядочной жизни[382].

А почему людям не следует привносить свои моральные и религиозные убеждения в политический дискурс по вопросам справедливости и прав? Почему нам надо отделять свою гражданскую сущность от сущности, которой мы обладаем в более широком понимании как нравственные личности? Роулз утверждает, что нам стоит делать это из уважения к преобладающему в современном мире «факту разумного плюрализма» в рассуждениях о достойной, добропорядочной жизни. В современных демократических обществах люди расходятся во мнениях относительно моральных и религиозных вопросов. Более того, эти разногласия обоснованы. «Нельзя ожидать, что сознательные личности, обладающие всеми способностями разума, даже после свободной дискуссии в полном составе придут к одному и тому же заключению»[383].

Согласно этому доводу, аргументы в пользу либерального нейтралитета возникают из потребности в терпимости, которая существует в условиях моральных и религиозных разногласий. «С учетом всех обстоятельств решение вопроса о том, какие нравственные суждения истинны, — не дело политического либерализма», — пишет Роулз. Чтобы сохранять беспристрастность по отношению к конкурирующим моральным и религиозным доктринам, политический либерализм не «касается моральных проблем, в отношении которых между этими доктринами существуют разногласия»[384].

Требование разделять нашу гражданскую идентичность, а также нравственные и религиозные убеждения означает, что, вступая в общественный дискурс о справедливости и правах, мы должны соблюдать пределы либерального общественного мышления. Не только государство может не одобрять какую-то концепцию блага. Граждане тоже не могут даже привносить свои моральные и религиозные убеждения в публичные дебаты о справедливости и правах[385]. Ибо, если они сделают это и их доводы возобладают, они фактически навяжут своим согражданам закон, основанный на конкретной моральной или религиозной доктрине.

Как узнать, удовлетворяют ли наши политические доводы требованиям политического разума, который должным образом лишен всякой зависимости от моральных или религиозных взглядов? Здесь Роулз предлагает новый тест: «Чтобы проверить, следуем ли мы правилам ведения политических дискуссий, можно спросить, а как бы ударил по нам наш довод, если бы он был воплощен в решениях верховного суда?»[386] Роулз объясняет: это способ убедиться, что наши доводы нейтральны в том смысле, какой предписывает либеральное общественное сознание. «Разумеется, судьи не могут взывать ни к своей собственной морали, ни к идеалам и добродетелям нравственности вообще. Они должны рассматривать диктаты морали как не имеющие отношения к делу. Равным образом, судьи не могут взывать к своим или чужим религиозным или философским взглядам»[387]. Принимая участие в публичных дебатах, мы как граждане должны соблюдать сходную сдержанность. Нам, как и членам Верховного суда, следует отодвинуть в сторону свои моральные и религиозные убеждения и ограничиться доводами, которые, как можно обоснованно ожидать, приемлемы для всех граждан.