Читать книгу "Клыки. Истории о вампирах - Терри Виндлинг"

На вид ему было лет девятнадцать. У него было идеальное тело, стройное и сильное, как у большинства вампиров. Мы едим идеальную пищу и почти не вбираем в себя лишних калорий – лишь ровно столько, сколько нам нужно. Зато он был высок ростом. Выше всех, кого я когда-либо встречала. «Около шести с половиной футов», – подумала я.

В отличие от других, даже от меня, он не стал наряжаться к обеду. На нем были старые черные джинсы и потрепанная футболка с длинными рваными рукавами. Я ощущала исходивший от него запах леса, сосновой хвои, дыма и ночи. Он явно выходил на прогулку.

И еще я заметила… на одном рукаве небольшое коричнево-красное пятно.

Неужели это кровь? Откуда?

И тут до меня дошло, на кого он больше всего похож. На белого волка. Так, может, этот чертов волк выходил на охоту в своем огромном лесопарке? Кого он убил так безжалостно – какую-нибудь белку, зайца или оленя? Уже это одно было плохо… но что если на самом деле все еще хуже?

Я ничего не знала об этих людях, которым меня отдали. Я была слишком оскорблена и мне была ненавистна даже мысль о том, чтобы провести изыскания или задать любые реальные вопросы. Я, насупив брови, посмотрела ту коротенькую видеозапись, которую мне прислали, и подумала: «Итак, он симпатичный и почти альбинос». Я даже это поняла не так. Это был волк. Дикий зверь, который по старинке охотится по ночам на бедных, беззащитных зверушек.

Не успела я это подумать, как он сказал:

– Оставь ее в покое, Константин.

Затем:

– Пусть она ест то, что хочет. Она знает, что ей нравится.

И лишь затем:

– Привет, Дайша. Я – Зеэв. Если бы ты приехала сюда чуть позже, я бы вышел тебе навстречу.

Я выдержала его взгляд, что было нелегко. Этот зеленый лед, мне было скользко ступать по нему.

– Не волнуйся. Какая разница, – тихо сказала я.

Он сел во главе стола. Хотя он и был самым молодым среди них, он был наследником и, следовательно, самым главным в семье. Отец Зеэва умер два года назад, когда его машина сорвалась с горной дороги в нескольких милях отсюда. К счастью, его спутница, женщина из семьи Клей, позвонила его домашним.

Разбитую машину и тело Дювали убрали до того, как солнце смогло нанести вред и живым, и мертвым. Ни для кого не секрет, что мы выживаем в значительной степени благодаря богатству, которое нам позволяет скопить наше долголетие, а также уединенности, которую оно способно купить.

Остальные продолжили трапезу, передавая по кругу черный кувшин. Только один из них взял хлеб, и то лишь для того, чтобы промокнуть последние красные капли внутри своего стакана. Он, как тряпицей, вытер его хлебом, который затем сунул в рот.

Я потягивала вино. Сидевший слева от меня Зеэв – я видела его краем глаза – ни к чему не притронулся. Он просто сидел и даже не смотрел на меня. Чему я была искренне рада.

Внезапно человек по имени Константин громко сказал:

– Налегай на ужин, Волк, иначе она подумает, что ты уже наелся в лесу. А в ее клане так не принято.

Несколько человек тихо хихикнули. Меня же так и подмывало запустить стаканом в стену или, вообще, кому-нибудь из них в голову.

Но Зеэв сказал:

– Что? Ты имеешь в виду то, что на моей футболке?

Похоже, он ничуть не обиделся.

Я положила свой недоеденный хлеб и, встав, обвела их взглядом. На него я посмотрела последним.

– Надеюсь, вы извините меня. Я долго ехала и устала, – сказала я и в упор посмотрела на него. Знаю, с моей стороны это был вызывающий поступок. – И спокойной ночи, Зеэв. Наконец-то, мы встретились.

Он промолчал. Все остальные – тоже.

Я вышла из оранжереи, миновала большую комнату, располагавшуюся за ней, и направилась к лестнице.

Волк. Они называли его так.

Волк.

– Подожди, – сказал он, шагая следом за мной.

Я могу двигаться почти бесшумно и очень быстро, но, по-видимому, не так бесшумно и внезапно, как он. Не успев сказать ему «нет», я испуганно повернулась. Зеэв стоял менее чем в трех футах от меня. Лицо его было каменным, но когда он заговорил, его голос, хорошо поставленный, как у актера, оказался очень музыкальным:

– Дайша Северин, извини. Это было неудачное начало.

– Ты заметил это.

– Пойдешь со мной – просто наверх – в библиотеку? Мы можем поговорить там, и нам никто не помешает.

– Зачем нам это? Я имею в виду, зачем нам говорить?

– А мне кажется, мы должны. И, возможно, ты будешь достаточно любезна, чтобы не отказать мне в моей просьбе.

– Но, может, я просто пошлю тебя ко всем чертям. Прямиком в ад.

– О, вон куда, – сказал он и улыбнулся. – Нет. Туда я точно не пойду. Слишком светло, слишком жарко.

– Пошел ты! – сказала я.

Я стояла на седьмой ступеньке лестницы, когда он оказался рядом со мной. Я вновь остановилась.

– Дай мне одну минуту, – попросил он.

– Мне сказали, что я должна отдать тебе всю свою жизнь, а затем подарить тебе детей. Ах да, чуть не забыла – таких, которые смогут жить при дневном свете, как я, – сказала я. – Думаю, этого достаточно, не так ли, Зеэв Дюваль? Зачем тебе эта глупая крошечная минута, когда ты получишь от меня все остальное?

Он отпустил меня. Я взбежала вверх по лестнице.

Добравшись до верхней площадки, я оглянулась, пребывая в состоянии между восторгом и ужасом. Но он исчез. Скудно освещенные пространства дома снова показались пустыми, без единой живой души, кроме меня.

Юнона. В эту ночь мне приснилась она. Мне снилось, что она в черной пещере, где капает вода. Она держала на руках мертвого ребенка и плакала.

Ребенком этим, похоже, была я. То, чего она боялась больше всего, когда они, представители моего родного клана, заставили ее вынести меня на наступающий рассвет, чтобы проверить, сколько я смогу выдержать. Всего одну минуту. Зеэв попросил того же самого.

Я не дала ему этой минуты. Но и у нее, и у меня не было выбора.

Когда я пережила восход солнца, она поначалу обрадовалась. Но потом, когда я начала спрашивать: «Когда я могу снова увидеть свет?», она… Тогда она начала терять меня, а я – ее, мою высокую, рыжеволосую и голубоглазую мать.

Она никогда не говорила мне, но это несложно понять. Чем больше времени я проводила на дневном свете, чем больше подтверждала то, что была настоящей солнцерожденной, тем стремительнее она теряла меня, а я теряла ее. Сама она могла выдержать на солнце часа два-три каждую неделю. Но она ненавидела свет и солнце. Они вселяли в нее ужас. Когда же оказалось, что я способна выдерживать солнце и свет, и даже полюбила их, и даже… желала их, двери ее сердца закрылись прямо перед моим лицом.