Читать книгу "Юность Розы - Луиза Мэй Олкотт"

– Это совсем не похоже на Фиби. Надеюсь, что она не больна, – тетушка Изобилие уселась у камина, чтобы согреть себе ноги.

– Она, наверное, плачет. Гордость не позволяет ей свободно выражать свои чувства на людях. Я поднимусь и посмотрю, не надо ли ей дать успокоительного, – сказал доктор Алек, снимая пальто.

– Нет-нет, думаю, она просто устала. Я сама сбегаю к ней, и если что-нибудь понадобится, приду к вам за помощью.

Роза нерешительно поднялась наверх, но дверь Фиби была заперта, ни света, ни звука не проникало из-за дверей ее комнаты. На стук никто не ответил, и девушка задумчиво пошла к себе. «Говорят, любовь заставляет людей совершать странные поступки. Верно, они объяснились в карете, и Фиби поспешила к себе, чтобы наедине помечтать о счастье. Что ж, не буду мешать», – подумала она.

– Как, это ты, Фиби! – воскликнула Роза, войдя в свою комнату и увидев там певицу, расстилающую постель для своей маленькой хозяйки, как та обыкновенно делала.

– Я жду вас, моя дорогая. Где вы были так долго? – спросила Фиби, поправляя огонь в камине, словно пытаясь вернуть румянец на свои щеки, которые были необыкновенно бледны.

Роза сразу поняла, что случилось что-то недоброе, а взглянув на Фиби, убедилась в своей догадке. Ее словно окатило холодной водой. Счастливые фантазии мгновенно улетучились из ее головы, но, будучи от природы тактичной, Роза с уважением отнеслась к состоянию Фиби – не задала ни одного вопроса, не сделала ни одного предположения – просто предоставила подруге право молчать или говорить.

– Я так переволновалась! Мне нужно было немного побыть на свежем воздухе, чтобы успокоить нервы. О, моя дорогая Фиби, я так счастлива, так горжусь, так изумляюсь твоему мужеству и искусству! И так люблю тебя! – Роза со слезами целовала бледные щеки подруги. Фиби прижала к себе свою маленькую хозяйку, убежденная, что ничто на свете не сможет разрушить их дружбы.

– Это ваша заслуга, моя дорогая, без вас я до сих пор мыла бы полы, не смея мечтать ни о чем другом! – в теплом голосе Фиби слышалось нечто более глубокое, чем благодарность, с последними словами она с таким достоинством вскинула голову, как будто на нее только что возложили венок.

Ничто не укрылось от внимания Розы: этот тон и жест явственно говорили, что нынешним вечером Фиби заслужила лавровый венок – как певица, и миртовый – как невеста. Но маленькая хозяйка лишь задумчиво оглядела подругу своего детства и спросила:

– Значит, сегодняшний вечер был счастливым для тебя, так же как для всех нас?

– Да, самый счастливый и самый тяжкий в моей жизни, – ответила Фиби коротко, стараясь избежать вопросительного взгляда Розы.

– Почему ты отказалась принять нашу помощь? Ты слишком горда, моя Дженни Линд[50]!

– Я не могла по-другому. Иногда я так остро чувствую, что у меня никого, кроме вас, нет, – она вдруг смолкла, пытаясь справиться с предательской дрожью в голосе. Через минуту она спросила ровным, безжизненным тоном: – Так вы находите, что я хорошо пела сегодня?

– И не я одна. Все хотели поздравить тебя, но я отправила их домой. Я так и думала, что ты переутомишься. Но, может быть, мне не следовало делать этого, может, тебе приятнее было бы собрать вокруг себя всех наших, а не только меня одну?

– Это самое лучшее, что вы могли сделать. И что может быть лучше, чем быть с вами, мой дружочек?

