Читать книгу "Русские на Мариенплац - Владимир Кунин"

– Переводи, Леша, – говорю я этому пареньку в галстучке.

Какой он мне «Алексей Борисович», если я старше его лет на восемь? В гробу и в белых тапочках имел я в виду это чинопочитание!

Ну, этот Леша – бог в немецком языке! – переводил так классно, что мне казалось, будто наш генерал говорит по-русски…

– …Люди, ответственные за лживую информацию об исчезновении боевого танка и его механика-водителя, изгнаны из армии, и дело их уже рассматривается военной прокуратурой. Их ждет заслуженное наказание! Старшему сержанту Нартаю Сапаргалиеву министром обороны России объявляется благодарность за сохранение боевой техники и участие в спасении общежития иностранных беженцев. Кроме того, старший сержант Сапаргалиев увольняется из армии с присвоением ему звания «прапорщик» и квалификации «Мастер вождения танка»! Ему возмещаются все суммы из расчета оклада прапорщика за месяцы, проведенные на территории Германии не по своей воле. Рад собственноручно передать эти деньги нашему товарищу Сапаргалиеву! Сапаргалиев!.. Где вы?..

И вынимает из кожаной папки большой конверт. А Сапаргалиева – нигде нет! Когда он успел смыться?..

И происходит неловкая заминка. Генерал держит конверт с деньгами, Генеральный консул глазами ищет героя сборища, Петер с Наташей переглядываются, и только я один замечаю, что нет и Лори…

Я, как сумасшедший, срываюсь с места, бегу за дом к нашему сараю, влетаю туда, и сразу к двери его каморки!

А оттуда – такие стоны, такие вздохи, такие ахи – словно из порнушного фильма!..

– Нартай! – кричу. – Ты в своем уме?! Нашел время! Генерал вызывает!!!

Он, естественно, дверь не открывает и отвечает мне задыхающимся голосом:

– А хер с ним, с генералом! Подождет… Я его дольше ждал!.. Я теперь вообще – гражданский человек!

И Лори мне кричит по-немецки:

– Я так счастлива, Эдди!..

Тьфу, думаю, да пошли вы к чертовой матери! Кричу ему:

– Ты хоть переоденься! Мне будет что сказать…

– Ладно! – хрипит Нартай. – Иди отсюда!

Я прибегаю обратно, говорю генералу:

– Он переодевается… Сейчас будет!

А тут уже наш Генеральный консул выступает. Наташа мне шепчет:

– Ваш консул так говорит по-немецки, что нашим баварцам у него учиться надо.

Я к этому Алексею Борисовичу:

– Переводи, Леша. Я интеллигентный язык с трудом понимаю…

– Нет вопросов! – говорит Леша. – Федор Николаевич говорит, что сегодня, когда все европейские народы собираются в единую семью, я имею честь представлять здесь – в прекрасном Мюнхене, на замечательной земле Баварии, горячо любимую мною Россию. Новую Россию! Которая, смею надеяться, в будущем займет свое достойное место в европейском сообществе и партнерстве. Нам, новому составу дипломатических работников нового министерства иностранных дел России, обязательно нужно учесть все ошибки работников старого консульства и сделать все возможное, чтобы они никогда не могли быть повторены!

И так пристально смотрит на меня. Вроде бы извиняется за тех жлобов, на которых мы уже два раза напарывались. Ну, я улыбаюсь ему, дескать, тоже надеемся. А в голове одна мысль – через два часа Нартайчика здесь уже не будет…

– В благополучном и счастливом исходе этого запутанного дела очень помогли письма и заявления в различные инстанции одного московского писателя, который, оказывается, был знаком с истинным положением вещей…

Это он о вас так… А фамилию не называет. Ну, да плевать, правда?.. Мы-то знаем – кто есть кто!

Не успевает Генеральный консул закончить свою речь – появляется Нартай в баварском костюме, который подарили ему Наташа и Петер ко дню рождения еще черт-те когда!..

Мокрый, взъерошенный, шляпка на одном ухе, тяжело дышит и тихо спрашивает меня, наглец этакий:

– Ну, что у вас здесь происходит? Когда можно будет уже выпить?

Только хотел я ему ответить, как берет слово этот чин из бундесвера, и при помощи Леши-переводчика я слышу:

– Я – человек военный. Буду краток. Счет ничейный. Один-один. Наш Маттиас Руст пролетел на спортивной «Сессне» сквозь все военные кордоны бывшего Советского Союза и посадил свой самолет на Красной площади в центре Москвы. Очень много советских генералов из-за этого сразу стали пенсионерами. Несколько месяцев тому назад русский танк прошел через всю Баварию в Мюнхен и не был засечен ни одним из множества военных постов, которые обязаны были бы знать об этом. Не будем повторять ошибок Советского Союза и увольнять своих генералов. Воздадим должное мастерству вашего танкиста и пожелаем себе иметь таких же механиков-водителей, как ваш господин Нартай! Мы вручаем господину Нартаю официальное приглашение посетить Германию вместе со всей своей семьей в любое удобное для него время. Все расходы за счет бундесвера!

И вручает Нартайчику это приглашение. И так с улыбкой спрашивает:

– У вас большая семья?

Наш Нартайчик сделал глаза щелочками, ухмыльнулся, сукин кот, и по-немецки отвечает:

– По казахским понятиям – не очень.

Подскакивает к ним консульский Леша, начинает помогать…

– А все же? – интересуется бундесверовец.

– Второго дедушку тоже считать? Он не с нами живет, – спрашивает Нартай.

Бундесверовец широко улыбнулся, по-купечески развел руками:

– Конечно, конечно, считайте!

– Если считать и второго дедушку – то четырнадцать человек, – говорит Нартай.

Этот бундесверовский генерал, или кто он там есть, чуть в обморок не упал! Но, мужик крепкий, с трудом справился с собой, даже сострить попытался:

– Что же… Наверное, бундестагу придется сильно сократить расходы на вооружение.

На что Нартай ему тут же отвечает:

– Это было бы самое лучшее. Тогда я смог бы захватить и этого дедушку. Он, правда, уже один раз был в Германии, но это было очень давно…

На этот раз, когда провожали Нартая, все были трезвые, как стеклышко. Конечно, выпили по рюмке-другой, но на нормальную поддачу не было ни времени, ни, честно сказать, желания.

Уж слишком все это было обставлено по-государственному, слишком официально, рассчитано по минутам с военной четкостью. Без панической спешки, но в таком ритме, что не оставалось времени ни вздохнуть, ни оглядеться. И это было самое грустное.

Мы – Наташа, Петер, Нартайчик и я, вообще, пришли в себя, когда танк уже стоял на железнодорожной платформе, когда катки его были раскреплены, гусеницы заблокированы, а сам он укутан плотными, непромокаемыми тентами.

Мы сидели в салоне штабного вагона, прицепленного к платформе с танком, и маневровый локомотив тоскливо мотал нас взад и вперед, выбираясь из лабиринта рельс и путей военно-грузового отделения Мюнхенской железной дороги.