Читать книгу "О том, чего мы не можем знать. Путешествие к рубежам знаний - Маркус Дю Сотой"

Хотя из ответов на мои вопросы нельзя сделать окончательных выводов, разговор с Cleverbot вскоре показывает, что до уровня человека ему еще довольно далеко. Тем не менее вопрос о том, поумнеет ли когда-нибудь мой смартфон настолько, чтобы осознавать собственное существование, и можно ли точно сказать, разговариваю ли я действительно с другом моего сына, имеющим сознание, или всего лишь с очень хорошей имитацией, оказывается гораздо более сложным и ведет нас прямо в сердце одной из самых трудных непознаваемых вещей, о которых идет речь в этой книге.

Оба ответа на мой вопрос о сознании отсылают к знаменитому изречению Декарта: «Я мыслю, следовательно, существую». Таков был его ответ скептикам, сомневавшимся, может ли он быть уверен, что мы действительно знаем хоть что-нибудь о Вселенной. Скептики, впервые появившиеся в афинской Академии Платона, считали, что ничто не может быть точно известно. Вам кажется, что вы сейчас держите в руке книгу или, возможно, какое-то электронное устройство. Но уверены ли вы в этом? Я беру со стола игральную кость. По меньшей мере мне кажется, что я ее взял, но все это может быть сном – возможно, ни книги, ни кости не существует. Возможно, все эти ощущения – некая моделируемая компьютером среда, которую загружают в наш мозг, как в какой-нибудь сцене из «Матрицы». Декарт отвечает в своих «Размышлениях», что единственное, в чем я могу быть уверен во всех этих сценариях, – это мое собственное существование, мое собственное сознание. Однако это самое «Я» может оказаться одним из главных случаев непознаваемого.

Ты думаешь о Том же, о чем думаю я?

У ученых есть такой термин – «трудная проблема сознания». Она касается нашего внутреннего мира: что делает меня мной? Что именно создает наше ощущение сознания? Какие ингредиенты и механизмы создают сознание и как оно возникает? Как я могу знать, обладает ли мой сознательный опыт теми же качествами, что и ваш? Могу ли я попасть внутрь вашей головы и испытать то, что ощущаете вы? Если я слишком много выпью, на следующее утро у меня будет болеть голова, но имеет ли это ощущение хоть что-нибудь общее с тем похмельем, которое бывает у вас? Когда я смотрю на свою игральную кость, я вижу красный цвет. Вы называете этот цвет тем же словом, и мы оба испытываем воздействие света с одной и той же длиной волны. Но в самом ли деле то, что видите вы, совпадает с тем, что вижу я? Вообще, имеет ли этот вопрос смысл? Когда я играю на своей виолончели, наших ушей достигают одни и те же вибрации струн, но могу ли я быть уверен, что ваш мозг ощущает тот же восторг от сюиты Баха, что и мой?

Время, в котором мы живем, – золотой век для исследования вопросов сознания. На четвертом «рубеже» я рассказывал, как изобретение подзорной трубы позволило Галилею и его современникам исследовать края Вселенной. На втором «рубеже» мы увидели, что изобретение микроскопа подарило нам средство заглянуть вглубь структуры материи. А в начале XXI в. нам посчастливилось получить новые телескопы – телескопы разума. Сканеры фМРТ и ЭЭГ позволяют исследователям заглянуть внутрь нашего мозга и измерить его деятельность, соответствующую нашим ощущениям от боли, красного цвета и звуков виолончели.

Но даже если можно установить, что ваша мозговая деятельность в точности совпадает с моей, это не означает, что мой сознательный опыт тот же, что и ваш. Почему? Раз мы с вами устроены совершенно одинаково, почему же нельзя предположить, что ваш внутренний мир подобен моему? Мы используем тот же принцип однородности, который является ключевым элементом космологии. То, что происходит здесь, вероятно, совпадает с тем, что происходит в других местах. И тем не менее все мои рассуждения могут быть основаны только на моем собственном сознательном опыте – на одной-единственной точке. А вдруг мое сознание уникальным образом отличается от всех остальных, хотя результаты всех исследований моего мозга кажутся совпадающими с вашими результатами? Может быть, у вас вообще нет сознания. Откуда мне знать? Язык сформировался таким образом, что я использую слово «красный» для описания всего, что в моем обществе принято считать красным; но очень может быть, что я испытываю при этом нечто радикально отличное от того ощущения, которое получаете от красного цвета вы.

Мы уже знаем, что существуют люди, переживающие при звуках виолончели или при виде числа 2 сознательный опыт иного качества. Для синестетов эти ощущения приводят в действие другие чувства. Моя жена получает ощущение очень темного красного цвета при виде числа 9 или буквы S. Определенные струны вызывали цветовые ощущения у моего любимого композитора Оливье Мессиана. Физик Ричард Фейнман получал такие же разноцветные ощущения от математических уравнений. Всё это наши новые телескопы разума могут объяснить или по меньшей мере обнаружить. В принципе они могут зарегистрировать фундаментально разные варианты работы мозга. Но даже если все данные говорят о том, что деятельность мозга другого человека проявляется точно так же, как деятельность вашего мозга, можете ли вы точно знать, действительно ли у него есть сознание – или же он зомби, искусно притворяющийся разумным человеком? В этом и состоит трудная проблема сознания, и кое-кто считает, что ответа на ее вопрос мы знать не можем.

Где находится сознание?

Многие другие вопросы, которые мы рассматривали, имеют богатую историю и показывают, как проводившиеся на протяжении многих веков исследования позволили нам получить знание. Но проблемы сознания и изучения того, что находится внутри живого мозга, так сложны, что вплоть до последних десятилетий, принесших нам новые технологии, они относились к области интересов богословов и философов, а не естествоиспытателей. Что не означает, однако, что мы не пытались решить эту задачу.

Вопрос о местонахождении «Я» беспокоил ученых на протяжении многих столетий. У меня есть сильное ощущение, что мое «Я» находится где-то непосредственно за моими глазами. Мне кажется, что там сидит маленькая копия меня, которая наблюдает мир через мои глаза как на киноэкране и решает, как должно действовать тело, заключающее в себе мое сознание. Я безусловно чувствую, что существование моего сознания не зависит от всего моего тела. Если я отрублю себе руку, мое сознание не должно разделиться надвое. Моя рука – это не я. Но сколько кусков можно отрубить от моего тела, прежде чем я смогу выяснить, что именно делает меня мной?

В том, что сознание существует именно в мозге, были уверены не все. Например, Аристотель считал, что мозг служит всего лишь охлаждающим устройством для сердца, в котором, по его мнению, и сосредоточены чувства. Однако другие ученые понимали, что мозг, вероятно, является ключевым элементом определения личности. Анатом Руф Эфесский, живший в I в., составил одно из первых анатомических описаний мозга. Вынув мозг из черепа, прежде всего замечаешь, что он состоит из трех явно раздельных частей: двух половин, которые кажутся зеркальным отражением друг друга и называются полушариями большого мозга, и расположенной под ними части, кажущейся уменьшенной копией мозга, – мозжечка.

Если мозг разрезать, в нем можно видеть полости, заполненные жидкостью, – желудочки. В Средние века ученые считали, что эти ячейки управляют разными типами умственной деятельности: воображение сосредоточено в переднем желудочке, память – в заднем, а разум расположен между ними. Леонардо да Винчи полагал, что здравый смысл, объединяющий все пять чувств в единый опыт, сродни нашему представлению о сознании, расположен в переднем желудочке.