Читать книгу "Откровение огня - Алла Авилова"

От последнего указания Степан дернулся как ужаленный и открыл глаза.

— А это-то зачем? — выкрикнул он, чувствуя, как его заливает ярость. — К чему мне гнать мысли? Чтобы в безгласную скотину превратиться? Мысли в человеке — самое главное!

— Мысли — это облака. Кто видит только облака, думает, что они — небо. А небо за ними…

— Какое еще небо?! Какие облака?! Чего вы мне голову морочите? — оборвал Степан старуху и вскочит с пола. От наваждения не осталось следа. Чекист шагнул к двери и рванул ее на себя.

Когда Линников вернулся домой, Лешки еще не было. Не зажигая лампы, он прошел к своей койке и лег на нее в одежде и ботинках, только книжку Наламы из-под рубахи вынул и бросил на пол. На душе было муторно. «Дурак!» — ругал он себя, повторяя и повторяя это невыносимое слово; если он слышал его в свой адрес от других, становился бешеным. Особенно тягостно было вспоминать, как он сидел на полу напротив Будды с идиотски растопыренными пальцами. «Может, она меня одурманила?» Как же это Калистратов ей попустительствует? Она же стала вредным элементом, а он ей все рассказывает! Врет старуха, что не слышала о Шухине.

И только подумал о предателе, как увидел, будто воочию, падающий снег. Снежинки были огромные, махровые, но легкие. Они падали кружась, и в их мельтешении было не разглядеть, где он вдруг оказался и был ли кто рядом. Только когда снегопад стал редеть, проступили очертания местности: вокруг были белые горы, а сам он находился в небольшой долине, которую они окружали со всех сторон.

Послышались трубы, и Степан увидел процессию, медленно двигавшуюся в его направлении. Люди были узкоглазые, с широкими плоскими лицами, одни — в шубах, другие — закутанные в одеяла. Впереди всех шли четверо, одетые только в длинные белые рубахи, на голове — колпаки. «Рэпа! — догадался Линников. — А кто же те, в одеялах?» — «Неофиты!» — подсказал ему какой-то голос, раздавшийся у него в ушах. Дойдя до долины, люди в шубах — они составляли большинство — отошли в сторону, а неофиты скучились вокруг рэпа.

Публика молча держалась в стороне, ждала. Кое-кто сел на снег. Сел и Степан. На него никто не обращал внимания. Кучка переговаривавшихся людей, на которую были устремлены все взгляды, скоро задвигалась. Рэпа пошли прочь, неофиты встали в ряд. Их было семь человек, все молодые, наголо остриженные парни. Никто ими не командовал, однако они все одновременно, словно по команде, сбросили свои одеяла и сели на снег. Неофиты тоже оказались в белых рубахах из тонкого полотна.

Вновь появились четверо рэпа, каждый нес ведро. «За водой ходили! — определил Степан. — Откуда они ее взяли?!» Рэпа подошли к ряду неофитов и встали друг за другом, повернувшись правым плечом к парням. Рубахи жрецов были подвязаны веревкой, за ней — молоток. Этими молотками четверка разбила корку льда в ведрах. Одновременно, слаженно, рэпа приподняли ведра над правым плечом и пошли вдоль ряда, поливая неофитов водой. Рубахи на парнях намокли и стали леденеть на глазах, сами же неофиты оставались неподвижными. Было видно, как ходила у них под полотном грудь, пока ткань не замерзла.

Скоро от оледеневших рубах неофитов пошел пар. «Мерещится!» — сказал себе Степан и вскочил. Осмысливая происходящее, он пошел к ряду. «Куда?! Куда?!» — закричали на него другие зрители. Он бросился в бег от этого крика, как от натравленных собак. Бежал и бежал, не заметив, как вбежал в пар. «Где же неофиты? Где рэпа?» — недоумевал Степан. Он бежал не останавливаясь, только вперед — пока не очнулся.

Комната была мрачной, воздух тяжелый. Между стен Линников почувствовал себя как в овраге. Лешина постель no-прежнему пустовала. Часов у Степана не было, и он мог только гадать, сколько времени длился его сон. Должно быть, недолго, раз сосед еще не вернулся.

