Читать книгу "Георгий Жуков. Последний довод короля - Алексей Исаев"

На мой взгляд, лучше всего сформулировал аргументы в пользу использования танковых армий в Берлине командующий 3-й гв. танковой армией Павел Семенович Рыбалко:

«В рамках крупнейшей операции против германской столицы, в которой приняло участие четыре полевых и четыре танковых армии двух фронтов, использование танковой армии для непосредственного наступления на такой крупный город, каким является Берлин, и борьба на его улицах приобретает крупный оперативно-тактический интерес. Сложившаяся оперативно-стратегическая и политическая обстановка в финальном этапе войны требовала быстрого захвата германской столицы. С падением Берлина предвиделся крах Германии, деморализация ее армии и неизбежно скорая капитуляция.

В данных условиях обстановки использование танковой армии для непосредственной борьбы внутри крупного города диктовалось необходимостью. Сковывание ценнейших качеств танковых и механизированных войск – подвижности, применение таких войск в условиях, где они не могут использовать полностью своих боевых возможностей – огня на предельную дистанция и мощи таранного удара – оправдывается важностью операции и ее решительными результатами. [459]

Применение танковых и механизированных соединений и частей против населенных пунктов, в том числе и городов, несмотря на нежелательность сковывать их подвижность в этих боях, как показал большой опыт Отечественной войны, очень часто становится неизбежным. Поэтому надо этому виду боя хорошо учить наши танковые и механизированные войска»{233}.

Эта рекомендация остается актуальной и в наши дни. [460]

Заключение

Хотим мы этого или нет, маршал Георгий Константинович Жуков – это наш национальный герой. В 30-летнюю годовщину Победы в Париже висели плакаты с портретом Жукова и подписью: «Человек, выигравший Вторую мировую войну». Это было, конечно, преувеличением, но рациональное зерно в этой фразе есть. У нас есть полководец-победитель, классический self-made man, воплощение мечты об успехе. Безграмотные попытки свергнуть его с пьедестала – это обыкновенный вандализм. То же самое, что нацарапать гвоздиком в лифте слово из трех букв или изобразить граффити аэрозольным баллончиком на трудолюбиво вытесанных тысячу лет назад камнях. Потом остается только хихикать в кулачок: «Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел!»

Я ничего не имею против беспристрастного анализа проводившихся под руководством Г. К. Жукова операций. Неприятие вызывает удручающая некомпетентность критиков маршала в ряде работ публицистического характера последних лет. В. Суворов, В. Бешанов, В. Сафир демонстрируют непонимание базовых принципов ведения операций и незнание фактического материала. Поэтому вместо конструктивной критики получаются ушаты помоев, а вместо цельной картины того или иного сражения – картина маргарином в стиле «смешались в кучу кони, люди». Главная проблема в том, что у них уже заранее есть ответ на любые вопросы: «Во всем виноват сталинский режим!» (произносится [461] с яростным блеском благородного безумия в глазах). Скрупулезный анализ документов, фактов и принятых решений не требуется. Достаточно ухватить несколько деталей с поверхности, и можно поражать общественность выводами, которые были у автора заготовлены еще до изучения тех или иных событий. Доходит до абсурда – на Жукова обрушиваются обвинения в проведении учений на Тоцком полигоне в 1954 г. с применением атомной бомбы, в то время как в 1950-х годах это было общей практикой. В 1955 г. в Неваде было проведено учение «Дезерт Рок VI», в котором участвовало около 8 тыс. военнослужащих армии США. Есть масса фотографий американских солдат, с любопытством смотрящих на гриб ядерного взрыва. В задачах американских учений прямым текстом написано: «Ознакомить войска с возможностями нового оружия и ведением боевых действий в условиях ядерной войны». Последствия ядерных взрывов еще не были до конца изучены, [462] а обстановка требовала подготовки войск к действиям в условиях применения ядерного оружия. Достаточно сказать, что штаб учений и его гости в момент ядерного взрыва находились на открытой площадке всего в 11 км от эпицентра взрыва. Человечество в те годы еще играло с опасной игрушкой, попавшей к нему в руки, не осознавая опасности невидимых глазу эффектов ядерного оружия. Но для создания отрицательного образа Жукова разведчики-аналитики сажают его в бетонный бункер вдали от взрыва, как будто дело происходит в наши дни.

