Читать книгу "Око за око - Гарри Тертлдав"

— Мне очень жаль, старший лейтенант, но генерал на передовой, — сказал немец. — Думаю, он вернется только через несколько дней.

— Мне нужно организовать артиллерийский обстрел колонны ящеров, — сообщила Людмила и рассказала о том, что видела на лесной тропе, к югу от города.

Капитан нахмурился.

— Я имею право использовать артиллерию только для непосредственной обороны города и линии фронта, — с сомнением произнес он. — Кроме того, такие атаки всегда приводят к огромным потерям в технике и живой силе, поскольку ящеры отвечают нам мощным огнем из своих орудий, — а мы не можем себе этого позволить.

— Я рисковала жизнью, чтобы доставить вам информацию о ящерах, — сказала Людмила. — Неужели вы не намерены ничего предпринять?

Капитан показался ей слишком чистеньким и откормленным — похоже, он давненько не бывал на линии фронта в отличие от своего генерала.

Вместо того чтобы разозлиться, он спокойно проговорил:

— Если вы считаете, что данная проблема имеет значение, сообщите о том, что вам удалось узнать, англичанам. Они сидят чуть дальше по коридору. — Он показал, в какую сторону Людмиле следует идти. — В отсутствие командующего они принимают все решения.

Он говорил как человек, который цитирует наизусть строчки инструкции. Впрочем, Людмила, как ни старалась, не смогла ее вспомнить или узнать. А еще он не скрывал, что ему не нравится сложившееся положение вещей, — однако никого не волновали чувства капитана. Главное, чтобы он выполнял приказы, — считалось, что немцы умеют это делать превосходно.

— Хорошо, я попытаюсь поговорить с ними. Спасибо, — сказала Людмила и поспешила к двери.

В обвешанном картами кабинете Людмила обнаружила троих англичан и светловолосую женщину, вооруженную винтовкой с оптическим прицелом. Она была необыкновенно красива, и в первый момент Людмила решила, что она просто не имеет права носить военную форму и держать в руках снайперское оружие. Но, взглянув в глаза женщине, она поняла, что ошиблась. Людмила принимала участие в достаточном количестве сражений, чтобы распознать человека, немало повидавшего на своем веку.

Один из англичан — Джоунз — стоял рядом с женщиной, положив руку ей на плечо, но она не сводила глаз с другого парня, которого звали Бэгнолл и с которым Людмила познакомилась, когда приземлилась в парке на своем «кукурузнике». У нее тут же возникло ощущение, будто она оказалась в самом центре действия «Анны Карениной», а не в комнате, где планируются боевые действия.

Однако Кен Эмбри, третий англичанин, увидел ее и сказал:

— Чито… Что? — Его русский оставался в зачаточном состоянии, но тем не менее ему удалось обратить внимание остальных на появление Людмилы.

Джоунз убрал руку с плеча светловолосой красавицы так быстро, словно она вдруг превратилась в раскаленную головешку.

«Пожалуй, лучше всего сделать вид, что я ничего не заметила», — подумала Людмила. Что делают англичане в свободное время, ее не касается, хотя Людмила считала, что им следует заниматься этим за пределами Крома. Смешивая немецкие слова с русскими, Людмила рассказала о том, что видела и что, как ей кажется, следует сделать. Джордж Бэгнолл переводил ее слова на английский.

— Подойдите к карте, — попросил он по-немецки, когда Людмила замолчала, и показал на лес, расположенный к югу от Пскова. — Где точно вы видели грузовики и как давно?

Людмила принялась разглядывать карту. Она немного нервничала; в Советском Союзе военные карты не принято показывать всем подряд.

— Вот здесь, к западу от пруда, — показала она. — Я совершенно уверена. Это было… — Она посмотрела на часы у себя на руке. — Двадцать три минуты назад. Я вернулась, чтобы доложить о передвижениях противника, как только засекла грузовики.

Джордж Бэгнолл улыбнулся. По русским стандартам у него было слишком вытянутое, худое и непропорциональное лицо. Людмила не считала таких мужчин привлекательными, но стоило ему улыбнуться, и он становился настоящим красавцем.

— Вы правильно поступили, запомнив точное время и сразу вернувшись в Псков, — сказал он.

И тут же, перейдя на английский, заговорил со своими товарищами. Людмила, которая не понимала ни слова, сначала разозлилась, но потом сообразила, что английским летчикам нужно обсудить ее сообщение, и сразу успокоилась.

Вскоре Бэгнолл заговорил на смеси немецкого и русского, которым пользовалась сама Людмила.

— К тому времени как мы сможем все подготовить и начать артиллерийский обстрел, грузовики практически доберутся до линии фронта ящеров — вот видите? — Он показал на карте предполагаемый маршрут грузовиков, направлявшихся к красной линии за пределами Пскова. Увидев разочарование на лице Людмилы, он продолжал: — Но ящеры не успеют их разгрузить. Может быть, парочка снарядов окажется очень даже кстати. Подождите здесь.

Он вышел из комнаты с картами, но через несколько минут вернулся с улыбкой на лице.

— Капитан Дёльгер нас не одобряет, но он хороший солдат. Если ему приказано что-то сделать, он это делает.

Он оказался прав — через несколько минут полевые орудия, расположенные к северу и востоку от Пскова, начали обстрел позиций ящеров, причем прежде чем враг успел ответить, батареи поменяли свое местоположение.

Впрочем, ящеры без задержки ответили яростным огнем.

— Надеюсь, они успели отвести пушки на новую позицию, — сказала Людмила и покачала головой. — Мне всякий раз становится не по себе, когда я желаю чего-нибудь хорошего немцам. — Она произнесла эти слова по-немецки и смущенно повторила их по-русски.

Женщина со снайперской винтовкой согласно закивала.

— Мы тоже чувствуем себя не слишком уютно, — сказал на своем вполне приличном русском Джоунз, самый молодой из англичан. — Не забывайте, мы ведь воевали с гитлеровцами два года, прежде чем к нам присоединился Советский Союз.

Людмила все прекрасно помнила. В те два года пропаганда утверждала, что гитлеровская Германия не делает ничего плохого. Она наносит удар за ударом по империалистическим державам… а потом она напала на Советский Союз, который устоял чудом.

— Они наши союзники в борьбе против ящеров, — сказала Людмила. — Я стараюсь все остальное забыть и помнить только об этом. Я стараюсь… но мне очень трудно.

— Да, трудно, — согласился с ней Джордж Бэгнолл. — То, что я видел здесь и во Франции, заставило меня ликовать, когда мы сбрасывали им на головы бомбы. Однако следует признать, что нацисты задали ящерам серьезную трепку. Очень странно.

Большая часть была сказана по-немецки, но русская блондинка поняла достаточно, чтобы ответить:

— Никто не утверждает, будто нацисты не умеют воевать. А если кто-то и говорит такое — это вранье; мы все достаточно видели, чтобы знать, что они отличные солдаты. Но они не думают, зачем и почему сражаются. Кто-то отдает им приказ, и они его выполняют — безукоризненно. И все ради чего? Ради победы гитлеризма? — В ее небесно-голубых глазах появилось презрение.