Читать книгу "Человек и его окрестности - Фазиль Искандер"

Старики снова дружно расхохотались, глядя на боевую позу Глухаря, который всё еще готовился к атаке.

— Как любовница или как домохозяйка? — прокричал Глухарь сквозь дружный хохот стариков, надеясь при помощи такого уточнения хоть что-нибудь спасти для Светы из Одессы.

— Во всех смыслах! — не оставил никакой надежды Михаил Аркадьевич. Японская женщина относится к мужчине как к рыцарю, и мужчина невольно подтягивается, чтобы соответствовать… Это великая традиция. Это, знаете ли, взбадривает…

— Это культ самурая! — неожиданно перебил его Мерцающий Партработник. — А мы этих самураев били на озере Хасан и будем бить еще!

Он победно оглядел стол, словно собираясь в поход на самураев и ища соратников, но тут вдруг без всякого предупреждения Михаил Аркадьевич запел надтреснутым, но всё еще мощным голосом. Старый актер загудел ему в лад, как из кувшина:

С времен давным-давно забытых

Преданий иверской земли,

От наших предков знаменитых

Одно мы слово сберегли.

В нем нашей удали начало,

Товарищ счастья и беды.

Оно у нас всегда звучало:

Алаверды, алаверды!

Потом Асланыч запел мою любимую абхазскую застольную «Щарда Аамта» «Многие лета». И вдруг старый черт Михаил Аркадьевич так задушевно подтянул ее, что привиделось и подумалось: а не пел ли он ее в начале века, юный сам в кругу юных абхазских князей. Но где юные князья, где он, где все? Подтягивали и остальные старики. Шла благородная перегонка выпитого вина в спетые песни.

Вдруг у внутреннего входа в «Амру», раздвинув, как дикий кустарник, уныло ждущих удачи купальщиков, появился человек в черных очках, в японском халате и в тапках на босу ногу. Он смело и спокойно прошел между несколькими столиками, двигаясь в сторону буфета. Но тут наперерез ему выскочила та самая официантка и преградила дорогу.

— Голых не обслуживаем! — храбро бросила она ему в лицо.

Человек остановился и окинул ее лениво любопытствующим взглядом насколько можно любопытствовать под черными очками. У него был вид хозяина, но официантка продолжала стоять на его пути. Потом, как оказалось, он был настолько большим хозяином, что официантка не знала его в лицо.

— Голых не обслуживаю! Приказ директора! — повторила она.

И тогда человек непередаваемым по спокойной наглости движением ладони снял светоза-щитные очки, как будто снял плавки. Официантка смутилась, но не слишком. Он посмотрел на нее очень ясным взглядом очень крупного шулера.

— Милочка, — сказал он, — ты недоросла, чтобы голого меня обслуживать. Я скоро это всё приватизирую…

— У нас приказ, — насупилась официантка, но с места не сошла.

Человек сокрушенно надел очки, как будто снова надел плавки. Но уже, видимо, доложили, и к месту происшествия бежал директор.

— Арчил Арчилович, — взрыдывал он издали, — сами? Неужели некому?!

Это был тот же директор, который здесь же на моих глазах двадцать с лишним лет назад точно так же, узнав, что в ресторан неожиданно прибыл Ворошилов со свитой, бежал по этой палубе, чтобы скатиться вниз навстречу высокому гостю, и его хромая нога, как бы не поспевая за верноподданным телом, подлетала сзади. Другие времена, другие клиенты!

— Моего шофера лучше за смертью посылать, — сказал Арчил Арчилович, демократично скорбя, и просто пожал ему руку, показывая, что у него нет никакой обиды за то, что не сразу узнан, — мы тут с моими московскими друзьями загораем. В префер перекидываемся. Пивка захотелось. Но не эту мочу, конечно.

Общий кивок столикам.

— Обижаете, Арчил Арчилович, — взгрустнул директор, но тут же взял себя в руки, — чешское, датское?

— Чешского, — сказал Арчил Арчилович, окончательно демократизируясь.

— Сам принесу! — радостно крикнул директор вслед уходящему японскому халату.

Директор заковылял обратно с выражением необыкновенного восторга на лице. И как бы боясь, что этот восторг кто-нибудь спугнет, подковылял к перилам «Амры» и хозяйственно оглядел море на подступах к своему заведению.

— Слушай, ты, рыбак! — закричал он. — Больше места не нашел рыбу ловить?

— Что, рыбу жалко? — голос снизу.

— Не в рыбе дело, — крикнул директор, постепенно заводясь, — дело в твоей грязной лодке! Люди с берега хотят посмотреть на «Амру», а не на твою лоханку. Хоть бы выкрасил лодку. Давай, давай, выбирай якорь!.. «Рыбу жалко»! Хоть бы и жалко! Имею право. Рыба, которая плавает вокруг «Амры», наша рыба. Мы ее прикармливаем остатками от клиентов. Она доверчивая. Ты попробуй в открытом море полови! Посмотрим, какой ты рыбак! Давай, давай, выбирай якорь!

Он вошел в помещение буфета и вскоре появился с картонным ящичком в руках, прикрытым свежим полотенцем. Осторожно снизу придерживая руками продолговатый ящичек, он шел с выражением лица человека, несущего из роддома своего позднего первенца. И счастливо поспешающая, подволакивающаяся нога как бы подтверждала реальность картины: хром, никто не хотел замуж выходить, пока он не скопил деньжат, а на это ушли годы и годы. Он подошел к выходу, ожидающие удачи расступились, и он аккуратно спустился туда, куда когда-то на моих глазах кубарем скатывался навстречу Ворошилову и его свите.

Я вспомнил про немца и посмотрел в его сторону. Ба! Он досасывал третью бутылку шампанского. Две бутылки, как отстрелянные гильзы тяжелых снарядов, стояли в сторонке. У предполагаемой жены и предполагаемой переводчицы был одинаково притихший и испуганный вид. И теперь уже совершенно невозможно было понять, кто из них жена, а кто переводчица.

С потухшей трубкой в руке он мрачно уставился вдаль в поисках второго слова, которое надо прокричать этой стране, чтобы вернуть ее в лоно цивилизации. Но второе слово как раз таки и не находилось. И немец не по-нашему тихо, стоически пил и искал. Это сколько же бутылок еще придется?!

Ленин и дядя Сандро

Коренастая фигура моего собеседника снова появилась у входа на «Амру». Быстрой, ликующей походкой он пересек палубу ресторана и сел на свое место.

— Всё в порядке! — сказал он и, схватив вазочку с растаявшим мороженым, одним махом выпил ее и поставил на место. — История снова движется по моим часам. Но ничего не спрашивайте: поспешишь сказать опоздаешь сделать. На чем я остановился? Да!

В начале пятидесятых годов у Сталина вызрело решение покончить с Берия, а потом и со всеми остальными членами Политбюро. Тиран вынужден время от времени обновлять ужас. И Берия, конечно, об этом догадался. И Сталин знал, что Берия об этом знает.

Однако Сталин на гребне военной победы прозевал момент. Соотношение сил оказалось в пользу Берия. И Сталин принял решение временно скрыться. Но где скрыться? Куда уползти? К генералу Франко! Сталин ведь оказал неоценимую услугу генералу Франко в борьбе с республи-канской Испанией. Сталин под видом помощи республиканцам ввел в их ряды своих комисса-ров, и они стали арестовывать цвет республики. И Франко благодаря этому победил, и был Сталину глубоко благодарен.