Линников поднялся с койки и зажег лампу. Ему бросилась в глаза брошюрка Симаковой-Наламы, валявшаяся на полу. Он взял ее в руки и открыл. Всякую книгу он читал от корки до корки, ничего не пропуская. В этот раз Линников своей привычке изменил. Он пролистал страницы, где рассказывалось о детстве Наташи в рыбацком поселке на Латуре, ее жизни в поместье Артюшиных, «хождении в народ», работе в организации «Земля и Воля». Степан было задержался на подробностях ареста революционерки в 1906 году, когда ей было 56 лет, но все же перескочил и через этот эпизод. По-настоящему Линников стал читать «Мою революцию» начиная с главы «Забайкалье».

«Меня сослали в забайкальскую деревню Нижние Подрезки. Это было русское поселение. А в Верхних Подрезках, в 20 верстах от нас, жили буряты. Там тоже находились в ссылке наши товарищи. Один из них квартировал у местного ламы. Мы с этим ламой волей-неволей общались. Он был отзывчивый человек, но разговора с ним не получалось: мы ему о народной власти, он нам — о карме, мы о новом обществе, он — о медитации.

Лама рассказал нам о рэпа, „людях в рубахах“, которые после многих лет ежедневных медитаций в состоянии согревать себя в морозы без зимней одежды. Чтобы быть признанным как рэпа, требуется пройти ритуальное испытание гтум-мо, которое производится зимой в присутствии публики. Претенденты надевают желанные белые рубахи, после чего их обливают на морозе водой. Рубахи сразу замерзают. Те, кто теплом своего тела может растопить оледеневшую ткань и высушить ее, доказывают свою власть над рлунг — жизненной силой, одушевляющей все живое. Рэпа сравнивают ее с дикой лошадью…»

Степана самого бросило в жар. «Как же так получается? Мне это гтум-мо приснилось прежде, чем я о нем прочитал!..» Нетерпение узнать, что было дальше, не давало чекисту вникнуть в несуразицу, и он вернулся к книге.

«…Обуздавший рлунг, становится ее всадником и достигает внутренней независимости от обстоятельств и других людей. Всадника можно узнать по просветленному равнодушию ко всему, что с ним происходит. Желания, боль, смерть он воспринимает иначе, чем мы.

Рэпа признаны непревзойденными всадниками рлунг. Они развивают свои способности ежедневными длительными медитациями с использованием силы воображения. Такая практика, восходящая к традициям тантризма и других мистических ответвлений буддизма, называется „школой внутреннего огня“. Она держится в тайне от посторонних.

Один из наших товарищей заметил, что рэпа — живое воплощение сверхчеловека Ницше. Мы тогда все вместе читали „Так сказал Заратустра“ и много спорили об этой книге. Вставал вопрос: что станет с обществом, если в нем и в самом деле утвердится идеал сверхчеловека? Доступен этот идеал только для отдельных личностей или его может достичь каждый, кто занимается самоусовершенствованием? Насколько будут отличаться друг от друга наиболее и наименее развитые люди и не столкнемся ли мы на практике, несмотря на теоретически равный потенциал мозга, с духовным неравенством — еще более несправедливым, чем социальное? И можно ли предотвратить злоупотребление сильных личностей своим преимуществом перед слабыми?

Нам захотелось увидеть своими глазами, что собой представляет жизнь в поселке Нагорье, находящемся в горном Забайкалье у российско-монгольской границы, где наш лама встретил рэпа и других религиозных практиков. Нагорье основали в XII веке беженцы-буддисты из Индии, которых преследовали исламисты. Впоследствии к ним присоединились тибетцы, китайцы, монголы, персы, тоже спасавшиеся от религиозных гонений у себя на родине. Так возникла многорелигиозная община, где уживались вместе и даже в чем-то друг с другом взаимодействовали разные духовные традиции Востока: буддизм, тантра, даосизм, зороастризм, суфизм, йога.