Читать книгу "Охота на рыжего дьявола - Давид Шраер-Петров"

На ежегодный летний пикник приглашались все сотрудники отдела хирургии с чадами и домочадцами. Пикник устраивался в глубинке штата на берегу моря в парке, принадлежащем Браунскому университету. Парк был замечателен тем, что в нем находился музей, относившийся к кафедре археологии нашего университета. Можно было пировать за столами под навесом или на открытом воздухе, расстелив покрывала на траве и наслаждаясь новоанглийской кухней. Преимущественно, это был рыбный стол, непременной принадлежностью которого была рыбацкая похлебка по названию клэмчаудер — уха из рыбы, моллюсков, креветок и прочих морских существ, заправленная мукой и молоком. Очень вкусная штука!

Естественно, была у нас русская компания: Сергей Хрущев, переменивший профессию с ракетостроителя на советолога, знаменитый тем, что сохранил мемуары Н. С. Хрущева, и его жена Валя; скульптор, действительный член Академии Художеств Иван Казанский с женой Нонной, художницей; Сергей и Галя Гельфанды, математики; Виталий и Анаида Азаряны, психологи; Юрий и Элла Пановы, инженеры, Сергей и Галя Раковы, инженеры, Анатолий Дверин — художник и его жена Мила; Борис Розовский, профессор математики Браунского университета и его жена Ирина, биолог. Мы собирались друг у друга, праздновали дни рождения, крепко выпивали, хорошо закусывали и вели бесконечные разговоры о политике. Конечно же, о русских делах, о Москве, о Кавказе, откуда эмигрировали Пановы и Азаряны, об американской жизни. Американская внешняя и внутренняя политика все больше и больше захватывала наши застольные беседы, иногда, как это водится в России, переходившие в жаркие словесные схватки. Правда, всегда к концу застолья полемические выпады забывались и, прощаясь, все крепко обнимали друг друга и обещали скоро увидеться.

Особое место, хотя и очень кратковременно, заняла в нашей компании Галина Васильевна Старовойтова (1946–1998). Она приехала в США по приглашению Вотсоновского института международных отношений при Браунском университете году в 1994 или 1995 и с перерывами находилась в Провиденсе около трех лет. Познакомился я с ней в начале лета 1995 года. Мы пришли с Милой к Азарянам на воскресный обед. Пировали по кавказскому обычаю во дворе под развесистым платаном. Помните, как пировали князья у Нико Пирасманишвили? В середине обеда, когда переходили к шашлыку, а вина было выпито немало, во двор вошла статная дама, красивая русской дородной красотой, в которой сочетается крестьянка и барыня, улыбающаяся, шумная. Она сразу стала центром застолья. Это была знаменитая Старовойтова, депутат Думы, советник Президента Российской Федерации Б. Н. Ельцина по межнациональным вопросам. Когда меня знакомили с Г.В., она сказала: «Я читала ваш роман об отказниках „Герберт и Нэлли“». И тотчас протянула руку Миле, улыбаясь «Поэт и его Муза?» На что моя возлюбленная ответила: «Поэт и его Мила — я». Дом был армянский. Вполне понятно, разговор шел об армянско-азербайджанском конфликте из-за Карабаха.

В следующий раз мы увиделись со Старовойтовой у Гельфандов (математиков). Мы пришли в положенное время. Г.В. опаздывала. Потом я убедился в этой ее привычке, а скорее, врожденной черте характера, соответствующей русской пословице: «Начальство не опаздывает, а задерживается». При всей демократичности Г.В. ни на минуту не забывала о своей роли в политической жизни постсоветской России. В Провиденсе, в Вотсоновском институте она отдыхала, готовилась к боям в России, не предполагая, какая ее ждет судьба. А у Гельфандов, по обыкновению, мы терпеливо дожидались Г.В. Наконец, она пришла. Шумно опустилась на стул, оставленный для нее во главе стола. Налила полстакана водки. Спросила: «А нет ли в доме джина?» Джин нашелся в стеклянной бутылке, а не в серебряном кувшине из арабских сказок. Г.В. добавила к водке полстакана джина и выпила залпом. Потом начала закусывать, рассказывать, шутить. Она была в хорошем настроении, пришла к нам из Браунского университетского бассейна. Рассказывала Г.В. замечательно. С подробностями, свидетельствовавшими, что она наблюдает мир острым взглядом ученого и анализирует увиденное разумом политика. Кто-то заметил восхищенно по поводу коктейля водка/джин. Г.В. не стала скромничать: «Случалось мне даже Бориса Николаевича перепивать!»

