Читать книгу "Королевство белок - Юлия Тулянская"

Глядя, как покупатель повесил голову, медленно перебирая ленты, лавочник с пониманием спросил:

— Невеста дома?

— Жена, — сказал Берест. — Ждет меня. Я шатаюсь тут по свету, а она ждет в Пристанище.

Берест даже смутился, чувствуя, что его лицо просияло от счастья. «Вот дурак-то», — подумал он о себе.

Теперь, сидя в своем шатре, он любовался лентами, что недавно купил.

Полог шатра распахнулся и появился довольный Аллес.

— А что я долго шлялся — это меня задержали, — объяснил он. — На базаре народу, между прочим, яблоку негде упасть.

— С чего задержали-то? — спросил Снодрек.

— Как узнали, что я оруженосец Береста, — обступили, чуть не разорвали мой новый плащ. Небось решили, что он тоже волшебный, как его рубашка, — весело сказал Аллес.

Ходили слухи, что у князя Береста — заговоренная рубашка. Будто бы вельдернский воин, позарившись на награду за голову князя Пристанища, пробрался в самый его стан и, застав Береста без доспехов, в упор метнул нож. Нож пролетел мимо.

Лорд Эйтол объявил турнир в честь победы над мятежным Вельдерном. Но Берест не стал дожидаться начала празднеств. На другой день во главе дружины он выехал домой в Пристанище. Лорд Эйтол не задерживал его. Он замечал, что посвящение Береста в рыцари приближенные считают его прихотью, и полагал, что князю-простолюдину больше нечего делать в столице.

Часть V

Солнце било сквозь кроны высоких деревьев. Над поросшими клевером полянами, над зарослями шиповника жужжали пчелы. Солнцеворот уже миновал, и лес был полон таинственной жизни — недавно народились новые полевицы и лесовицы, дочери трав и кустарников, и Ирица сама приходила на одну из полян в ночь их рождения. Став женой человека и даже родив пасмурным осенним утром ребенка, она все же не забыла зимой соткать особый холст и принести в дар своим новым сестрам. Сейчас Ирица ощущала их присутствие повсюду. Незримые для людей земнородные с цветами и травами в распущенных волосах мелькали то в зарослях ольхи, то среди сосен, то на поросшем папоротником склоне.

Ирица спешила, ей некогда было останавливаться, даже чтобы нарвать мелких цветов ирицы и вплести себе в волосы. Берест ушел один на дальний лужок за лесом, на покос, и они договорились, что Ирица принесет ему обед.

Когда Берест вернулся с войны, жена встретила его с новорожденным сыном на руках. Перед родами Ирица ушла в лес, спряталась ото всех, как лесная зверушка, и родила в овраге — легко, как рожают звери.

Лесовица долго рассматривала младенца, сама удивляясь, что, возникшая из лесной травы, смогла дать жизнь этому существу.

Женщин Пристанища многое удивляло в материнстве Ирицы. Когда малыш болел, она уносила его в заброшенный сад или в лес и возвращалась с ним, уже выздоровевшим. Ирица исцеляла ребенка волшебством трав и деревьев. Но еще больше удивились бы молодые подруги, видя, как Ирица в лесу или в саду кладет спящего младенца на развилку яблони, груши или вишни, и всякий раз ребенок часами спит там спокойно, точно в люльке. Ирица не умела убаюкивать сына колыбельной. Но она всегда чувствовала, что нужно ребенку и что его беспокоит, поэтому он у нее почти никогда не кричал.

Вот и залитый полуденным солнцем, больше чем наполовину скошенный луг. Чем ближе к покосу, тем сильнее Ирица чувствовала, что Берест ждет ее. Он косил, не делая передышки, пока не придет жена, лишь иной раз бросал взгляд в сторону леса. Ирица вспомнила прежние дни и «исчезла» — слилась с зарослями, чтобы он ее не увидел. А потом показалась Бересту на границе леса и луга, неожиданно, как будто появилась из ничего — несмотря на материнство, все такая же маленькая и хрупкая, как в первый день их встречи, с распущенными льняными волосами, в простом холщовом платье без украшений.

Берест засмеялся, бросил косу и пошел к ней, раскинув руки. Ирица кинулась ему навстречу, встав на цыпочки, крепко обняла мужа одной рукой — в другой был узелок со снедью. Они сели на траву. Ирица положила узел и улыбнулась, глядя на Береста:

— И как это ты меня узнал? В лесу видимо-невидимо других лесовиц!

— А имя есть только у тебя, — сказал Берест, крепко прижав ее к груди и уже прикасаясь к губам губами.

Они целовались, окруженные звоном кузнечиков. Ирица отстранилась первой, принялась развязывать узел, доставая крынку молока, хлеб и творог.

— Ешь, — говорила она, передавая хлеб мужу.

— Угу, — серьезно отвечал Берест и вдруг усмехнулся.

Ирица улыбнулась снова. Все страшное позади, думалось Ирице. Разлука, зима, холод, война, тревоги — все, все позади. Ярко-синее, необычайно высокое небо над лугом, запах клевера, мелькание шмелей, мотыльков и стрекоз… Берест отпил молока из крынки и поставил ее на землю.

— Ирица, подожди меня: я быстро скошу, и вместе домой пойдем.

— Подожду, — пообещала она. — Пойду в лес, наберу малины. Я сегодня шла полем — видела полевиц. Урожай будет даже лучше, чем в прежние годы. Они уже сплели себе венки из васильков.

— Сплели венки — а сама королева белок до сих пор без венца! — поддразнил ее Берест и, оглядевшись, стал срывать белые и желтые цветы. — Сейчас я сплету.

— И вот этот… и вот этот еще, — показывала Ирица.

Своими тонкими пальцами она помогла Бересту сплести вместе стебли. Берест перевязал венок вьюнком.

— Ну, вот тебе и корона.

Ирица надела «венец» из полевых цветов и вопросительно глянула на Береста:

— Здесь нет ручья, чтобы смотреться в него…

— А то ты сама не знаешь, как хороша, — ответил Берест, любуясь женой так искренне, что она увидела свое отражение в его глазах.

— Я сделаю тебе венок из листьев вяза, — обещала она. — И вплету в них цветы ирицы.

— Это значит: ты моя, а я — твой, — тихо сказал Берест.

Ирица подошла к краю поляны и сорвала ветку со старого вяза.

Пока Берест допил молоко, Ирица успела закончить венок и обеими руками возложила ему на склоненную голову. Берест выпрямился. Густые листья венка закачались вокруг его головы, а между ними, как звезды, блестели маленькие белые цветки.

Только вернувшись из военного похода, Берест узнал, что у них с Ирицей появился сын с лесным именем Явор. Ирица взяла сына на руки, а Берест приблизил лицо, чтобы его рассмотреть. Обыкновенный мальчик, только треугольные ушки покрыты пушком, как у котенка.

Явор стал быстро расти. В два месяца с небольшим он тянул на полугодовалого и уже сидел, в четыре месяца ползал, а в полгода встал на ноги и пошел. Так быстро растут детеныши зверей. Ирица не удивлялась ничему — зато дивились Илла и молодые матери, которых в Пристанище становилось все больше.

В семь месяцев Явор выглядел как двухлетний малыш, зеленоглазый, с растрепанными волосами цвета пеньки, остроухий, худенький, но шустрый и крепкий — в отца.