За обсуждением морального облика Г. К. Жукова теряется анализ его профессиональных качеств. Причем упускается из виду, что важны не столько качества сами по себе, сколько их гармоничное сочетание. Как высказался по этому поводу М. И. Драгомиров: «Кто искусен и решителен, тому теория впрок; кто не искусен, но решителен – достигнет цели дорогою ценою, но достигнет; кто нерешителен, хотя бы и был теоретически осведомлен, – тот ничего не достигнет… Тот же, кто колеблется, всегда рискует быть побитым, потому что вследствие колебаний он ничего не в состоянии делать, между тем как противник действует. Неспособный решиться на что-нибудь похож на человека со связанными руками, с которым всякий может сделать что хочет. Поэтому-то в военном деле… самая опасная из всех решимостей – это ни на что не решаться: самое дерзкое, хуже – самое необдуманное, предприятие не представляет такого риска, как нерешительность». Наполеон сравнивал личностные качества полководца с квадратом: основание – воля, высота – ум. По мнению М. И. Драгомирова, «из всех деяний человеческих война есть дело в значительной степени более волевое, чем умовое», т.е. квадрат заменялся на прямоугольник, в основании которого – воля. [463]

У Жукова мы видим гармоничный «квадрат» – умение умом оценивать и понимать обстановку, с одной стороны, и решительность в проведении своей линии в этой обстановке – с другой. В сражении на Баин-Цагане на Халхин-Голе, в Приграничном сражении на Юго-Западном фронте, в Смоленском сражении – везде он оценивал опасность и стремился решительными действиями предотвратить реализацию замыслов противника. Ум позволял ему видеть источник опасности и слабые стороны противника, а воля – использовать имеющиеся под рукой силы для изменения ситуации в свою пользу, вне зависимости от сложностей с выдвижением, маршами и нехваткой времени на подготовительные действия. Решительная ликвидация японского плацдарма у Баин-Цагана в начале июля 1939 г. предотвратила окружение и разгром советских войск на Халхин-Голе. В 1941 г. Жуков умом видел слабое звено «блицкрига» – промежуток между вырвавшимися вперед моторизованными и шагающими за ним пехотными корпусами немцев и растянутые фланги танковых групп противника. Решительность подсказывала ему, что делать [464] – бить в этот промежуток и по флангам всеми силами, которые можно собрать для контрудара. Как мы видим на примере командования Юго-Западного фронта, лишившегося волевой поддержки Жукова 26 июня, недостаток решимости, метания с попытками угадать направление острия удара противника приводят только к негативным результатам. Гальдер мог сколько угодно иронизировать по поводу идеи бить в промежуток между подвижными и пехотными соединениями, но июльская фаза Смоленского сражения была построена именно на этом принципе. Только жуковская решимость могла позволить ему атаковать противника в трудных условиях. Это контрудары 16-й армии в середине ноября 1941 г., вызвавшие определенную дезорганизацию начавшегося немецкого наступления. Недюжинной решимости требовала вся позиционная борьба за ржевский выступ в 1942 г. Неудачи наступлений зимы 1941/42 г. и строившаяся месяцами оборона немцев на центральном секторе фронта не вселяли устойчивой надежды на успех. Однако операции Западного и Калининского фронтов в 1942 г. все же состоялись и серьезно повлияли как на боеспособность группы армий «Центр» в целом, так и на операции вермахта на северном и южном секторах советско-германского фронта. Жуков настойчиво изучал опыт неудачных «верденов» 1942 г., работал над повышением скрытности, улучшением взаимодействия войск, сокращал ширину участка прорыва во имя наращивания силы артиллерийского удара на нем. Наработки 1942 г. создали советскую технологию прорыва позиционного фронта нового времени, успешно проложившую Красной армии путь к Берлину. В битве за Берлин ум подсказал Жукову необходимость строить сражение в форме операции на окружение защищавшей Берлин 9-й армии, а решительность – подвигла его на трудное решение прорыва сильно укрепленных позиций противника на [465] Зееловских высотах во имя этого окружения. Острый глаз и решительность делали Жукова блестящим «оперативным фехтовальщиком» как в обороне, так и в наступлении.