Читать книгу "Сменяя маски - Алекс Фишер"

— Курортный роман?

— Можно и так сказать, — со вздохом ответила я.

— И почему этот мужчина бросил тебя на произвол судьбы?

— Он не знает, что я здесь.

— А где он сейчас?

— Я тоже не знаю, — я прислонилась головой к стене. — Наверняка где-то попивает виски, любуется женскими ножками, слушает хорошую музыку.

Хорошую музыку!

Мне вспомнилось наше путешествие во Дворец Республики. Я закрыла глаза. Перед ними проносились плавные движения танцоров на сцене, Питер Гут, дирижирующий смычком, и наконец, в памяти заиграл вальс «На прекрасном голубом Дунае». Знаменитый Венский Штраус-оркестр. Крис очень хотел побывать в Вене в Золотом зале на этом новогоднем концерте, но все говорил, что не успевал купить билеты, потому что вспоминал, что надо купить, уже где-то в октябре. А к этому времени они, как правило, были распроданы.

Я не знаю, причина в этом или что-то другое задерживало его.

И вдруг мои глаза распахнулись.

Я знаю, где он!

Глава 20

Только я сейчас в заточении, в невероятном удалении от Вены.

— Какое сегодня число? — спросила я у Ани.

— Двадцать шестое декабря.

— А времени сколько?

— В районе полуночи. Фиг поймешь с этой зимой. А что? Тебе уже нужно идти? — скептически хмыкнула женщина.

— Ага, — безразлично ответила я, снова прислонившись к стене.

Только оставалось выяснить, где может быть мой паспорт. Я уже пришла к выводу, что мой настоящий был у Кристофера, и значит, вне зоны досягаемости. А вот поддельный запросто мог попасть в руки Альмову, потому что они арестовали Александра и, скорее всего, устроили рейд в места его обитания. Он слишком глуп, чтобы не выдать свои точки ментам. Если так, то не стоит дергаться, Дмитрий сам придет ко мне и принесет его вместе с заманчивым предложением. Или несколькими.

А достать поддельный паспорт мне очень хотелось, потому что он был заграничным, что означало безвизовый доступ в зону Шенгена. Времени на восстановление настоящего, как и на оформление документов, у меня не было.

Вопрос лишь в том, зачем мне ехать к Кристоферу в Австрию. Неужели я так сильно хочу увидеть человека, который ушел по-английски? Ушел в самый потрясающий момент, — когда мне угрожала опасность и нужна была помощь. Это ли не прозрачно говорит о том, что я ему не нужна? Но верить я в это не хотела. Было слишком больно признать такие очевидные вещи. Со временем я смирюсь с его отсутствием в моей жизни, и боль пройдет. Но сейчас мне хотелось его увидеть.

Глупые женские иллюзии. Лучше захлопнуть сердце сейчас. Оторвать и выкинуть, как говорится. Переболеть. Возможно, пару недель, возможно — месяцев, возможно — больше. Но не желать того, чему не быть.

Я поежилась. В камере было холодно, несмотря на довольно-таки теплое одеяло.

Я поджала под себя ноги, мечтая о теплой ванне или хотя бы о теплой постели. И о горячей отбивной с жареной картошкой, и о кружке капучино с корицей, над которой вьется легкий парок.

— Сука! — и в следующее мгновение меня к полу прижимает массивная туша.

Я инстинктивно взмахнула руками в запоздалой попытке оттолкнуть падающее тело. Но они наткнулись лишь на потную майку, а поджатые ноги пронзила сильная боль.

Я так и не поняла, что произошло. Лишь почувствовала, как по ногам струится что-то теплое, а потом увидела, как по полу растекается красная лужа крови.

В моей голове в этот момент появилось много нецензурных слов.

Двери камеры распахнулись, и в помещение ворвались люди с дубинками. Никто не бежал поднять мертвое тело с моих ног. Началась бойня. Милицейские неплохо орудовали дубинками, прикладываясь к головам женщин.

Раздались крики боли.

Я зажмурила глаза и закрыла уши руками.

Боже, где я?

Я не знаю, сколько это продолжалось.

Долго.

Вроде, мертвое тело убрали, но я так и не открыла глаза.

В камере стало тихо.

Слишком тихо.

Наконец, меня бесцеремонно подняли на ноги и пинками вытолкали за дверь. Проведя по коридорам, оставили в той самой комнате для допросов, в которой я была в самом начале.

Я остановилась не шевелясь. Я помнила, как отсюда выйти на улицу. Почему-то неожиданно резко в моей памяти всплыл каждый поворот.

Как я устала от этого!

Дверь с неприятным скрипом распахнулась, и в комнату для допросов вошел Дмитрий, бросив на меня короткий холодный взгляд и швырнув папку с бумагами на стол. Что-то мне подсказывало, что это мое дело, которое с нашей первой встречи стало больше в несколько раз.

— Присаживайтесь, что же вы, — безмятежно предложил он.

— Вы их убили? — спросила я, потому что тогда так и не осмелилась обернуться.

— Они были никому не нужным мусором. Не переживайте.

— И Анна? — почему-то ее судьба меня беспокоила больше, чем остальных.

— Подумайте о себе.

Я сглотнула, затравленно глядя в пол. Если он намерен меня сломать так же, как сломал Александра, то у него скоро это может получиться. Я была на пределе уже несколько дней.

— Где Кристофер? — спокойно спросил Альмов.

Я удивленно посмотрела на следователя.

— Вы ведь его узнали?

— Кого? — тупо спросила я.

— Присядьте, — Альмов снова указал на стул, приоткрыв папку.

Я повиновалась. Стул был холодным и жестким, совсем как ситуация, в которой я находилась.

— До жути дурацкое обстоятельство. Наш оперативник, — Дмитрий толкнул ко мне фотографию. — Находится в отпуске с двадцать четвертого декабря. С женой полетел отдыхать к морю. Но это не помешало ему забрать ячейку с ключами и, якобы, отнести их в отдел улик. А вот этот человек, — следователь достал другую фотографию и швырнул мне, — очень сильно на него похож. В маске омоновца так и вообще брат-близнец. Но наш работник единственный ребенок в семье. А у Кристофера была сестра.

Я тупо разглядывала фотографии. Не так-то сильно они и похожи друг на друга. Типажи, скорее всего. У работника милиции были осунувшиеся плечи, менее ухоженная кожа лица и огня в глазах не было. Потрепала его жизнь, видимо. Ну а Кристофер следил за собой. Бассейны, спортзалы, витамины сделали свое дело. Он выглядел моложе и бодрее. И в нем было больше желания, мотивации. Об этом говорил выраженный волевой подбородок. Я и не замечала, что у него он такой четкий. И скорее всего, если этих мужчин поставить рядом, я нашла бы тысячу отличий.

Как я могла их спутать несколько дней назад?

Это было несколько дней назад?