Читать книгу "Безногий ас - Пол Брикхилл"

Когда он вернулся в Дулаг, то первым делом спросил:

«Как дела с туннелем?»

Люббок ответил, что работы продвигаются хорошо.

Через 3 дня разразился новый скандал. Бадер лениво прогуливался по коридору, держа руки в карманах, когда столкнулся с капитаном Люфтваффе по фамилии Мюллер. Мюллер остановился и посмотрел на него, но Бадер не вынул рук из карманов, а трубку изо рта. Тогда немец сказал:

«Герр подполковник, вы должны отдать мне честь».

«Почему?»

«Все пленные должны отдавать честь немецким офицерам».

Бадер сухо ответил:

«Женевская конвенция говорит, что я должен отдавать честь вражеским офицерам равного или более высокого звания. А вы всего лишь капитан».

«Я представитель коменданта, и вы должны отдать мне честь».

«Я не козыряю даже самому коменданту. Он всего лишь майор», — возразил Бадер.

«Но это приказ коменданта!» — раздраженно крикнул Мюллер.

«А мне наплевать. Приказ незаконный, и я не собираюсь отдавать вам честь».

Через полчаса примчался вестовой и сообщил, что Бадер должен приготовиться покинуть Дулаг Люфт через 20 минут.

Глава 25

Через 2 дня он сидел на жесткой скамейке вагона третьего класса, который мчал его под мелким дождем к Любеку. Там его пересадили в вагон для перевозки скота, который промчался по унылым песчаным пустошам к одинокому лагерю Офлаг VIB. Там у Бадера сняли отпечатки пальцев, отобрали обручальное кольцо (последнюю память об отце) и бросили за колючую проволоку, где уже сидели 400 тощих и измученных британских офицеров.

Вот тогда начались настоящие трудности. Лагерь под Любеком не получал посылок Красного Креста. Комендантом был грубый и жестокий офицер, уже прославившийся заявлением, что Женевская конвенция по защите военнопленных написана погаными старухами, и он не собирается ее соблюдать.

Лишь несколько заключенных были офицерами Королевских ВВС (в основном там сидели армейцы), но Бадер не знал никого из них. Бараки были такими же деревянными сараями, как в Дулаг Люфт. Все разговоры и мысли вертелись вокруг того, когда в следующий раз дадут еду. Однако, когда ее выдавали, радости это не вызывало. Дневной рацион состоял из трех кусочков черного хлеба с тонким слоем маргарина, пары картофелин и чашки супа. Вероятно, была какая-то другая еда, но ее разворовывала охрана.

Один из часовых прострелил заключенному руку, когда тот пытался подобрать мяч, залетевший в запретную зону[16]. Фельдфебель поблагодарил часового и пожал ему руку. Это был совсем другой лагерь.

Через 2 дня после Бадера туда же прибыли Люббок и Пит Гарднер.

«Что случилось с туннелем?» — спросил Бадер.

Они сразу помрачнели. Оказалось, что сразу после его отъезда в барак заявились охранники, направились прямо к нужной кровати и все разрушили с издевательскими усмешками. Они даже знали, кто именно вел подкоп.

Следующий месяц Бадер привыкал к новой жизни. Он не стал тратить время на пустые сожаления и понапрасну лить слезы. Как несколько лет назад он принял как данное потерю ног, точно так же теперь он привык к потере свободы. Однако сейчас он не терял надежды на выздоровление — побег. Он разговаривал со многими людьми, которые провели за решеткой год и более. Он внимательно собирал все слухи, касающиеся побегов, и понял, что вырваться из лагеря — это только половина дела. Нужно было удрать за пределы досягаемости немецких лап, и сделать это было гораздо сложнее.

В начале октября немцы загнали весь лагерь в вагоны для перевозки скота и отправили к новому месту заключения — в Варбург, недалеко от Касселя. Именно там они держали всех пленных британских офицеров. Пленные были взволнованы, как школьники во время каникул. Они надеялись на то, что в новом лагере условия будут получше. Кроме того, существовало несколько способов бежать из поезда по пути. Они, к сожалению, не подходили для человека, потерявшего ноги. Ночью несколько офицеров-летчиков пропилили дыру в полу зазубренным ножом, и во время короткой остановки несколько человек выпрыгнули. Бадер завидовал им до тех пор, пока один из пленных не ошибся и не попал под колеса. Ему отрезало обе ноги, и он вскоре скончался.

Варбург был большим лагерем площадью четверть мили, в нем содержались 3000 человек, загнанные в такие же грязные и тесные бараки. Но в Варбург поступали посылки Красного Креста, и каждый из пленных получал, вместе с лагерной баландой, вполне достаточно еды, не говоря уже о шоколаде и сигаретах. Перо не способно описать, какое это счастье — каждый день получать нормальную еду. В лагере нашлась небольшая площадка, где офицеры начали играть в регби. Хотя Бадер не мог играть сам, он следил за ними без всякой зависти. Несомненно, годы смягчили удар, и теперь он стал внимательным и критически настроенным зрителем.

Однако заключение само по себе тяжелое испытание. Остальные могут выпустить пар, копая туннель, играя в регби, чехарду или вышагивая милю за милей по кругу внутри проволоки. Бадер этого не мог. С ним не слишком хорошо обращались, и культи легко начинали гноиться. Присыпки или лейкопластыря практически не было. Выхода его кипучей энергии не было. Поэтому большую часть времени он проводил с книгой на скамейке в крошечной комнате, которую занимал вместе с Люббоком и Гарднером.

Наконец пришло письмо от Тельмы. (Почта очень сильно опаздывала.) Разумеется, она ничего не говорила о жизни крыла, хотя упомянула, что им его сильно не хватает. Однако она получила письмо от Вудхолла, в котором говорилось: «Счастлив сообщить вам, что Дуглас награжден пряжкой к Кресту за летные заслуги. Так как представление было написано в тот день, когда он пропал, мне пришлось долго выяснять, что с ним. Когда стало известно, что он жив, награждение было утверждено»[17].

В результате Бадер стал третьим летчиком в истории, который получил пряжки к Ордену за выдающиеся заслуги и Кресту за летные заслуги.

Пришло письмо от маленького мальчика из Йоркшира, Нормана Роули. «Мне жаль, что они отобрали у вас протезы, и вы не можете бежать. Моя мама говорит, что сделает то же самое, если я буду плохо себя вести и возвращаться домой позднее, чем следует. У меня сейчас один протез, но я все делаю, как вы советовали. Придет день, когда я получу второй. С любовью — Норман».

В Варбурге существовал комитет по побегам, который возглавлял майор-танкист. Бадер долго обсуждал с ним различные возможности и с сожалением выяснил, что со своими протезами он не сможет воспользоваться почти ни одной. В отличие от других, он не мог выйти за ворота, переодевшись. Его раскачивающаяся походка очень быстро стала знакома всем. Он бы даже согласился рискнуть, но вот другое было явно не для него. Он не мог перелезть по лестнице через проволоку или прицепиться под продуктовым фургоном. Он даже не мог рыть туннель, хотя все-таки мог воспользоваться готовым. Трудность заключалась в том, что нужно было вывести туннель за проволоку. Несколько раз пленные принимались копать, и столько же раз бдительные немцы обнаруживали и заваливали туннели.