Читать книгу "Железный Хромец - Михаил Попов"

Эвертон, в последний момент вырвавшись вперед, распахнул перед джентльменами дверь.

Холмс стоял посреди дамского будуара и обнимал за плечи девушку с роскошными, распущенными по всей спине волосами. Она явно искала убежища на груди великого сыщика. Объятие было вполне джентльменским, хотя и плотным. При этом Холмс отчетливо шептал в копну великолепных волос.

– Плачьте, плачьте! Надо поплакать!

Переполненные вопросами джентльмены застыли подле неожиданной пары. Холмс, не давая их вопросам оформиться, сам начал говорить.

– Когда все бросились спасать юного сэра Тони, я подумал, что кто-то должен позаботиться и о мисс Элизабет. Я нашел ее в состоянии сильнейшего испуга. Узнав, что я не убийца, а, наоборот, сыщик, она в порыве облегчения бросилась мне на грудь. Вам надо поплакать, дитя мое, и напряжение спадет. Я правильно представляю нервную конструкцию женщины, доктор?

– Да, – одновременно ответили Бредли и Ватсон.

Плечи под валом волос затряслись.

– Вот и славно, – сказал Холмс и погладил одно из них, – а теперь, я думаю, нет никаких препятствий к тому, чтобы все удалились. Для того, чтобы распросить мисс о ее страхах, одного мужчины вполне достаточно.

Ватсон ассистентски покашлял, выясняя, относится ли пожелание к нему тоже. Оказывается, относилось. Впрочем, действия друга показались ему разумными. Перекрестный допрос в полночь, это, пожалуй, слишком для нервов впечатлительной девицы.

Когда группа молчаливых мужчин спускалась по лестнице в толщу тихих сомнений, сэр Эндрю вдруг несообразно весело спросил:

– А что бы вы сказали, господа, о хорошем куске холодной телятины и стакане доброй мадеры? По-моему, мы заслужили нечто в этом роде.

– Слушаюсь, сэр, – пропищал Эвертон.

На следующее утро, после завтрака Ватсон, как и было заранее условлено, вышел в редкую дубовую рощицу, замершую над темным, овальным прудом в тылу Веберли Хауса. Удобно петляя меж бесшумных, прохладных деревьев, песчаная тропинка сбегала к росистому берегу. Облака тумана медленно впутывались в разреженную толпу можжевеловых кустов на том берегу, освобождая для сосредоточенного обозрения темное, лоснящееся зеркало неподвижной воды.

Сколь английским было это утро!

Доктор поправил белый шарф и поднял воротник пальто. Вчерашняя телятина еще давала себя знать ломотой в висках и неприятным привкусом во рту.

Сзади раздались сочные шаги по влажному песку тропинки и, одновременно с этим звуком, явился запах табачного дыма.

– Доброе утро, Ватсон.

– Доброе, но промозглое.

Холмс заинтересованно огляделся.

– Да? Возможно. Знаете, над чем я размышлял, идя сюда?

– Даже не пытаюсь гадать.

– Правильно, не надо. Я думал над тем, с чего бы следовало начать описание этого дела. Писательское чутье вам что-нибудь уже подсказывает? Не начать ли с этого пруда? Как он таинственен. Смотрите, туманный занавес снова закрывается. Роскошно!

– Вы полезно побеседовали с девушкой?

– Скорее приятно, чем полезно. Она весьма мила, но разговор с нею не дал мне пищи для какой-нибудь стоящей версии. Может, у вас мелькнули трезвые мысли?

Ватсон нервно пожал зябкими плечами.

– Нет. Я даже приблизительно не могу себе представить причину смерти милорда. Пулевое ранение без пули – это ведь настоящий бред.

– Как раз это, дорогой друг, самая легкая из загадок. И я ее, как мне кажется, уже разгадал.

Недоверчивый, скошенный взгляд доктора.

– Да, да. Дело в том, что пуля была.

– Куда же она девалась?

– Растаяла.

– Если вам угодно шутить…

– Это была ледяная пуля. Если кусок льда непосредственно перед выстрелом вставить в патрон, то он поведет себя так же, как кусок свинца. А потом исчезнет.

– Но…

– И меня беспокоит это НО. В жизни всегда так. Одна разгадка задает десять новых загадок. Кто засунул лед в патрон? Почему сэр Энтони ждал, пока это будет сделано? Куда девался стрелок после выстрела? Где он хранил лед перед тем, как сделать из него пулю?

– И откуда лед в сентябре, это ведь тоже загадка.

Холмс кивнул, пососал потухшую трубку.

– Как раз на эту тему у меня есть соображения.

– Говорите же!

– Если подпольные помещения Веберли Хауса достаточно глубоки, можно вспомнить, что некогда наши предки имели обыкновение забивать подвалы глыбами льда, вырубленными в замерзших водоемах, и хранили на них рыбу, мясо и овощи. Иногда все лето.

– Но реки в этих местах никогда серьезно не промерзают.

– Реки да, текучая вода. А вот пруды?

Ватсон совсем другими глазами посмотрел на водное чудо, лежащее у его ног.

– Что вы скажете о последней зиме?

– Моя практика выросла втрое против обычного уровня. Сплошные бронхиты и обморожения у бедняков.

Холмс постучал трубкой по стволу ближайшего дуба.

– Остается выяснить, кто заведует подвальными кладовыми в этом симпатичном особняке. Впрочем, тут не придется долго ломать голову. Ставлю шиллинг против пенса, это наш милейший привратник Яков. Убежден, эта личность не так проста, как кажется.

– Да, пожалуй, я обратил внимание, как лебезит перед ним сэр Эндрю. Так не говорят со слугами.

– Браво, Ватсон, что вы еще заметили? Вчера и сегодня.

– Например, мне кажется, что братья Блэкклинер очень мало похожи друг на друга.

– Ну это было заявлено с самого начала. Один бретер, картежник, второй ученый, третий – почти святой.

– Я не о том, Холмс. Мне трудно представить, что все они родились от одного отца и одной матери.

– Что-то вы в последнее время ударились в физиогномику. Правда, не всегда ваши выводы основательны. Вспомните вашего Ройлата-Бриджесса.

Доктор чуть покраснел, но промолчал.

– Да, я смотрю, вы так до конца и не признали свое поражение в той истории!

Доктор нахмурился.

– Оставим это.

– И вправду, оставим. Никакого отношения тот актер не имеет к нашему спектаклю. Продолжайте, Ватсон, что еще показалось вам странным?

Ватсон выпятил верхнюю губу, пережидая пока схлынет обида. Холмс решил его подбодрить.

– С братьями Блэкклинер вы, надо признать, правы. Трудно поверить, что это одна плоть и кровь. Но прихоти природы необыкновенны и бесконечны. Безусловное ближайшее родство этих трех людей, одна из таких прихотей.

Доктор принял извинения.

– Еще этот доктор Бредли, Холмс.