Читать книгу "Ликвидатор. Исповедь легендарного киллера - Алексей Шерстобитов"

Справедливости ради, нужно сказать, что «Валерьян» нуждался в средствах, ибо, кроме денежного содержания, периодически передаваемого, которое, по его словам, не превышало 10 тысяч долларов в месяц, ничего не имел. За пару недель до смерти он очень настойчиво продавал пистолет за те же пять тысяч, что для профессионала, которым его все себе представляют, вообще для заботящегося о своей безопасности, невозможно! И пишите потом, что он жил в «шоколаде». В действительности, в его собственности не было ни домов, ни квартир, даже приобретённых на подставных лиц. В виде подарков или покупок на «общие» деньги были приобретены джип — пятидверная «Тойота», мотоцикл Harley-Davidson и, в своё время, сразу после побега, на какую-то часть «подъемных», он приобрёл старую, как мир, «Мазератти» за 15 тысяч долларов, почти сразу кому-то перепроданную.

Изредка он пользовался «Мерседесом-140», принадлежащим Юре, убитому через месяц в Москве, вилла же, в которой он жил, снималась на деньги «Оси» и на один из его же греческих паспортов. Далеко не всё было лучезарно и солнечно в «курганской» группировке, а основные средства расползлись между тремя основными лидерами — Нелюбиным, Колиговым и Виталием Игнатовым. Последнему перепадало меньше, но, по сравнению с «Солоником», всё равно гораздо большая сумма. Все эти данные подчерпнуты из телефонного разговора между первыми двумя, записанным мною на той самой вилле, и плавно вытекшим из бурного и радостного обсуждения только что произошедшего удачного покушения у самой Петровки на Васю «Наума», организованного ими.

Без «Сильвестра», без финансовой помощи Ананьевского и без особых талантов, им часто приходилось предавать «кормящую руку» ради быстрой, сиюминутной прибыли и, возможно, новых подачек со стороны тех, кому эти подачки были выгодны. «Мочили» многих, без разбора, скопом, а иногда и для пущей экономии, как Александра Меньшикова-сержанта, который помогал побегу «Солоника» и которого, надо отдать должное «Валерьяну», он оберегал и не отпускал от себя далеко. Это произошло в Греции, Колигов и Нелюбиин долго уговаривали Сашу «убрать» его нового знакомца, буквально спасшего ему жизнь, и забрать оставшиеся ещё не потраченными 120 тысяч долларов, разделив их поровну, на что последний не соглашался и даже угрожал — на случай, если они решатся сделать такое в его отсутствие. Потом «Солоник» вспоминал об этом в телефонном разговоре, нелестно отзываясь о «главшпанах», которые всё же воспользовались временным одиночеством бывшего сотрудника специзолятора, после чего сунули ему поделенную долю, к которой он долго не прикасался.

Вообще нужно сказать, что в таких вопросах «Солоник» был человеком принципиальным. Будучи арестантом, проходящим лечение от полученного ранения и познакомившись с Александром Меньшиковым в тюрьме (в той самой, о которой писал Иван Миронов и в которой «имел честь» сидеть и я), он увлёк его разговорами и рассказами. Юноша доверился обаянию рассказчика и увлекся романтикой похождений, кстати, не он один, но и конвоир другой смены, без второго ключа которого обойтись было невозможно. Оба сотрудника проносили внутрь тюрьмы и канат и страховочные карабины и, кто-то из них, пистолет с патронами и обоймой, который прятался за холодильником. «Солоник» был ещё слаб, несмотря на ресторанную пищу и тюремно-постельный режим, потому передвигался не быстро. Проблему составляло и сползание вниз по канату со стены, разделяющей прогулочные дворики и так зовущую волю. Поначалу, в заранее оговоренное время, сержант не приходил, за дверью камеры слышались звуки, крики и другая чрезмерная суета — оказывается, кому-то стало плохо, потому с таким нетерпением ожидаемое мероприятие состоялось гораздо позже, но состоялось. Александр вывел новоиспечённого друга и теперь уже подельника на крышу, со всеми необходимыми причиндалами для спуска по вертикальной стене с крыши шестого этажа (прогулочного дворика). Была уже ночь, и темный БМВ-850 стоял наготове. По рассказам «Валерьяна», когда он находился ещё на крыше, но уже понимал, что скоро будет свободен, ему даже казалось, будто воздух поменялся, стал чище и прозрачнее. Всего пять минут отделяло его от, казалось бы, несбыточной надежды, и каждая минута ожидания, наверняка, равнялась маленькой жизни. Но он ждал, пока вернётся Меньшиков, поскольку обещал. И в этом ожидании провёл несколько часов. В тот же день они были в Киеве, а чуть позже — уже за настоящим рубежом нашей родины. Впереди были Греция, Италия, ЮАР (где, кстати, он и сделал пластическую операцию, впрочем, не сильно его изменившую) и ещё чуть больше полутора лет жизни.

