Читать книгу "Соблазны французского двора - Елена Арсеньева"

«Нужда заставит – так и выше головы подпрыгнешь!» – подумала она, криво усмехнувшись.

Перекинув одну ногу через подоконник, Мария на мгновение замерла. Это была комната Николь!

Тягостные воспоминания о проведенной здесь ночи нахлынули с такой силой, что у Марии закружилась голова и она едва не свалилась с подоконника вниз, на траву. Только этого ей не хватало!

К счастью, постель Николь оказалась пуста, дверь в туалетную комнату была распахнута, но там тоже никого.

Мария перескочила в комнату и со всех ног бросилась к двери. Пулей пролетела по коридору, приостановилась снять сапожки – иначе не спуститься с лестницы бесшумно – и тут увидела Николь.

Бывшая горничная в розовом неглиже и чепце стояла у высокого и узкого стрельчатого окошка на лестничной площадке и осторожно выглядывала на улицу, пытаясь что-то там разглядеть.

Мария прошмыгнула мимо, не замеченная, и только в своей комнате спохватилась: а что, интересно, делала Николь в коридоре? Кого выслеживала из окна? Уж не раннего ли гостя барона?

Холодок пробежал по спине, однако Мария пренебрежительно отмахнулась от нелепых подозрений: скорее всего Николь хотела убедиться, что чуть свет от Корфа украдкой уходил именно гость, а не гостья! Уж не дала ли привязанность барона к бывшей субретке некоторую трещину?..

От этого предположения настроение Марии тотчас поднялось, и она, присев перед зеркалом, принялась вычесывать из волос древесный мусор и паутину – бог весть чего на себя насобирала, лазая по каштану.

* * *

Однако она никак не могла успокоиться после этой утренней истории. Ни прогулка в Булонском лесу, ни визит портнихи не смогли изгнать из памяти обреченность, прозвучавшую в голосе незнакомца:

«У нас в России это называется ловить на живца!»

«Теперь этот бедолага всю дорогу будет ждать удара кинжалом или чего-нибудь в этом роде, – сочувственно думала Мария. – А Корфу небось и горя мало! Надо хоть поехать на станцию удостовериться, что посетитель спокойно уехал в дилижансе». А почему бы и нет?.. Одеться поскромнее – дилижансами путешествует не самая имущая публика, – и никто ничего не узнает.

Теперь Мария уже не думала, ехать или нет. Вопрос стоял лишь о том, что надеть. Как всегда, она постаралась уберечь Глашеньку от соучастия в своих эскападах, а потому сама прошла в гардеробную и принялась быстро перебирать платья, воображая себя то цветочницей, то почтенной буржуазкой, то игривой мидинеткой, то молодой и печальной вдовою. На глаза попалась знакомая алая цыганская юбка, и Мария на мгновение взглянула на себя со стороны – стало тошно, что она будто на бал-маскарад собирается, а там человек жизнью своей рискует. Нет, не поедет она никуда! Мария шагнула к двери, и тут синее монашеское платье – прощальный подарок Анны-Полины, которую Мария так щедро вознаградила за уход за Корфом, что девушка смогла оставить монастырь и вернуться к родным в деревню, – упало к ее ногам. Перед таким искушением Мария уж не смогла устоять.

К каким изощренным уловкам порою прибегает судьба, чтобы провести нас путем предопределенным!..

За полчаса до полудня молодая монахиня, в белом чепце и пелерине, с серебряным крестом на груди, сжимая в руках узелок, из которого торчал краешек молитвенника, вошла в контору дилижансов на улице Марг и спросила себе место в экипаже, отправляющемся в Берн.

– Увы, сестрица! – развел руками толстый конторщик. – Все места проданы.

– Но что же делать? – пролепетала монахиня, поднося к лицу платочек. – Мне очень нужно уехать! Тетушка Евлали при смерти, и я должна…

Конторщик проникся сочувствием:

– Бедное дитя! А вы присядьте-ка здесь или на крылечке подождите: вдруг кто-то да откажется в последнюю минуту ехать или опоздает? Такое часто случается. Даст бог – и повезет вам!

– Даст бог! – повторила Мария и подумала: «Не дай бог!» Хороша же она будет, если кто-то и впрямь раздумает отправляться в путешествие. Уж лучше поскорее выйти на крыльцо, чтобы успеть без помех скрыться в этом «благоприятном случае».

Коробочку дилижанса уже запрягли шестеркою лошадей, и путешественники занимали места. Здесь были двое почтенных буржуа с женами: одна пара путешествовала всего лишь до Дижона, другая направлялась в Берн. Границу намеревались пересечь еще три студента, толстяк неряшливого вида, обремененный тремя связками книг, мрачного вида старуха, укутанная с головы до пят, несмотря на жару, и невысокий коренастый человек в глубоком трауре, похожий на скромного стряпчего.

Даже если бы Мария не знала, как он будет одет, она тотчас узнала бы утреннего посетителя по характерному подергиванию плеча. С облегчением вздохнула, посмеявшись над своими страхами, погнавшими ее сюда.

Кучер взобрался на козлы, подбирая поводья, которые с шутливым поклоном подавал ему какой-то оборванец – Мария давно его приметила, – бездельно шатавшийся по площади, то поглаживая морды лошадей, то перекидываясь шуточками со студентами.

Проходя мимо Марии, он с преувеличенным благочестием возвел к небу глаза.

Хозяин конторы вышел на крыльцо:

– Весьма сожалею, сестра. Ежели угодно, можно купить место на следующую неделю – прямиком до Берна. А коли спешите, есть смысл ехать на перекладных: завтра рано утром до… – Он подавился последним словом, и глаза его сделались огромными. – Господи Иисусе!..

Мария резко обернулась.

На площади как бы все застыло, даже пыль, чудилось, повисла в воздухе. Кучер свесился с козел – да так и застыл с открытым ртом. Дамы и их мужья высунулись из окон; старуха воздела руки; студенты замерли, уставившись на переодетого курьера, который, согнувшись и держась за живот, стоял, почти касаясь лицом ступенек. И только одна движущаяся фигура оживляла эту немую сцену – оборванец, который со всех ног улепетывал прочь. Поворачивая за угол, он оглянулся – Марию поразило выражение мрачного восторга на его лице – и прощально махнул красной, будто ободранной ладонью.

«Почему у него красная рука?..» – подумала Мария. И тотчас площадь ожила, все пришло в движение, люди бросились к упавшему «стряпчему». Тот скорчился, подтянув колени к подбородку, потом резко повернулся на другой бок – и вдруг, вытянувшись, замер. Из-под него растекалась по ступеням лужа…

Обморочно вскрикнула одна из дам; пассажиры отпрянули от окон; чей-то испуганный голос взвился над площадью:

– Его ударили ножом!

И вновь все застыло в страхе и скорби.

24. Императорский курьер

Прошло не менее часа, прежде чем Мария очнулась и попыталась собраться с мыслями. Все, что она помнила, – это суматоху вокруг убитого, двух полицейских, за которыми побежали студенты, – а потом все заволокла какая-то мгла, сквозь которую едва прорвался голос хозяина:

– Позвольте я помогу вам, сестра. Дилижанс отправляется. Нет, денег я с вас не возьму – место того бедняги было оплачено, чего ж грешить с его памятью?