Читать книгу "Тусовка класса "Люкс" - Элиот Шрефер"

Проходило лето, но ни Ной, ни Федерико по-прежнему не могли связаться с Диланом.

Когда началась пора осенних СЭТов, Ной прибавил к своим ученикам из Гарлема ребят из Верхнего Ист-Сайда – тех друзей Кэмерон, кто не был удовлетворен результатами весеннего экзамена. Он работал сразу с шестерыми: они занимались в просторной гостиной, усевшись кружком на восточный ковер, в нескольких кварталах от дома Тейеров. Ной приезжал на Парк-авеню на автобусе и раз в неделю проходил мимо зеленого балдахина. Он смотрел на окна: они по-прежнему были наглухо закрыты, чтоб невозможно было увидеть ничего из того, что происходит внутри. Каждый раз, как он проходил мимо этого дома, воспоминания слабели, становились менее болезненными. Он уже не приходил в смятение и мог миновать это место без того, чтобы у него случился приступ депрессии. К октябрю он уже вовсе перестал о них думать. Вместо этого он думал о том, что стоит заручиться поддержкой спонсоров, расширить свою некоммерческую практику и, может быть, даже нанять еще одного учителя. Он думал о том, что воздух свежий, об Олене и обо всем забавном и праздном, что стало теперь посещать его освободившийся разум. Но однажды, поздней осенью, он увидел доктора Тейер. Он только что ступил в ее квартал, был в двух подъездах от нее. Она стояла на углу, сжимая в руках сумку, прямая, как палка, ее силуэт четко вырисовывался на фоне ночного неба – как и почтовый ящик, рядом с которым она стояла. Она ждала, пока консьерж вызовет ей такси, ее пальцы нетерпеливо барабанили по сумке.

Заметив Ноя, она инстинктивно повернулась к нему, и стало похоже, будто она подзывает его, а не такси. Она подняла и опустила руку.

Ной прибавил шаг. Она покорно, терпеливо ждала его.

Они стояли лицом к лицу. Как и Олена, она понимала его без слов. Он знал, что она хочет ему что-то сказать, и притом была бы счастлива оказаться в любом другом месте – только не здесь.

Увидев, как они смотрят друг на друга, консьерж, не тревожа их, прошел мимо и вышел на мостовую. Прищурившись, он смотрел куда-то вдаль, лицо его, полускрытое козырьком фуражки, было непроницаемым.

– Как вы поживаете? – спросил Ной.

Она кивнула – вежливо, но давая понять, что прибегни она к словам – Ною бы не поздоровилось.

– Я слышал, Таскани поступила в Хэмпширскую академию, – сказал Ной, – пожалуйста, поздравьте ее от меня.

Ему было неловко разговаривать с доктором Тейер в такой официальной манере. Увидеть ее было все равно что увидеть любовницу спустя месяцы после разрыва – это было то, с чем смириться невозможно и что нельзя высказать.

– Она в восторге, – хрипло произнесла доктор Тейер. И затем, с усилием: – Спасибо.

– Она сделала это сама, она заслуживает всяческих похвал. – Его охватила бессильная ярость. Слова, слова, пустые фразы.

– Не сомневаюсь, что они ей достанутся, не стоит волноваться, – сказала доктор Тейер. Слабая улыбка осветила ее осунувшееся лицо.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, с вежливыми и ничего не выражающими улыбками на лицах.

– А как Дилан? – спросил Ной.

– Дилан, – ее лицо сразу помрачнело, будто облачко набежало, на самом же деле потух едва загоревшийся внутренний свет, – Дилан не попадет в колледж этой осенью.

Ной взялся разом вспотевшей ладонью за ремешок своей сумки.

– Нет?

– Нет! – воскликнула доктор Тейер с невесть откуда взявшейся и ужаснувшей его беспечностью. – Ваш хитроумный план провалился. Ну надо же, и как я не догадалась! О да, он сдал экзамен сам! И провалился сам, Ной. И вы единственный, кого мы должны за это благодарить. И непохоже, чтобы мы могли отсудить у вас наши 80 тысяч, вы, маленький интриган!

Доктор Тейер так и застыла с раскрытым ртом. Она готова была продолжать, но вместо этого захлопнула рот и натянула свою фальшивую улыбку. Из уголка рта показалась слюна, и она изящно вытерла ее краем рукава своего элегантного костюма.

– Мне очень жаль, – сказал Ной, – но он должен был сделать это сам.

– Кем вы себя возомнили? – спросила доктор Тейер. В голосе ее звучала ярость, улыбка исчезла. – Вы наемный работник, Ной, не член семьи, не друг – вы работник. И не надо было корчить из себя бога. Как я могла, не понимаю… – Она снова оборвала себя на полуслове.

– И где он сейчас? – мягко спросил Ной. Он видел, что консьерж уже подозвал такси, и теперь водитель ждал, когда движение рассосется, чтобы подъехать к дому.

– О, он благодарен вам, я не сомневаюсь! Мы купили ему квартиру в центре. У него есть год на то, чтобы «отдохнуть». Я умываю руки.

Доктор Тейер в упор глянула на него. Ной ответил ей спокойным взглядом. В сердце у него смешались вина и гнев, прохладное спокойствие и пламя.

– Ваше такси, – сказал он.

Она отступила к тротуару.

– Благодарю вас, – сказала она так едко, будто говорила с консьержем.

– Всего доброго, – сказал Ной.

Доктор Тейер скользнула в такси и захлопнула дверцу. Горел красный свет, и машина не двинулась с места. Ной пошел к автобусной остановке. У следующего дома такси обогнало его, Ной почувствовал, как его обдало горячим дымом, и подумал о том, куда бы могла направляться доктор Тейер. Но теперь он уже никогда этого не узнает: он вне ее жизни.

Итак, Дилан теперь живет один, обманул родительские ожидания и официально стал тем, кем был всегда – лоботрясом. Не счастлив, но и не грустен, свободен от амбиций и жизненных неурядиц. Привлекателен и лишен каких бы то ни было поступков. В душе Ноя зрело зернышко раскаяния, но он знал, что страдал бы несравненно больше, если бы и в самом деле сдал экзамен за Дилана. Он сделал правильный выбор. Тяжкий, не принесший ни удовлетворения, ни радости правильный выбор.

На углу Ной задержался, обернулся. Он был еще совсем рядом с домом Тейеров. Он вошел в дом, мельком показал карточку с надписью «Обслуга», которую доктор Тейер вручила ему во время одной из их первых встреч, и вошел в лифт. Лифт, как всегда, открылся прямо в вестибюль. Дверь в квартиру – он в этом не сомневался – была, как обычно, не заперта, но он задержался перед ней, словно перед крепостной стеной. Он не мог заставить себя повернуть массивную серебряную дверную ручку и увидеть знакомый роскошный холл и лестницу, ведущую к комнатам Дилана и Таскани. Он скользнул рукой по белой гладкой двери, коснулся старинной серебряной ручки.

Он открыл портфель и достал оттуда плотный конверт. Он не задержал его в руках – не отважился, а сразу сунул под дверь. Внутри его был банковский чек на 80 тысяч на имя Сюзан Тейер, подписанный именем Ноя. Деньги, которые несколько месяцев жгли ему руки, вернулись к своим хозяевам.

Он еще немного постоял в узком фойе, вдыхая многократно пропущенный через кондиционеры воздух, долгие годы циркулирующий в квартирах дома 701 по Парк-авеню. Затем, сделав над собой усилие, он повернулся к двери спиной и вызвал лифт.