Читать книгу "Окольцованные злом - Феликс Разумовский"

Небольшая такая, вырезанная из гематита, а лет ей поболее четырех тысяч. С характерной для аккадского периода симметричной геральдической композицией, воспроизводящей литературно-фольклорный сюжет, вроде бы даже о Гильгамеше. Фигуры глубоко вырезаны, моделированы тщательно, а композиция расположена свободно. За два тысячелетия до Рождества Христова катал ее по влажной глине какой-нибудь писец, и вырезанное изображение оставляло след.

«Еш твою сорок. — При виде трехсантиметрового цилиндра с отверстием по оси на доктора наук внезапно снизошло озарение. — Ведь если кольцо то чертово использовать как печать, то все начертанное, соответственно, зеркально отразится. Ну-ка, попробуем».

Походкой отнюдь не академической он припустил к себе, по-новому озадачил компьютер и, чтобы компенсировать прилив адреналина, принялся делать разноуровневые диагональные серии типа левая нога — правая рука. Скоро выяснилось, что часть начертанного напоминает символику древних хубов, изображенную на глиняных табличках из Лагаша, в остальных же знаках умная машина распознала иератические египетские письмена, правда очень древней, близкой к иероглифам формы. Все это было, конечно, замечательно, вот только результат пока отсутствовал — смысла в написанном не просматривалось ни малейшего.

Египетские и хубские знаки были начертаны вперемешку, какая-либо система отсутствовала, и Игорь Васильевич вздохнул: ясно, что текст шифрованный, а вот где ключ к нему найти? Однако, зная, что существует соответствие между картами Таро и гадательными табличками, он напомнил об этом компьютеру, и тот отреагировал должным образом — отыскал корреляцию между отдельными символами и буквами древнееврейского алфавита. Стало вроде бы полегче, но принципиально ничего не изменилось, и доктор Чох сделался задумчив.

Ведь что такое перстень? В первую очередь это замкнутая окружность, то есть символ вечно возвращающегося и непрерывно текущего процесса, внутри себя она содержит все необходимое для собственного существования. Именно поэтому круг, разделенный на девять частей, с особым образом соединяющими их линиями выражает фундаментальный принцип семи в его сочетании с правилом трех. Древние были мудры, и, кто знает, вдруг написанное каким-то образом связано с законом октав?

«Где у нас программа с энеаграммой-то? — Доктор Чох притронулся к клавишам, подождал, пока компьютер попробует и так и этак, а когда тот наконец разродился, от изумления даже поднялся на ноги. — Вот тебе и древние!»

На перстне, если верить монитору, было начертано неслабо: «Только свет летящей звезды озарит Хармакути, как в третьем потомке завладевшего перстнем, в злобе зачатом на месте силы, брата родного предавшем Сету, я, Гернухор, трижды рожденный, восстану из мрака и мозгом живущих омою колени».

«С чувством написано, впечатляет». Вообще-то совсем не впечатлительный Игорь Васильевич откинулся на спинку кресла и, секунду подумав, энергично полез в Интернет. Оказалось, что грозился Гернухор не просто так. В древнеегипетском эпосе он считался кошмарным порождением ада, в эпоху Среднего царства именем его пугали непослушных детей, а в цикле сказок о Сатни-Хемуасе[93]он прямо назван ужасом пустынь — не знающим пощады пожирателем костного мозга. Фольклор, одним словом. И все это можно было бы считать преданием старины глубокой, если бы действительно третий потомок завладевшего перстнем не был рожден во злобе на месте силы и Игорь Васильевич не знал его лично.

«А чем брат-то ему помешал?» Доктор Чох сделался мрачен и поинтересовался насчет небесных гостей — не ожидалось ли чего интересного в ближайшее время.

— Вы что, за периодикой не следите? — Активист астрономического общества удивился так искренне, что Игорь Васильевич даже застыдился. — А как же микрокомета Сикейроса? Послезавтра утром она будет находиться в перигелии, ожидаются интереснейшие атмосферные эффекты, так что не пропустите.

— Да уж постараюсь. — Доктор наук Чох положил телефонную трубку и, поднявшись на ноги, направился к дверям. — Катерина Викторовна, поговорить надо!

* * *

— Ну что, все еще не выходили? — Заместитель командира группы захвата Катя Дегтярева заглянула в приемную и удивленно округлила глаза. — Что-то долго сидят.

Ее камуфляжный комбинезон был сплошь в грязи, к потному лбу прилипли завитки волос, — сразу видно, только что вернулась с плаца.

— Да, все заседают и заседают. — Секретарь Наташа оторвала взгляд от монитора, вздохнула тяжело. — Три раза уже кофе требовали. Обед им носила, сардельки с пюре и салат «Майкопский» мясной, так ведь не едят, все назад вернули. Аппетита нет, горят на работе. Чайку попьешь, Катюша?

Глаза у нее были усталые, красные как у кролика, — она уже неделю печатала обзорную справку-меморандум для центра.

— Спасибо, недосуг. — Дегтярева улыбнулась, поправила рукой прическу. — Собаки у меня еще не кормленые, эти небось от салата «Майкопский» не откажутся.

Дверь закрылась, было слышно, как взвизгнули обрадованные псы и раздался звонкий голос Кати:

— Филя, Степашка, цыц! Тихо у меня, сукины дети, военный совет идет!

Действительно, совещание эгидовского генералитета было в самом разгаре. Двойные, оборудованные звукоизоляцией двери намертво закрывала система блокировки, воздух вибрировал от генераторов шумов, специальные устройства контролировали эфир и гарантировали защиту от торсионных излучений. Муха не пролетит, мышь не прошмыгнет, враг не пройдет.

— Итак, давайте-ка подытожим. — Плещеев поправил очки, поднявшись, неторопливо подошел к огромной, занимающей полстены карте города. — Что же мы все-таки имеем в активе? Только побольше конкретики, не надо растекаться мыслью по древу.

Сегодня он был в сером респектабельном костюме и модном оранжевом галстуке — с утра отирался в высоких кабинетах, просил наличных денег на проведение операции. Дали, но со скрипом, да еще и настроение испортили, мол, вы и так уже все фонды выбрали и до конца года субсидий не будет. Вот жизнь!

— Значит, так. — Пиновская жестом фокусника рассыпала по столу семечки, выбрав покрупнее, принялась ловко лущить. — Послезавтра, ровно в десять часов, объект будет на набережной возле сфинксов. Полагаю, самое подходящее место и время.

— А не сорвется? — Плещеев вытащил из кармана измеритель, быстро прикинул ширину Невы у моста Лейтенанта Шмидта. — Вдруг он передумает? Пойдет в Гавань или, скажем, в зоопарк? Что у него на уме? Больной человек.

— Вы, Сергей Петрович, верно заметили, человек он не совсем здоровый. — Улыбаясь, Марина Викторовна кивнула, стряхнула с губ прилипшую шелуху. — У него же маниакальный психоз, он просто одержим навязчивой идеей. Умирать будет, все равно поползет к своим сфинксам, это вам любой врач подтвердит. Еще академик Бехтерев писал о подобных патологиях.