Читать книгу "Бабье лето - Мария Метлицкая"

Она вышла быстро, примерно через полчаса. Сказала, что подруга – нахалка: села перед телевизором с коробкой торта смотреть сериал.

Они поехали по Ленинскому в сторону ее дома. Она рассказывала, что развелась давно, когда сыну было полгода. Конечно, очень тяжело. Но вместе тяжелее. Она ни о чем не жалеет. Сын получился замечательный – так что спасибо бывшему мужу. И вообще, у них большая семья – мама, брат, двое племянников. Мама живет за городом, у брата. Сажает цветы, нянчится с внуками, ладит с невесткой.

Подъехали к ее дому. Она смутилась и растерянно достала из сумки кошелек. Он покачал головой.

Она глубоко вздохнула и предложила ему подняться и выпить чаю. Дом был старый, пятиэтажный, желтого кирпича. Пешком поднимались на четвертый этаж.

– Квартира маленькая, крошечная кухня совсем, газовая колонка. Но я в этой квартире родилась и не уеду отсюда никогда, – рассказывала она по дороге.

Она достала ключи, и за дверью радостно заскулила собака, густо-рыжая, похожая на маленького, неуклюжего медвежонка. «Чау-чау», – вспомнил он смешное название.

Они разделись и прошли на кухню.

– Сын на каникулах у мамы, – объяснила она. Потом поставила чайник и села напротив.

Теперь, при свете, он наконец разглядел Таню – так ее звали. Она была чуть полновата – но это совсем не портило ее, наоборот, придавало мягкости и женственности. Серые глаза, чуть припухшие мягкие веки, тяжелые вьющиеся волосы, схваченные на затылке блестящей крупной заколкой.

Она налила чай и поставила на стол вазочку с конфетами. Собака лежала у его ног и смотрела на него внимательно и настороженно. Он посмотрел на часы и сказал:

– Пора.

Они стояли в маленьком темном коридорчике, и больше всего на свете ему не хотелось надевать куртку и уходить.

Он зашел в свою квартиру и увидел свет в комнате жены.

– Слушай, а давай заведем собаку! – сказал он.

Жена оторвалась от компьютера и посмотрела на него.

– Глупость какая! – буркнула жена. – Собака – это шерсть, грязь, разводы на полу. Гулянье в любую погоду. Блохи. Прививки.

– А еще нежность, преданность и любовь, – ответил он и вышел из комнаты.

– Не комплексуй, – бросила она вслед. – Все у тебя от комплексов. Найди себе, в конце концов, занятие – и будет меньше дурацких мыслей в голове.

«Как тошно! – подумал он. – Тошно и невыносимо! И никогда ничего не изменится. Это уже склеп. И мы мертвецы. Она и я. Я и она. Вместе нас давно нет. Бессмысленная жизнь. Выжженная пустыня. Ни одного живого цветка. Ни единой травинки».

Ему хотелось, чтобы жена сейчас вошла в комнату, села на кровать и сказала ему, что это отличная, просто гениальная идея. Обязательно, обязательно надо завести щенка. И как ей самой не пришла в голову эта мысль? И черт с ними, с грязью и шерстью. Собака, конечно, оживит их дом. Они будут вместе мыть ей лапы после прогулки, угощать кусочками сыра, ходить с ней по выходным в лес. Научат подавать лапу и не пускать в дом чужих… Впрочем, какие у них тут чужие, смешно, ей-богу!

Он ждал, что она зайдет. Он услышал звук воды из ванной. Жена перед сном принимала душ.

На следующий день он позвонил Тане и предложил встретить ее после работы. Работала она недалеко от дома, в центре, на «Арбатской». Первый раз он молил Бога о пробках. Чтобы время в пути было долгим и безразмерным. Чтобы она сидела рядом, и он видел ее профиль – вздернутый нос, колечки волос, падающие на щеку. Слушал ее – и все, что она говорит, казалось ему самым важным на свете.

Они подъехали к ее дому, и она сказала, что надо срочно выгулять собаку. Он остался у подъезда, она вышла через пять минут, держа в руке поводок. Собака подошла, лизнула ему ладонь и замахала хвостом.

Они гуляли с собакой долго, целый час. Потом поднялись в квартиру, и Таня объявила, что сейчас приготовит ужин. Она села на стул и сказала:

– Ну вот, сейчас минут пять отдохну и пожарю картошку.

– Сиди, – приказал он ей.

Надел фартук и принялся чистить картошку. Потом он отбивал мясо, жарил лук и резал салат. Впрочем, нет, салат они резали вместе.

Когда он посмотрел на часы, было половина второго. Ее голова лежала на его плече. Ее волосы почему-то пахли морем.

– Пора? – спросила она. Он кивнул.

Он подъехал к своему дому и увидел, что на кухне горит свет.

Он вошел в квартиру. Жена сидела за столом, и пепельница перед ней была полна окурков. Он открыл окно.

– Что не спишь? – спросил он.

– Почему у тебя отключен мобильный?

– Случайно, – ответил он и вышел из кухни.

Он пошел в свою комнату, не включая света, разделся и лег в кровать. Вошла жена и включила свет. Он зажмурился и прикрыл глаза ладонью.

– Не делай глупостей, – попросила жена. – В жизни всякое бывает. Не надо резких движений. От них бывает очень больно.

– Всегда кому-то бывает больно, – ответил он.

На следующий день он вновь ждал Таню у работы. Они опять долго гуляли с собакой, вместе готовили ужин, и самым мучительным и невозможным было оторваться от нее, от ее тела, рук, губ, волос, от ее запаха – надеть куртку и ботинки и выйти в промозглую темную ночь.

Он приехал домой. Жена насмешливо смотрела ему в глаза.

– Соблюдай хотя бы приличия, – попросила она.

Он не ответил.

После каникул вернулся Танин сын. Теперь следовало приходить после десяти, когда мальчик засыпал в своей комнате.

Они разговаривали, тихо-тихо. Он зажимал ей ладонью рот. Выходили из комнаты на цыпочках. Долго стояли в коридоре обнявшись и молчали. Он целовал ее в закрытые глаза и гладил волосы.

Приближался Новый год. Он давно разлюбил этот праздник. Давно. Лет пятнадцать точно. Знал все, как будет. Шампанское, фрукты – больше ничего. Жена возмущенно говорила: как можно есть на ночь!

А он вспоминал Новый год из детства – весь день мама резала салаты, запекала мясо. Обязательно наряжали елку, всей семьей. Все готовили друг другу подарки. Вкусно пахло пирогами и мандаринами.

Семья садилась за стол. Поднимали бокалы и с замиранием сердца считали вслух бой курантов. Потом все вставали, чокались и кричали «ура!».

Он попросил жену поехать на Новый год к его старикам. Она отказалась: что за бред объедаться на ночь, вымученно сидеть у телевизора и вообще делать вид, что всем страшно весело.

Он купил елку и поехал на «Октябрьскую». Танин сын открыл дверь. Они достали с антресолей коробку с елочными игрушками и стали наряжать елку. Таня пришла вечером с работы и, увидев наряженную елку, села на диван и разревелась. Они сначала растерялись, а потом стали смеяться и утешать ее. Она тоже смеялась, шмыгала носом и вытирала ладонью слезы.