Читать книгу "Жертвоприношение - Грэхем Мастертон"

– Значит, Дорис Кембл тоже была белой ведьмой?

Чарити кивнула.

– Дорис Кембл будет моей внучкой. Но у нее не будет такой же силы, как у меня. И помнить обо мне она не будет. Однако молодой мистер Биллингс увидит, как она разговаривает с вами, и решит, что она представляет угрозу… Поэтому он пошлет Бурого Дженкина разобраться с ней.

– Значит, это Бурый Дженкин убил ее?

– Да, – ответила Чарити. – И Гарри Мартина тоже.

Из сада донесся пронзительный детский крик.

– Я должен идти, – сказал я ей.

– Тогда я благословляю тебя, – воспарив вверх, она поцеловала меня в лоб. Затем снова опустилась на пол. Я был настолько потрясен, что едва не забыл про люк.

Я подтянулся и, болтая ногами, пролез наружу. Черепица была покрыта тонким слоем серой слизи, похожей на смесь тяжелых металлов и гниющего мха. Я почувствовал покалывание на лице и жжение на тыльной стороне рук. Кислотный дождь… Почти такой же едкий, как аккумуляторная кислота.

Я двинулся по ржавому желобу, балансируя и стараясь не смотреть вниз, на мокрую террасу, до которой было семьдесят футов. Наконец добрался до пожарной лестницы и ухватился за ветхий поручень. Местами он был разъеден полностью, а в нижней трети лестницы шесть-семь ступенек просто отсутствовали. Но если Дэнни и Бурый Дженкин сумели спуститься, то и я смогу.

Я загородился рукой от света. В разрушенной часовне мигали яркие неземные огни, до меня долетало низкое монотонное пение Древних. Одновременно звучала еще одна песнь – в противоположном конце звукового регистра. Высокий, едва слышный звук, похожий на вой ветра сквозь узкую щель в стене.

Я увидел, как Бурый Дженкин тащит Дэнни через мертвенно-бледные заросли кладбища к полуобвалившимся дверям. Дэнни пытался вырываться, и у него не было возможности обернуться и увидеть, что я иду следом.

– О Господь небесный, помоги мне, – взмолился я, хотя и не был уверен, что в 2049 году еще есть Бог, да и в том, что он вообще когда-либо существовал.

Осторожно развернувшись, я стал спускаться по пожарной лестнице. Мои туфли цеплялись за узкие ржавые ступени. Я пару раз посмотрел вниз, проверяя, в порядке ли ступени, и всякий раз сад казался головокружительно далеко.

Я прошел почти половину пути, когда услышал, как кто-то зовет меня.

– Дэвид! Дэвид! Подождите меня!

Щурясь от дождя, я посмотрел вверх. Миллер, перегнувшись через парапет, махал мне. Его светлые волосы намокли от влаги, очки запотели, лицо было еще краснее, чем обычно. Оно было единственным живым цветовым пятном посреди этого желтовато-серого пейзажа.

– Он утащил Дэнни в часовню! – крикнул я наверх.

Миллер развернулся и стал спускаться вслед за мной.

– Мы обыскали сад! – задыхаясь, проговорил он. – Конечно, мы ничего не нашли! И тогда я понял, в чем дело! Разные времена! Разные сады!.. Конечно, – продолжал он, – я не мог сказать коллегам, куда я иду. Они не поверили бы ни единому слову.

– Только держите себя в руках! – крикнул я ему.

Он спускался по лестнице с таким рвением, что та вся ходила ходуном, и отдельные крепежные болты начали болтаться в стене. Нам нужно было не только благополучно спуститься, но и подняться потом обратно.

Наконец я добрался до последней ступени и тяжело спрыгнул на террасу. Миллер спрыгнул почти сразу после меня, сумев сохранить равновесие. Он вытер с пальцев серую слизь и с подозрением понюхал их.

– Что это, черт возьми? – спросил он. – Это повсюду. Похоже на смесь студенистых грибов и какой-то падали.

