Читать книгу "В поисках Леонардо - Валерия Вербинина"

Молодой человек подошел к окну, заложив руки за спину.

– Имейте в виду, – процедил он сквозь зубы, – я не намерен участвовать в этом фарсе.

Пожалуй, нелишне будет упомянуть, что молодого человека звали Аркадием Пироговым и что он более трех месяцев томился под Парижем в частной клинике для душевнобольных, прежде чем за ним явилась Амалия Тамарина и освободила его.

Если бы среди персонала клиники была хоть одна женщина, Пирогов бы, несомненно, соблазнил ее и убежал оттуда; но беда заключалась в том, что (наверняка не без участия Рудольфа) все санитары, с которыми бедному агенту довелось там иметь дело, оказались мужчинами. Поэтому, когда его напарница наконец соизволила вспомнить о нем и освободила его из заточения, Пирогов испытывал к ней чувство, весьма далекое от благодарности.

– Я так и не понял, – добавил он, оборачиваясь к Амалии, – какое отношение имеет вся эта белиберда о каком-то кузене, о каких-то убитых и каких-то украденных драгоценностях к картине Леонардо.

Волынский и Амалия переглянулись. На губах сановника заиграла легкая улыбка.

– Ах, Аркаша, Аркаша… – сказал Волынский, качая головой. – Разумеется, никакого отношения к нашему делу они не имеют. Но, вероятно, кое-кому будет любопытно все это выслушать.

– Не сомневаюсь, – сухо сказал Пирогов. – Но что за подарок вы собрались преподнести, который вознаградит императора за потерю Леонардо, хотел бы я знать?

– Так, приятный пустячок, – отозвалась Амалия беспечно.

– Пустячок… – процедил Пирогов сквозь зубы. – Вы не выполнили задания, которое вам дали, и еще имеете наглость…

Амалии надоело стоять со свертком в руках, и она села.

– Кого мы, собственно, ждем, ваше высокопревосходительство? – спросила она.

– Вряд ли его императорское величество снизойдет до встречи с вами, – отозвался Волынский, тщательно выбирая слова. – Я полагаю, он пришлет генерал-адъютанта Корсакова ознакомиться с вашим докладом, и то хорошо. Возможно, вместо Корсакова явится камергер Толстой. Этому, пожалуйста, никаких подробностей, он их терпеть не может.

– А я вам говорю: нечего тут докладывать, – вполголоса пробурчал Пирогов. – Ничего она не нашла.

– В отличие от вас, сударь, – съязвила Амалия, чье терпение тоже имело пределы, – я работала, а не валялась на постели в смирительной рубашке.

– Я не виноват! – взвился Пирогов. – Этот чертов немец…

– Мало того, что вы дали ему себя обмануть, – не унималась Амалия, – так еще и спустили ему в карты все деньги, выданные вам на казенные расходы. Как вам не стыдно, сударь!

– Кстати, насчет денег, – весьма вовремя вмешался Волынский. – Они будут удержаны из вашего жалованья, Аркадий Сергеевич.

Пирогов промычал что-то сквозь зубы.

– И по-венгерски при мне тоже ругаться не надо, – сказал Волынский ласково, – я хоть и забыл этот язык, но некоторые слова все еще помню, да-с.

Пирогова аж затрясло, и, чтобы успокоиться, ему пришлось несколько раз пройтись по комнате.

– Из-за вас и вашего нестерпимого самодовольства, – заявил он Амалии, – я стану женоненавистником.

– В добрый час, – отозвалась барышня Тамарина безмятежно. – Давно пора.

Пирогов хотел сказать еще что-то колкое, но тут без всякого предупреждения распахнулись двери, и в комнату вошла целая толпа народу. Впереди шел господин в летах, седоватый, с выпуклыми глазами и ухоженными бакенбардами. Его изображение Амалия видела тысячу раз, если не больше. Сбоку от него топтался другой, помоложе, с умными глазами и с бородой лопатой, обликом несколько смахивающий на медведя. Замыкали шествие три разномастных генерала и сановник в чинах, с лентой Белого Орла, которого Амалия не знала.

При появлении всех этих людей Волынский оживился чрезвычайно, вытянулся в струнку и пригладил жидкий венчик волос. Пирогов, захваченный врасплох, переводил глаза с одного на другого. Он поклонился, но, видимо, решив, что этого недостаточно, поклонился еще раз и гораздо ниже. Впрочем, на него никто не смотрел. Глаза вошедших были устремлены на хрупкую барышню, которая грациозно поднялась с места и без всякого смущения протянула императору Александру лилейную ручку, которую тот, опять-таки без всякого смущения, галантно поцеловал.

Вслед за тем император обратился к действительному тайному советнику.

– Ну, здравствуй, здравствуй, Петр Еремеевич… Рад тебя видеть. – И Амалии: – Вы, если я не ошибаюсь…

– Амалия Константиновна Тамарина, ваше императорское величество, – сказала барышня, розовея и приседая.

Можете счесть это банальным совпадением, но два генерала из свиты разом подкрутили усы и выпрямили спины. Коренастый «медведь» с любопытством уставился на барышню, часто моргая.

– Амалия, – задумчиво повторил император. – Редкое имя! Очень красивое имя!

Сановник из свиты улыбнулся, но Волынский поглядел на него так, что сановнику враз расхотелось улыбаться.

– Мы о вас наслышаны, – продолжал император более чем любезно. – Прошу вас, присаживайтесь. И вы, господа, тоже…

«Медведь» фыркнул и сел первым. Амалия опустилась на ближайший стул, и император устроился рядом с ней. Все остальные, несмотря на приглашение, остались стоять.

Александр заговорил с Амалией по-французски. Они беседовали о том, как она находит Париж, о петербургском высшем свете, в котором Амалия, как оказалось, почти никого не знала, и о ее семье. Генералы у дверей переминались с ноги на ногу, не решаясь вмешаться в столь важную дискуссию.

Наконец Волынский подался вперед и кашлянул.

– Ах да, Петр Еремеевич… Так что там за дело? Та самая картина, из-за которой у добряка Урусова вышло столько неприятностей?

Волынский утвердительно кивнул и вкратце напомнил, как князь Урусов внес задаток, как Висконти исчез с картиной, как агент Пирогов, здесь присутствующий, выяснил, что их одурачили, как удалось напасть на след Висконти в Париже и так далее. Также он упомянул, что послал Амалию в Париж – страховать Пирогова и следить, как бы он не стал жертвой несчастного случая, подстроенного коварными врагами.

– А теперь, – сладко улыбаясь, изрек советник, – я передаю слово барышне Тамариной. Она лучше меня расскажет о всех перипетиях их нелегкого пути.

Амалия, очень мило краснея, рассказала, как она разоблачила лже-Пирогова, как на борту встретилась со своим родственником (само собой, она не стала упоминать, что им оказался тот самый германский агент, который упек Пирогова в сумасшедший дом) и как они плыли до Нью-Йорка. Император смеялся от души и поглядывал на очаровательную рассказчицу весьма благосклонно, «медведь» все фыркал, генералы переглядывались и иногда тоже позволяли себе конфузливый смешок. Когда Амалия закончила свою историю, император одобрительно кивнул.

– Очень интересно… Но получается, что в багаже Мерсье вы нашли только копию Леонардо, так? Кстати, как вы определили, что это копия?