Читать книгу "Буква и цифра - Алексей Макеев"

Колеблясь между этими двумя вариантами, сам он считал, что подставили его уже более чем достаточно. Просто по полной. Несмываемое пятно на безупречной репутации, отстранение от дела, на самом пике только-только начинавшего выводить на реальные факты расследования. Куда уж больше?

Но что обо всем этом думают его закулисные «друзья», с точностью предсказать было сложно, поэтому Гуров решил подготовиться к любому сценарию.

«Нужно будет приехать туда пораньше. Часика в три. Осмотреться на местности, оценить возможные угрозы. В Кузьминках этих лесок неплохой. Мало ли какой Карабас-Барабас там может скрываться. Если ровно в пять я должен идти по главной аллее, значит, предполагается, что товарищи эти прибудут туда раньше. Спрячутся под кустом и будут наблюдать, один я или ораву головорезов за собой веду. А значит, я должен прибыть еще раньше. Хотя бы для того, чтобы знать, под каким кустом они прячутся».

Припарковавшись возле дома, он вошел в подъезд, уже имея готовый план действий.

— Что такой хмурый? — встретила Леву Мария. — Неприятности?

— Так, пустяки, — отмахнулся полковник. — В одном деле появились новые обстоятельства, придется завтра в три утра на службу заступать. Вот и переживаю, что выспаться не удастся.

— Три — это ночь, а не утро. И что у тебя за работа? Ненормированная какая-то.

— И не говори!

— А у меня тоже неприятности. Не глобального характера, конечно, но все равно. Досадно. С работы зашла в супермаркет, продуктов кое-каких купила. И соус томатный. Прошла на кассу, расплатилась, а когда стала из корзинки в пакет все это перекладывать, банка с соусом взяла и выскользнула из рук. Разбилась, конечно. Зараза! Не то даже обидно, что уже заплачено за нее, как то, что все брюки этим соусом заляпала. Не чаяла, как домой дойду в таком виде. Да и удастся ли отстирать еще, тоже неизвестно.

Мария еще что-то говорила о соусе и о брюках, но Гуров уже не слушал жену. В памяти возникли другие слова из разговора почти двухнедельной давности.

«…оборачиваюсь, а там какая-то девушка мне точно такую же банку соуса ставит…» — так и звучал в ушах голос Ирины Тимашовой.

Супермаркет и банка с соусом из рассказа жены неожиданно стали ключевыми словами к очередной разгадке. Они позволили полковнику понять, с какой именно девушкой у него возникли ассоциации в ходе беседы с Заруцким.

«Негодяйка, подсунувшая аджику! — мысленно восклицал он, пораженный догадкой. — Вот о ком сигналило подсознание. Так это что же… это они ее, что ли, подослали?»

Поворот действительно был довольно неожиданный. Если девушка, звонившая Заруцкому, — та самая, значит, вся эта затея с вызовом в Кузьминки — стопроцентная подстава. А учитывая, что произошло с Андреем Тимашовым после того, как эта «милая девушка» появилась на его горизонте, можно только догадываться, что сулило ее появление сейчас.

И догадки эти были отнюдь не радостными.

Напряженный рабочий ритм последних дней, когда нужно было одновременно и вести очень активную деятельность по поискам информации, и следить, чтобы эта деятельность не привлекала ненужного внимания своей чрезмерной активностью, целиком и полностью сосредотачивал Гурова на стоявшей перед ним задаче. Он не думал об опасности. Он делал свое дело.

Теперь же, когда дело это было у него отнято и суматоха улеглась, появилась возможность осмыслить происходящее. И, размышляя о том, что может сулить ему таинственная встреча в парке Кузьминки, он невольно вспомнил последний разговор с Михаилом Крыловым.

Рассуждая о возможном мотиве убийства Тимашова, Гуров тогда дал понять, что таким мотивом могло оказаться проводимое им тайное расследование. И Крылов, предостерегая полковника, сказал, что тот должен быть осторожен. Поскольку фактически идут по его следам.

Только сейчас Гуров начал понимать, что могут означать эти слова на практике.

Тимашова убрали, но сам Андросов никуда не делся, и, как таковой, мотив не потерял актуальности. И, идя по его следам, он рискует пройти этот путь до конца. Такого же неожиданного и трагичного, как и тот, к которому пришел Тимашов.

Поэтому, прежде чем отправляться на встречу, следует, пожалуй, предпринять более серьезные меры предосторожности, чем предварительное исследование местности.

Конечно, оставались некоторые шансы, что с приглашением этим все чисто, но если по факту это окажется не так, принимать меры будет уже поздно. О страховке нужно позаботиться заранее.

В подобных ситуациях Гуров обычно призывал на помощь Стаса Крячко, с которым они традиционно прикрывали друг друга в минуту опасности. Но сейчас он лишь с грустью констатировал невозможность обеспечить себе этот надежный тыл. Верный друг и соратник был в командировке и даже не догадывался о трагических перипетиях, настигших его напарника.

«Позвонить Крылову? — думал Гуров. — Он, конечно, не сказать, что так уж здесь «при делах». Но, с другой стороны, принимать участие в процессе его никто и не заставляет. Просто прийти, понаблюдать. За соблюдением, так сказать, общей дисциплины. А в случае нарушений вызвать соответствующие службы. Только и всего. Кажется, не так уж невыполнимо».

Решившись, он набрал знакомый номер.

— Добрый вечер, Миша. Не спишь еще?

— Издеваешься? Еще «Спокойной ночи, малыши» не началось, а я не ложусь, не посмотрев любимый мультик.

— Правильно, во всем должен быть порядок. Нельзя нарушать традиции. А подъем у тебя во сколько по расписанию?

— А во сколько нужно? — после короткой паузы спросил Крылов, догадавшись, что вопрос задан неспроста.

Подробно и обстоятельно объяснив Михаилу, во сколько и зачем ему нужно будет завтра утром встать, Гуров с волнением ждал ответа.

Из числа коллег и знакомых в его тайное расследование были посвящены лишь два человека, Кирилин и Крылов. Да и те не знали всей подоплеки.

Что касается «полевых действий», Кирилин не подходил для них ни по возрасту, ни по состоянию здоровья. Поэтому единственным вариантом прикрытия в данных обстоятельствах оставался Михаил. Его отказ означал бы, что в дело придется посвящать кого-то третьего. А полковнику этого очень не хотелось.

— Эх, Лева, Лева, — после небольшого раздумья тяжко вздохнул Крылов. — А ведь говорил я тебе. Предупреждал. Не лезь ты к этому Боре, не доведет это до добра. Ладно уж, съезжу.

— Согласен?

— Ну а куда деваться? Не оставлять же тебя на произвол судьбы. Меня потом комсомольская совесть замучит, что товарища в беде бросил.

— Отлично! То есть не то, что совесть замучит, а то, что ты согласился помочь. Тогда меняемся. Я заранее приезжать не буду, подъеду, как они назначили, в пять. А ты появись часикам к четырем и засядь там где-нибудь в засаде. Они за мной от главного входа следить будут, значит, и сами затаятся неподалеку. Так и будем продвигаться. Паровозиком. Я — впереди колонны, они за мной, ты — за ними.