– Наверное, так оно и есть, – отозвался я.

Мы поспешили вниз, к ручью. Все, что осталось от солнечных часов, походило на раскрошившийся пень или гнилой человеческий зуб. Наши ноги скользили по склизкой мертвой растительности, от серы, наполнявшей воздух, в горле и легких першило так, что, добравшись до ручья, мы кашляли как две старые клячи.

Ручей, протекавший по узкой расщелине в саду, вместо воды нес вязкую бурую жижу, пахнущую канализацией. Мы попытались перепрыгнуть через него, но на противоположном берегу Миллер поскользнулся и попал в него ногой, провалившись по щиколотку.

– Вот дерьмо! – воскликнул он, тряся ногой.

– Думаю, это оно и есть, – сказал я.

Мы взобрались на холм, где виднелась стена кладбища. Земля осыпалась под ногами, как будто под нами проезжал бесконечный поезд метро. За стенами часовни сверкали ослепительно-белые огни. Я услышал отчаянные крики, жуткие стоны и кое-что еще, от чего по спине у меня пошли электрические разряды. Это был легкоузнаваемый голос молодого мистера Биллингса, произносившего какие-то жуткие заклинания на неведомом мне языке. На языке, не похожем ни на один человеческий, который я когда-либо слышал. Он больше походил на стрекот гигантских насекомых, смешанный с подводными криками дельфинов. Текели-ли! Текели-ли!

Пригнувшись, мы с Миллером поспешили через гниющие заросли кладбища, между покосившихся и сломанных надгробий, изъеденных от многолетнего воздействия кислотных дождей. На многих из них не осталось даже имен. Каменный ангел показывал бесформенные обрубки вместо крыльев, а то, что осталось от головы, вызывало тревожные ассоциации с низколобым обезьяньим черепом.

Мы добежали до дверей часовни. На этот раз протиснуться между ними будет проще, чем в 1992 году, – часть дерева сгнила.

– Какой у нас план? – спросил Миллер.

– Что вы имеете в виду?

– Как мы будем действовать, когда войдем туда?

– Откуда мне знать? Я просто хочу схватить Дэнни и дать деру. Что я еще могу сделать?

– Нужен отвлекающий маневр. Иначе ничего не выйдет.

Я задумался:

– Вы правы. Что вы предлагаете?

– Во-первых, предлагаю произвести разведку. Там может быть три человека, а может, три сотни.

Он взглянул на окно часовни, сквозь которое я впервые увидел молодого мистера Биллингса, спешащего по лужайке.

– Идемте, – он повел меня к окну.

Огни, пробивающиеся из часовни, стали еще ярче. Настолько, что мне пришлось прикрыть глаза рукой, чтобы не ослепнуть. Пение молодого мистера Биллингса зазвучало еще яростней, он почти перешел на крик. Я потянулся вверх, чтобы заглянуть внутрь поверх крошащегося каменного подоконника, и краем глаза заметил, что Миллер сделал то же самое.

Детектив не понимал смысл того, чему мы были свидетелями. Он стоял, разинув рот и широко раскрыв глаза, словно отказываясь поверить в реальность происходящего.

В левом крыле часовни весь плющ высох, обнажив не только фреску Кезии Мэйсон, но и изображения десятков других молодых женщин. Если судить по их одеяниям в исторической перспективе, то складывалось впечатление, будто женщины носили в себе ведьмовскую сущность тысячелетиями, из поколения в поколение. Со времен Стюартов и Елизаветы до правления Генриха Первого, от Средних веков до оккупации римлянами Британии – и так далее. У всех этих женщин было одинаковое насмешливо-торжествующее выражение лица. У каждой был свой собственный слуга, он стоял рядом, возлежал на плечах, как Бурый Дженкин, или сидел на руках. Были среди них и огромные полосатые кошки, и ящерицы, и дикий кабан, и существа, напоминавшие смесь жабы и собаки.