Старовойтова пригласила нашу компанию на презентацию специального выпуска (1995) Браунского журнала международных отношений, посвященного современной России и бывшим советским республикам, получившим независимость после распада советской империи. Статья Г. В. Старовойтовой «Рывок к свободе (1985–1995)» была программной в этой книге. В старом еще деревянном здании Вотсоновского института, где Мила когда-то начинала свою работу в Браунском университете, был устроен шумный прием. Я никогда не видел Г.В. такой радостной, возбужденной, раскованной. Произносились тосты. Поздравляли ее и всех авторов книги с успехом. Я был очень тронут, когда Г.В. в ответном выступлении, коснувшись судьбы малых народов бывшего СССР, упомянула мой роман «Герберт и Нэлли» как пример борьбы отказников-евреев за свободу эмиграции.

Ей надо было возвращаться в Россию. Депутатские обязанности требовали присутствия Г.В. в Петербурге и в Москве. Мы устроили прощальный ужин. Это было в конце лета 1998 года. Вся наша компания сидела за столом. Закусывали. Выпивали. Ждали Старовойтову. Она ворвалась — шумная, напористая, неразгаданная, как сама Россия. Над пианино висел большой портрет Пушкина. Поэт подпирал голову ладонью правой руки. Старовойтова съязвила: «С кем это Пушкин по телефону говорит?» Перекликалось это с дерзкой независимостью Маяковского и его друзей футуристов, которые требовали «сбросить Пушкина с парохода современности». Для подкрепления позиции (выпив незамедлительно штрафную) принялась рассказывать потешную историю из дачного быта Бродского на Кейп Коде. Кажется, она подбивала Бродского пойти на рыбалку, а он артачился.

Возвращаясь в конце августа в Россию, Г.В. оставила нам свои телефоны/факсы в Санкт-Петербурге и Москве. В октябре она позвонила мне и сказала, что на конец декабря подготовила мой литературный вечер с непременным чтением отрывков из «Герберта и Нэлли» и последующего обсуждения. И вдруг — страшная весть: вечером 20 ноября 1998 года в Санкт-Петербурге Галина Васильевна Старовойтова была убита в подъезде собственного дома.

ГЛАВА 29

Усовершенствование антимеланомной вакцины

К 1994–1995 годам мое представление о новой (естественной) модели экспериментальной меланомы окончательно сформировалось. Модель эта потому и названа была естественной («натуральной»), как выражались во времена Ломоносова — Державина, что повторяла основные стадии течения клинической диссеминированной (метастазирующей) меланомы. Стадия I — рост первичной опухоли; стадия II — распространение клеток меланомы (метастазов) в регионарные лимфатические узлы, и стадия III — метастазирование клеток меланомы в отдаленные органы (в легкие, мозг, печень). Кроме того, нам впервые удалось обнаружить и описать другой путь распространения клеток меланомы: из первичной опухоли, развивающейся на коже хвоста зараженной мыши, в костный мозг, а оттуда — по кровеносным и лимфатическим сосудам в различные органы и ткани. Вакцина ФЕКА, приготовленная из меланомных белков, обработанных формалином, вызывала образование антител, которые в совокупности с лимфоцитами приводили к торможению роста экспериментальной меланомы. Антитела, Т-лимфоциты и лимфоциты-киллеры приводили к уничтожению значительного числа клеток меланомы, но не полному излечению от этой злокачественной опухоли и ее метастазов. Надо было найти пути для такого изменения генетической структуры клеток меланомы, чтобы они сами превратились в активную, но абсолютно безвредную живую вакцину. К этому времени (1991–1993) появились сообщения американских исследователей П. Голумбека, Дж. Драноффа и соавторов о том, что облученные (и потому лишенные способности вызывать развитие опухолей) клетки меланомы В16, которым были переданы гены контролирующие секрецию лимфокина GM — CSF (фактор, стимулирующий развитие колоний клеток крови), выполняют роль эффективной вакцины. Мне удалось получить от докторов Дж. Драноффа и Р. Муллигана (Whitehead Institute for Biomedical Research, Cambridge, MA) плазмиды (автономные участки ДНК, содержавшие гены, контролирующие продукцию GM — CSF и IL-2). Плазмиды эти я генетически передал (путем трансфекции) культуре клеток меланомы, которые после умеренной дозы облучения могли служить как безвредная вакцина, продолжающая выделять лимфокины в организме иммунизированных мышей. Эта вакцина в большей мере, чем ФЕКА вызывала иммунитет мышей к заражению меланомой. Особенно эффективными оказались живые генетически модифицированные вакцины в комбинации с лимфокинами GM — CSF и IL-2, которые мы вводили мышам подкожно. Таким образом, удалось показать возможность одновременного применения против экспериментальной меланомы живой генетически модифицированной вакцины и экзогенно (извне) вводимых лимфокинов.