Растягивая время, какую-то часть из записанных кассет, но очень малую, я давал слушать Саратову, естественно, с вырезками. Эта же часть попадала и на Петровку, в специально запечатанных кассетах, без единого отпечатка пальцев. В принципе, я всегда знал, как уже было сказано ранее, и римские адреса, и афинские, где не только появлялся, но и жил «Солоник», но всё время говорил, что пока не имею доступа к подробной информации. Мне верили и доверяли.

На побег «Солоника» «коптевские» (а надо сказать, что более всех он был дружен с «Зёмой», Зиминым Сергеем, одним из «старших»), «одинцовские», «медведковские», «ореховские» и ещё ряд дружественных «команд», и отдельно сам «Иваныч», собрали сумму, далеко превышающую один миллион, хотя гонорар Меньшикова составлял всего 200 тысяч. Второго же фигуранта, служившего в этой тюрьме и помогавшего побегу, просто «кинули». Оставшиеся деньги были «попилены» на неравные суммы между четырьмя «курганскими», одна из которых досталась и «Валерьяну» — думаю, не как доля, а как подъёмные. Чтобы не пострадал свой адвокат, за две недели до побега заключили договор на защиту с адвокатской контрой «Карышев и К», с которой и после случившегося продолжали поддерживать отношения, в том числе и сам «Ося», и О. Пылёв, и Махалин. Конечно, прежний тоже принимал, некоторым образом, участие, но не пострадал, благодаря своевременному отводу, конечно, за солидное вознаграждение, а нынешний в курсе не был, зато получил в подарок галстук за день до происшедшего, со всеми вытекающими последствиями (писал со слов самого Александра).

Чем была наполнена жизнь удачливо, самочинно покидающего места заключения «Курганского монстра», «Рембо», Саши «Македонского», как окрестили его служители пера, громко рапортуя о его признаниях, в принципе, так и не доказанных до сих пор? Ни одного из этих прозвищ или приставок к имени при жизни он не носил, и в кругу, знавших его, был либо Саней, либо «Валерь-янычем», получившимся из имени в одном из первых паспортов, которым он начал пользоваться, прикрывая своё настоящее имя, ещё после первых побегов, задолго до Петровско-Разумовской, а всего их было три. После последнего побега на его счету была всего одна попытка убийства ленинградского коммерсанта у магазина в здании, выходящем фасадом на Белый дом. Этот коммерсант, как он сам сказал: «Ушёл подранком», — но всё же через несколько дней скончался. Он готовил покушение на какую-то, как он говорил, «крупную рыбу», которая должна была «приплыть» в отель «Метрополь» и периодически выплывать оттуда в сторону Государственной Думы. Насколько я понял, это должен был быть господин Джабраилов, хозяин отеля «Славянская», тот самый, что баллотировался в президенты Российской Федерации. В тот период моя работа тоже краешком коснулась его, я даже несколько раз следовал за его длиннющим «мерседесом», но у меня нашлись другие заботы, то есть мне их нашли, и я перестал им заниматься. Что характерно — в процессе подготовки Александр общался с начальником охраны одного из депутатов Государственной Думы, по сей день бессменно возглавляющего свою фракцию-партию, который помог ему заиметь мандат помощника и удостоверение представителя прокуратуры РФ (он называл его «Лысый»). Не знаю, насколько его документы были настоящими или фальшивыми, только в Государственной Думе он был и со смехом рассказывал об очень вкусном и калорийном обеде с чёрной икрой и рюмочкой коньяка в столовой народных избранников за какие-то копейки. Этот поход имел место быть действительно, потому что я о нём слышал ещё из уст двоих человек, один из которых его сопровождал, другой же вовсе не имел к тому отношения.