Читать книгу "Маскарад - Терри Пратчетт"

А голос все повышался, звенел как колокол, после чего повышался опять. В оркестровой яме, одна за другой, полопались струны всех скрипок.

Хрустальные призмы дребезжали уже не переставая. В баре бутылки шампанского дали дружный пробочный залп. Лед в ведерке раскрошился на мелкие льдинки. К общему хору присоединились бокалы, ободки их подернулись трещинками и взорвались, как головки некоего опасного чертополоха.

Во все стороны разлетались гармоники, вызывающие самые странные последствия. В артистических гримерках растаял грим номер три. Зеркала треснули, наполнив балетный класс миллионами осколков изображений.

Пыль поднималась, мухи падали. В камнях, из которых была сложена Опера, начали перемещаться крошечные частицы кварца…

А затем наступила тишина, нарушаемая лишь редкими глухими ударами и звонами.

Нянюшка улыбнулась во весь рот.

– А, – сказала она. – Вот теперь опера действительно закончилась.

Зальцелла открыл глаза.

Пустая сцена была погружена во тьму – и вместе с тем озарена светом. Гигантский световой поток струился из какого-то невидимого источника. Но освещать, кроме как самого Зальцеллу, на сцене было некого.

Послышались звуки приближающихся шагов. Их обладателю, чтобы приблизиться, потребовалось некоторое время. Но когда он шагнул в окружающий Зальцеллу жидкий воздух, главному режиссеру показалось, будто к нему явился сам бог огня.

Он был во всем алом: алый смокинг, отделанный алой шнуровкой, алый плащ, алые туфли с алыми рубиновыми пряжками и широкополая алая шляпа, на которой качалось огромное алое перо. При ходьбе незнакомец опирался на алую трость, украшенную алыми лентами. Но для человека, столь тщательно заботящегося о своей внешности, к маске он отнесся на удивление небрежно. Это была грубая картонка, изображающая голый череп. Такую можно купить в любом магазине театральных принадлежностей. По краям маски торчали резиночки.

– А куда все подевались? – громко осведомился Зальцелла.

В голове его начали всплывать недавние воспоминания. Нельзя сказать, чтобы они были приятными. Хотя в подробностях вспомнить, что именно произошло, он не мог.

Фигура ничего не ответила.

– Где оркестр? Что случилось с публикой?

Высокая красная фигура едва заметно пожала плечами.

Зальцелла начал подмечать и другие детали. То, что он сначала принял за сцену, оказалось слегка присыпанной песком поверхностью. Потолок был очень далеко, так далеко, что дальше уже некуда, и его испещряли холодные твердые световые точки.

– Я, кажется, задал тебе вопрос!

– ТРИ ВОПРОСА.

Слова эти попали в уши Зальцеллы без каких-либо признаков того, что им пришлось, подобно обычным звукам, перемещаться сквозь воздух.

– Ты мне не ответил!

– НЕКОТОРЫЕ ВЕЩИ НАДО ОСОЗНАВАТЬ САМОСТОЯТЕЛЬНО. И ПОВЕРЬ МНЕ, СЕЙЧАС КАК РАЗ ТАКОЙ СЛУЧАЙ.

– Кстати, что ты тут делаешь? Я точно помню, в этой опере такой роли нет! Немедленно сними маску!

– КАК ПОЖЕЛАЕШЬ. ПРОСТО Я ВСЕГДА СТАРАЮСЬ ВЖИТЬСЯ В ОБРАЗ.

Фигура сняла маску.

– А теперь вторую! – выкрикнул Зальцелла. Ледяное предчувствие пронизало его до костей.

Смерть коснулся скрытой пружины в трости. Показалось лезвие, тонкое до прозрачности. Разрезая молекулы воздуха на атомы, оно отливало зловещей синевой.

– О, – произнес он, поднимая косу. – ТУТ-ТО ТЫ МЕНЯ И ПОЙМАЛ.

В подвалах царила тьма, но нянюшка Ягг ходила одна по странным пещерам под Ланкром и с матушкой Ветровоск – по ночным лесам. И вообще, для Яггов темнота не помеха, скорее наоборот.

Она чиркнула спичкой.

– Грибо?

За последние часы тут побывало множество людей. Эта темнота потеряла свою уединенность. Чтобы вынести все деньги, потребовалось много рук. Пока опера не закончилась, в этих подвалах присутствовала некая тайна. Теперь же они превратились в… обычные сырые подземные комнаты. Прежний их обитатель съехал.

Нянюшка споткнулась о глиняный черепок и чуть не упала.

Ворча, она опустилась на одно колено. Кто-то тут разбил цветочный горшок. По полу были разбросаны какие-то мертвые прутики.

Только полный идиот может затолкать сухие палочки в горшки с землей, поставить их в подземелье и ждать, когда что-то вырастет.

Подобрав один прутик, нянюшка осторожно нюхнула. Пахло самой обычной землей. И больше ничем.

И все-таки интересно: как они росли? Чисто профессиональное любопытство, само собой. Однако нянюшка понимала: этого ей уже никогда не узнать. Уолтер теперь занятой человек, все время на виду. А еще – чтобы что-то началось, что-то другое должно закончиться.

– Все мы носим те или другие маски, – сказала она во влажный воздух. – Какой смысл ворошить теперь прошлое…

Дилижанс отправлялся в семь утра, по ланкрским стандартам – чуть ли не в полдень. Ведьмы прибыли загодя.

– А я хотела купить сувениров, – проговорила нянюшка, притопывая ногами, чтобы согреться. – Для ребятишек.

– Нет времени, – отрезала матушка Ветровоск.

– Хотя какая разница, покупать-то их все равно не на что, – продолжала нянюшка.

– Сама все деньги растранжирила.

– Я? О да, Анк-Морпорк навсегда запомнит нянюшку Ягг.

– Деньги нужны для того, чтобы их тратить.

– Согласна. К примеру, с их помощью я могла бы купить пару новых башмаков.

Нянюшка еще немножко попрыгала, что-то насвистывая сквозь зуб.

– Очень мило со стороны госпожи Лады, что она позволила нам пожить у нее за счет заведения.

– Ага.

– Хотя я не сидела сложа руки: играла на фортепиано, рассказывала анекдоты.

– Отблагодарила, то бишь, – кивнула матушка.

– А вчера приготовила печенюшки. И Особый Вечерний Соус к ним.

– Вот именно. – Лицо у матушки стало жестким, как кочерга. – А сегодня утром госпожа Лада поделилась со мной своими планами: она думает в следующем году уйти на пенсию.

Нянюшка еще раз окинула взглядом улицу.

– Молодая Агнесса, наверное, вот-вот появится, – сказала она.

– Не знаю, не знаю, – надменно ответила матушка.

– В конце концов, ей тут не очень-то светит. Матушка фыркнула.

– Она сама все решит.

– Ты, кстати, тоже шоу устроила. Удержать клинок голой рукой – не каждый сумеет. Все были потрясены.

– Ха! – фыркнула матушка. – Еще бы не потрясены. Людям же лень головой подумать. Хотя, казалось бы, чего тут ведьмовского? Спрятал в ладони какую-нибудь железную пластинку или еще что. Наипримитивнейший трюк. Но нет, люди предпочитают оставаться потрясенными. Тогда как если объяснение поискать, оно всегда найдется. А они, должно быть, сочли, что стали свидетелями какого-нибудь жуткого ведьмовства.