Читать книгу "Имаго - Юрий Никитин"

– Ого, – сказал Лютовой. – Это уж больнокруто!

– Разве?

– Ну да. Для вас даже язычество и христианство – едино?

– Да.

– Вот я и говорю – круто.

Я вздохнул.

– Осенью мне пришлось участвовать в поисках останковразбившегося самолета… Вернее, собирали комочки плоти, что остались отпассажиров. Но что можно собрать, если от самого самолета, от обшивки уцелелифрагменты не больше зажигалки?.. Мы в течение месяца обшаривали всю тайгу.Трудились сотни высокооплачиваемых специалистов, правительство оставило вседела и ежедневно справлялось о ходе работ. Нам в помощь были брошены десяткисамолетов, вертолетов, привезли самую дорогостоящую аппаратуру, что толькосуществует… И что же? Да, нашли несколько обломков костей, не крупнеезубочисток. Наши профессора в полевых условиях делали анализы ДНК, а что неудавалось, в особых контейнерах отправляли в столицу… Не буду утомлять длиннымперечислением этих нелепостей…

Майданов негодующе вскинулся:

– Нелепостей? Да как вы… Это же…

– Простите, – оборвал я, – сейчас закончу. Наэто были затрачены сотни миллионов долларов. После чего останки были захороненына кладбище… О том кладбище, занимающем достаточно ценные и плодородные земли, –особый разговор, сейчас же скажу, что это все пережиток того пещерного времени,пещерного представления о загробной жизни дикаря, что уходит в леса СчастливойОхоты. Эти могилки были у древних славян, у христиан, у советских граждан, ивот сейчас у нас, именуемых странным именем россиян. И что? Разве что намогилах сперва были руны, потом кресты, затем звездочки, а сейчас хрен знаетчто… Но в каком пещерном веке мы все еще живем? Какие шаманские пляскиисполняем?

Майданов поморщился, но смолчал. Лютовой тоже поморщился,для него история предков, их жизнь, быт – святы. Шершень посмотрел на иходинаковые лица, засмеялся, Бабурин с готовностью загоготал.

– Мы же люди Интернета! – сказал я с болью. –Мы в веке компов, фотоаппаратов, телефильмов!.. Все эти кладбища должны быть…они уже есть у нас дома! Какое основное назначение кладбищ? Основное иединственное? П а м я т ь. Мы хотим оставить себе что-то, что напоминало бы обушедших. Но сейчас для этого есть фотографии, кинопленка, все это хранится нахардах, на лазерных дисках. Даже в недавнем прошлом веке как человек могоставить себе память об умершем деде? Только высечь из камня его лицо илифигурку да установить на могиле!.. Но ведь сейчас на лазерном диске можнохранить все его цветные фото, можно снять на муви, можно записать голос ислушать столько раз, сколько захочет!.. Вывод: все кладбища старого типа –сровнять с землей. Отменить все эти дикарские погребальные церемонии… А они все– дикарские! Они все – прошлое.

Я умолк, потому что на меня все смотрели с ужасом иотвращением. Нет, молчали, но я ощутил тяжелую гнетущую и даже враждебнуюатмосферу.

Меня трясло, как медведь грушу, когда возвращался в своюквартиру. Голова гудела. Впервые я вынес свои идеи на всеобщий… хотя бы врамках соседской тусовки, суд. Шершень не зря спросил, на кого эта безумнаяидея рассчитана. С дураками она не пройдет, точно. И с упрощенными, а их скаждым днем все больше.

Похоже, я с треском провалился. Даже такая простая ипонятная идея с кладбищами, а ведь это пустячок! Всего лишь крохотная черточкаиз жизни нового мира…

Для умного не секрет, что общество стараются упростить. Илюдей упростить как можно больше. Сделать их предсказуемыми, что нашлоотражение в речах политических деятелей. Когда какое-нибудь надутое ничтожество,важно раздувая щеки, вещает в микрофон, что вот то-то и то-то делать низзя, ибомогут быть непредсказуемые последствия, то тем самым оно громко кричит, что вотя – дурак, идиот, полный и абсолютный тупица! Нормальный человек долженпредвидеть последствия, а вот я, депутат, член правительства – не могу посвоему абсолютнейшему убожеству!

Предсказуемые люди – это люди с упрощенными алгоритмиками. Ичем человечек проще, примитивнее, тем легче его предсказать, легче имуправлять, тем лучше и удобнее он для общества. Но мне такой человечек, как ножв горло. Он не принимает идей, он принимает только кнут и вожжи. Ну, еще ипряник, ессно. Вся моя надежда на инноваторов и первопринимателей. Увы, числоинноваторов за последние пять лет с трех процентов упало до одного. Некоторыеданные показывают даже ноль и девять. Первопринимателей снизилось с тринадцатипроцентов до семи…

Ладно, примем данные как есть, посмотрим:

Инноваторы – их около процента.

Первоприниматели – их семь с небольшим хвостиком. Этоуважаемые местные жители, на которых равняются, с которыми советуются. Вседвенадцать апостолов Христа были из стаза первопринимателей.

Раннее большинство – их тридцать два процента, они долговзвешивают, прежде чем принять решение.

Позднее большинство – сорок девять, этим надо определенноедавление окружающих, чтобы присоединились к новому.

Увальни – одиннадцать процентов тех, кто подозрительноотносится ко всему новому, принимают последними, когда остаются белымиворонами.

Первые категории – высокий уровень образования, социальногостатуса, мобильности, они способны оперировать абстрактными сущностями…

В комнату донесся голос отца:

– Бравлин, я тут супчик сварил!.. Тебе налить? Илипопозже?

– Попозже, – крикнул я. – Попозже!

– Ну, как знаешь…

Со стороны кухни успокоительно звякают тарелки, послышалсяплеск воды. Я стиснул виски ладонями, зажимая мыслишку, чтобы, зараза, неускользнула. Итак, я сейчас вломился в очень трудную и опасную фазу. Мнепозарез нужно успеть распространить свое учение на первопринимателей. Стоит импринять мою идею – лед тронется! Когда идеи охватывают определенный уровеньаудитории, их уже не остановить. Как сказал великий Ленин: идеи становятсясилой, когда овладевают массами. Ах да, это я уже говорил… Каждая последующаягруппка – мостик для следующих, задающий им менее рискованную модель поведения.

На самих инноваторов надежды мало. Они не принимальщики, онисами… Инноваторы это те, которые время от времени смутно ощущают, что они длячего-то рождены. Для чего-то особого. Что они что-то призваны сделать,сотворить, совершить. Конечно, три процента – это выпущено природой с огромнымзапасом. Даже один – много. На самом деле большая часть этого процента простозабудет о своем призвании, проживет благополучную жизнь или сопьется, и тольконемногие решатся на что-то великое.

Из этих смельчаков опять же большинство сгинет либо из-заабсурдности своих идей, либо из-за чрезмерной радикальности, либо еще из-зачего-то… но какая-то личность сумеет выдвинуть идею, которая перевернет мир!Естественно, это я.

Правда, так думает каждый… но на этот раз это действительноя!