Читать книгу "Прокаженный - Феликс Разумовский"

— Я поняла. — Внезапно у Маши закружилась голова, она пошатнулась и отступила от края пропасти. — Это всепланетный компьютер, позволяющий работать с информационными полями вселенной. Гигантская плита — это монитор, а древние писания — это алгоритм обработки данных. — От восторга у нее на глазах заблестели слезы. — И через этот космический канал мы можем влиять на течение бытия! Мы можем изменить этот мир… Любовью…

— Нет, заяц, этот мир сейчас не изменить. Слишком он погряз в зле. — Сарычев вздохнул, и в голосе его послышались ярость Свалидора, мудрость Заратуштры и боль изломанного на дыбе старого офени. — Можно покинуть его до лучших времен. Ты поняла меня, родная? Уйти на другой берег реки, чтоб потом вернуться…

Вместо ответа теплые ладони легли майору на шею. Он почувствовал, что Маша вся дрожит и трепетно, задыхаясь от радости, прижался к ее пахнущим фиалками губам. Нежные женские пальцы расстегнули молнию его комбинезона, требовательно коснулись тела. Сорвав друг с друга одежды, они мягко опустились к подножию туманной стены. Руки их встретились, тела сплелись, и все окружающее для них перестало существовать. Потом, не в силах удержаться, Маша протяжно закричала и вместе с Сарычевым провалилась в блаженное небытие. Когда же они открыли глаза, солнце уже стояло высоко.

Эпилог

I

— Ну что там? — В обычно безмятежном голосе научной сотрудницы слышалась озабоченность. — Юрочка, родной, не томи, скажи мне всю правду…

— Правду? Матку? — хмыкнул аспирант и, с трудом различая окружающее в свете издыхающего фонаря, прошлепал по горячим лужам к входной двери.

— Заходи, Наталья Павловна, посмотри сама. А заодно и попаримся…

— Бельишко сменное не взяла, извините. — Она насмешливо глянула Титову в глаза и сразу стала серьезной. — Ну что там, плохо?

— Да уж хорошего мало. — Чувствуя, что градом начинает катиться пот, Юра скинул рубашку и снова ринулся в наполненное ощутимо плотным, молочно-горячим туманом помещение «заказника».

А дело было в том, что ночью резко повысилось давление в отопительной сети, и старые, еще дорево» люционные радиаторы полопались, превратив хранилище в паровую баню. Куда там Сандунам…

Наконец туман рассеялся, и, присев на краешек отсыревшего стула, Наталья Павловна с тоской во взоре стала наблюдать, как Титов сноровисто убирал тряпкой горячую воду с пола. Глядя на его мускулистую гибкую спину, она как-то сразу забыла о случившемся катаклизме, перестала печалиться и ощутила неудержимое желание прикоснуться к его коже. Однако сдержалась — служебного романа только не хватало. Когда же увидела широкую грудь Титова и бугры бицепсов, то, чтобы отвлечься от нескромных мыслей, надумала проверить положение дел на стеллажах.

Подтащила стремянку и, делая вид, что не замечает горячих взглядов аспиранта, нащупала рукой отвратительно мокрый узел с барахлом и скинула его на пол:

— Юра, посмотри.

Он тут же принялся развязывать тугую влажную тесьму, а Наталья Павловна невольно усмехнулась — интересно, он и в койке такой же исполнительный? Ей вдруг захотелось запустить пальцы в жесткую черную шевелюру, коснуться мускулистой шеи… Томление ее перешло в свою критическую фазу…

Между тем тугие завязки подались, и Наталья Павловна ойкнула. Шаманская парка напоминала видом и запахом мертвого барбоса на проезжей части в дождливый день, а гордость нойды — камлат — был скручен подобно пропеллеру от аэроплана, кожа на нем лопнула, и в целом магический инструмент выглядел совершенно непотребно.

— Жаль, — Юра со вздохом посмотрел на пришедший в негодность бубен, — а я-то хотел спеть тебе Песню духов.

В этот момент стройная ножка в изящной туфельке потеряла опору, старая раздолбанная стремянка зашаталась, и, коротко вскрикнув, Наталья Павловна уютно устроилась в руках аспиранта. Возникло упоительное ощущение его близости, и не в силах больше сдерживаться, она припала губами к смуглой коже, которая была солоноватой на вкус и отдавала сильным, необузданным в желаниях самцом. Сильные, но удивительно нежные руки Титова уже вовсю ласкали тело Натальи Павловны, забирались в самые укромные, наичувствительные места, так что, почувствовав, как где-то в районе копчика начинает разгораться пожар, она застонала и широко раздвинула ноги.

Трижды аспирант тушил его, и наконец гореть стало нечему. Благодарная научная руководительница, нежно прижавшись к Титову, прошептала:

— Юрочка, ты самый лучший!

Не отвечая, он лежал на письменном столе, припечатанный женским телом, и, неотрывно глядя на останки камлата, лежавшие в грязной луже на полу, почему-то горько сожалел о так и не спетой Песне духов.

II

Золотистый солнечный лучик пробился сквозь щель в портьерах, и Сарычев зажмурился. Рядом, крепко прижавшись, лежала Маша. Она повернула голову и нежно коснулась его уха:

— Ты неподражаем!

Говорила она ему это каждый раз, каждый божий день…

— Приятно слышать. — Потянувшись так, что кости захрустели, Александр Степанович поднялся, подмигнул и без промедления направился по своим утренним делам. Сделав по случаю выходного зарядку в урезанном виде, он налил в кошачью миску свежей воды и хотел было пообщаться с прессой, но тут Маша позвала его завтракать. Легко — бутербродами с ветчиной и творогом со сметаной. Не домашними пельмешками с тертым сыром и красным перцем, не колбасной запеканкой с картошечкой и чесночком, не… Зная слабое место супруги, Александр Степанович соврал:

— Ты неподражаема!

Немного поиграл в догонялки с котами и вскоре был откомандирован за красной рыбой и черной икрой. Выходной, как-никак, день празднеств и торжеств…

На улице уже вовсю светило солнце, и, стараясь не промочить ноги в веселых грязных ручейках, Александр Степанович бодрым шагом направился в «Океан». Там он разгулялся и, кроме заказанного, приобрел живых раков, а котам, в дополнение к привычной «Пурине», мороженого бесхребетника-каль-мара. Пусть жрут, заслужили..

На обратном пути ему попался местный участковый, который не преминул прогнуться — вытянулся и на виду у всех отдал честь. Ну да, главное ведь оно что — отход и подход к начальству.

— Здравствуйте, капитан. — Смутившись, Сарычев подал ему руку и, представив себя со стороны — вальяжного, с торчащими рыбьими хвостами и членистоногими в прозрачном пакетике, вздохнул. Начальничек, едрена вошь… Великий и «ужастный».

Дома он сразу же поставил кальмара вариться, а воду для раков вначале вскипятил, затем бросил туда специй и лишь потом устроил пучеглазым веселенькую жизнь. Когда они дошли до нужной кондиции, были выловлены, разделаны и приправлены особым пивным соусом, ожила сотовая труба, и Петя Самойлов нахально напросился в гости:

— Александр Степанович, извините, — обычно совсем неробкий заместитель как-то замялся, — я не один приду, с девушкой, пусть Мария Петровна на нее посмотрит. Пристально, по-женски…