Фиби редко так называла подругу, но когда называла, то вкладывала в эти слова всю свою душу. Слышать их Розе было так же отрадно, как обращение «моя девочка» – от дяди Алека. Сейчас Фиби произнесла их с какой-то страстью, тень ужасной катастрофы легла на ее лицо. Невозможно было дальше притворяться непонимающей, и Роза погладила Фиби по щеке, вновь разгоревшейся лихорадочным румянцем:

– Не скрывай того, что тебя тревожит, поделись со мной, как я во всем делюсь с тобой.

– Хорошо, маленькая хозяйка! Дело в том, что я должна уехать раньше, чем мы предполагали.

– Почему, Фиби?

– Потому что Арчи любит меня.

– Наоборот! Это причина, по которой ты должна остаться и сделать его счастливым!

– Нет, это невозможно. Это вызовет неудовольствие всей семьи. Вы сами знаете, что так и будет.

Роза открыла было рот, чтобы горячо опровергнуть это предположение, но, покачав головой, ответила чистосердечно:

– Дядя и я будем от души рады. И я уверена, что тетя Джесси не станет возражать, если ты любишь Арчи, как он тебя.

– А я думаю, что она надеется совсем на другое. Добрая женщина будет разочарована, если он женится на мне. И она права, и все будут правы! Это я во всем виновата; давно следовало уехать, но мне было так хорошо, что я не смогла найти в себе сил.

– Значит, я тоже виновата, ведь это я тебя удерживала. Но, право, Фиби, что тебе за дело до ворчания тети Майры, или воплей тети Клары, или язвительных уколов тети Джейн? Будь счастлива и не обращай на них внимания, – Роза была так взволнована, что в нее вселился дух противоречия и она была готова бросить вызов собственной семье из любви к подруге.

Но Фиби с печальной улыбкой покачала головой и ответила все тем же безжизненным тоном, словно похоронив в душе все чувства, кроме одного – чувства долга:

– Вы могли бы это сделать, но я – никогда. Ответьте, Роза, на мой вопрос. Только искренне и правдиво. Если бы вас, бедную, одинокую, покинутую девочку, взяли в дом и в течение нескольких лет любили, заботились, учили – словом, делали счастливой – и еще какой счастливой! – решились бы вы похитить у этих добрых людей то, что для них чрезвычайно дорого? И этим доказать всем, что вы неблагодарны, что вы обманули их, что вовсе не заслуживали того высокого доверия, которое вам оказывали. Теперь повторите мне то, что вы только что сказали: «Будь счастлива и не обращай на них внимания».

Говоря все это, Фиби до боли сжимала плечо подруги и так пронзительно смотрела ей в лицо, что Роза вздрогнула. Черные глаза были полны огня, и было что-то величественное в этой девушке, которая внезапно стала взрослой женщиной. Нечего было и отвечать на этот вопрос. Роза поставила себя на место Фиби, и гордость ответила за нее:

– Нет, я бы не смогла!

– Я знала, что вы так ответите и поможете исполнить мой долг, – вся холодность в голосе Фиби мгновенно исчезла, когда она крепко прижала к себе маленькую хозяйку, радуясь связывающей их дружбе.

– Если бы я только знала, как тебе помочь! Сядь и расскажи мне обо всем, – усевшись в большое кресло, в котором подруги часто сиживали вместе, Роза протянула вперед руки, готовая на всякую помощь.

Но Фиби не заняла свое место, а, как на исповеди, опустилась рядом на колени и, держась за подлокотник, рассказала историю своей любви в самых простых словах:

– Я долго не догадывалась, что он любит меня. Мне казалось, что он приходит к нам ради вас. Я думала, что он слушает мое пение, потому что вы мне аккомпанируете. Я так радовалась вашему счастью. Но когда его глаза выдали истину, я испугалась. Он молчал, и я считала это естественным: я ему не пара, невозможно рассчитывать, что он попросит моей руки. Это правильно. И я молча гордилась оказанной мне честью. Мне лишь хотелось, чтобы он знал: во мне есть чувство собственного достоинства, я помню свой долг. Я начала избегать его, собиралась уехать как можно скорее, но напоследок решила спеть в этом концерте так, чтобы ему не пришлось стыдиться бедной Фиби.