Читать книгу "Тайна графа Эдельмута - Анжелина Мелкумова"

Шшить!.. Шшить!.. Хороши. Пушисты.

Черная тень затмила блики солнышка на воде.

Монахиня подняла голову.

И — ах! — перевернулась от неожиданности наземь. Грязные пятки взметнулись в воздух, хорошенькая гребенка отлетела в кусты.

Мерзкое чудище — тело мужчины, голова кабана — стояло перед ней.

— Приветствую тебя, святая матушка. Долгий путь проделал, чтобы встретиться с тобою. Узнаешь ли меня?

— Ты… ты… Сгинь, мерзкое чудище!.. Пропади, отродье Сатаны!

На коленях попятившись назад, Матильда уперлась спиною в колючий куст. Приподнялась, размахнулась… Да как рассечет воздух святым крестом! Второй раз!.. Третий!..

Только молния не сверкнула.

Остановилась. Воззрилась сверкающим оком на незнакомца..

А тот — ничего. Не шелохнулся. Уперся руками в бока, смотрит.

— Так-то ты встречаешь старых знакомых.

Перепрыгнул через ручей. Опустился рядом.

Дрожала Матильда, как у агнца хвост. Глядя в свиные глазки. А он еще руку на плечо положил, урод — чтоб не сбежала. А другой — раз! — и голову снял. И новую надел.

Ее собственную!

…Против всякого обморока помогает холодная вода. Приведенная в чувство хорошей порцией родниковой воды, сидела Матильда, прислонившись к стволу сосны, и слушала, и слушала…

Рассказ незнакомца был короток. Так и так, из рода Безголовых, служит он у одной влиятельной особы. Про принцессу Розалию слыхала ли? Вот. И по одной щекотливой причине — не будем говорить, по какой, то секрет принцессы — понадобилась ему, Безголовому, ее, Матильды, голова. То дело уже — прошлогодний снег, вспоминать о нем не стоит. Кроме одной вещи…

— Вернее, двух. — Тут взгляд Безголового уперся в Матильду так, будто пригвоздил к месту — не двинешься…

— В тот день, когда я надел твою голову, как раз была пятница. Пятница! — шевельнул он бровями. — Но усы не кудрявились.

Матильда задумчиво посмотрела на соседнюю сосну.

— Для меня это была неожиданность. Понимаешь? Такой поворот ставил крест на моих планах. Мне пришлось в срочном порядке искать средство для завивки усов. И, поверь, в твой адрес было высказано немало приятных пожеланий.

Скромно потупив взор, Матильда обмерла.

— Однако это еще не все. — Тут губы незнакомца скривились в усмешке. — Знаешь ли, каково было второе мое наблюдение?

Недоуменно поморгав, Матильда молча замотала головой.

— Вторым моим наблюдением была щетина. О, да! Щетина, которая росла на твоих щеках. С каждым днем она становилась все длиннее и длиннее, и — какое неудобство! — мне срочно пришлось искать лезвие, чтобы побриться.

Щеки Матильды покраснели. Не зная, куда спрятать глаза, она пристально воззрилась на свои ногти. Как и полагается лесной святой, ногти были неровно обгрызенными и непременно с черными полосками грязи.

— Я долго думал, что бы все это могло значить. И задавал себе вопрос: кто есть на самом деле святая Матильда? Есть ли она монахиня или есть ли она… — Тут Безголовый не поленился наклониться, чтобы заглянуть матушке в лицо. — …Или есть ли она монах?

— Ку-кук! — высказалась кукушка с сосны в наступившей тишине.

— Кхе, кхе… — хрипло откашлялась Матильда.

— Да-да, вот именно, и я о том же, — кивнул Безголовый. — Все это пахнет аутодафе.

При упоминании страшного слова «святая» вздрогнула.

— Подите прочь, все это ложь! — побледнела она и попыталась встать.

Но не так-то легко было вырваться из сильных рук Безголового.

— О, да! — пригвоздил тот матушку обратно к стволу. — То же самое сказала и принцесса Розалия. Когда я высказал ее высочеству свои подозрения. Благочестивая принцесса была потрясена до такой степени, что у нее случилось несварение желудка. Мы долго спорили и решили устроить тебе испытание. Выдержишь — принцесса щедро одарит обитель. Не выдержишь…

— Испытание? Какое? — в голосе монахини прозвучала тревога.

— Самое простое, — успокоил Безголовый. — Ничего не надо делать. Мы просто разденем тебя — но не здесь, а при народе. И тогда уж посмотрим: монахиня ты — или все же…

Шумел ветер в ветвях. На вершине сосны прыгала кукушка.

Краска на щеках «святой Матильды» сменилась с белой на красную… с красной — снова на белую… а затем на нежно-голубую.

— Чего вы от меня хотите? — прохрипела она. И торопливо пояснила: — Есть мощи святой Агаты — в обители за алтарем. Могу сотворить чудо… Пророчество любое… Только не испытывайте! — взвизгнула бедняжка. И, грохнувшись на колени, в отчаянии закрыла лицо руками.

Несколько мгновений Безголовый задумчиво глядел на сотрясавшуюся в рыданиях «святую матушку». Черный платок съехал на затылок, открывая красную лысину, лицо расквасилось от слез, усы растрепались… «Святая» была не на шутку испугана.

— Сколько лет живу в монастыре… — всхлипывала она тоненько. — Все сестры довольны… Пощусь, молюсь… Каждую пятницу — чудо какое или пророчество… Уж как стараюсь Бога не прогневить… Какая разница-то — монах или монахиня? Если честно Богу служу? И-и-и-и-и!..

— Ну, ну… Пророчество. Гм… А ты и вправду умеешь пророчествовать?

— Как же, конечно! — Подняв голову, «Матильда» всхлипнула. — Обычно по пятницам, но для принцессы, в виде исключения… — Глаза «монахини» засветились надеждой.

— Гм, гм… Ну что ж… — Он окинул ее испытующим взглядом.

Вытерев слезу, «Матильда» робко улыбнулась.

— Что ж, скоро у нас как раз пятница. Я дам тебе коня… Ты хорошенько закрутишь свои усы и объедешь все окрестности, начиная с Альтбурга — со следующим пророчеством…

Взяв под руку «святую», Безголовый углубился с нею в чащу — инструктировать.

* * *

Ту пятницу долго не могли забыть. Потом этот день назвали «днем святой Матильды» и праздновали его каждый год, служа в церкви мессу И даже полвека спустя вечером за прялкой бабушки рассказывали внучкам про святую монахиню, появившуюся на улицах Альтбурга — балахон в прорехах, на шее огромный крест… «А усищи — вот такущ-щ-щие!»

Собственно, святая Матильда появилась сразу в двух местах: в Альтбурге на улицах и в Шлосбурге на площади перед дворцом епископа.

Обе — то есть, одна, конечно — выражались непонятно, но впечаляюще. Размахивая руками и тыча посохом в собравшуюся толпу, волновали народ пророчеством.

Не верил кое-кто, насмешничал — потом улыбочку-то спрятал. Сам епископ выходил, слушал, брови хмурил. Поверил, не поверил — непонятно. Но святую обижать не велел.

А та вдохновенно носилась по улицам, по переулкам: глаза горят, усы на грудь свисают — кудрявые! — пятки так и мелькают. За день обежала весь город. И собрав за собой толпу немалую, подалась в пригород.