Читать книгу "Цикл Дегона. Бог-амфибия - Вольфганг Хольбайн"

— Давно не виделись, Роберт, — тихо произнес драконоборец, и я уловил в его голосе какую-то грусть.

— Так давно, что ты обо всем позабыл? — спросил я.

Шеннон едва заметно покачал головой.

— Я ничего не забыл. Я ничего не забыл о той боли, которую ты причинил мне, Роберт. Не забыл и того ужаса, который мне пришлось вынести, ведь я поверил, что нашел себе друга. — Он улыбнулся, но его улыбка была холодной. — Теперь я знаю, кто ты на самом деле, колдун. Ты принес мне ПЕЧАТЬ?

Я удивленно посмотрел на него.

— Откуда ты…

Шеннон перебил меня, нетерпеливо махнув рукой:

— Я знаю тебя, Роберт. Может быть, лучше, чем ты сам. Ты не такой человек, чтобы пожертвовать жизнью двух сотен невинных людей и при этом исходить из рациональных причин. Ты не пожертвуешь жизнью даже одного.

— А ты?

Не ответив, Шеннон вытянул руку, и я, помедлив, сделал шаг вперед и вложил в его ладонь амулет Андары. Поднеся амулет к глазам, Шеннон покрутил его в руках и, презрительно фыркнув, бросил его мне под ноги.

— Ты пытаешься оскорбить меня, Роберт, — с нажимом сказал он. — Эта вещица бессмысленна для нас. Это всего лишь украшение, не более того. Неужели ты считаешь, что можешь так легко обмануть меня?

Опешив, я нагнулся за золотой звездой, поднял ее и посмотрел на Шеннона.

— Но это все, что я могу тебе дать, — пробормотал я. — Я говорю правду, Шеннон! Я не знаю, что тебе еще…

— ПЕЧАТЬ! — резко перебил меня Шеннон. — Мы пришли сюда, чтобы забрать ПЕЧАТЬ. Первую из СЕМИ ПЕЧАТЕЙ СИЛЫ. Она находится на борту этого корабля, и моя задача в том, чтобы забрать ее. — Он показал на амулет в моей руке. — А этот амулет — не печать.

— Тогда я не знаю, что тебе нужно, — в недоумении пробормотал я.

Шеннон смерил меня долгим взглядом и внезапно кивнул.

— Я верю тебе, Роберт. Ты не такой человек, чтобы лгать, когда на карту поставлена жизнь других людей. Но ПЕЧАТЬ находится здесь. Дагон взял ее на борт, потому что без ПЕЧАТИ путешествие на этом корабле было бы бессмысленным. Мы найдем ее, или никто не покинет этот корабль живым.

— Но я даже не знаю, как она выглядит! — взвился я.

— Так выясни это, — жестко произнес Шеннон. — И поторопись, Роберт. У тебя не так уж много времени.

Посмотрев на него, я вздохнул и показал на адский водоворот за бортом «Дагона».

— Это твоих рук дело?

— Моего господина, — ответил Шеннон.

— Воронка уничтожит корабль, — заметил я.

Шеннон хладнокровно кивнул, будто мы говорили о погоде, а не о жизни двух сотен мужчин, женщин и детей.

— Да, — сказал он. — И этот корабль, и всех, кто находится на борту. У вас нет выхода, Роберт. Не советую тебе искать спасательные шлюпки. Даже если ты найдешь их, они не смогут противиться течению. — Он улыбнулся. — Единственный выход состоит в том, чтобы ты нашел ПЕЧАТЬ и принес ее мне.

Это была ложь, и Шеннон знал, что я чувствую ложь. Чувствую ее в тот самый момент, когда человек произносит слова. Воронка уничтожит корабль в любом случае — принесу я печать или нет.

И все же я сделал вид, что поверил ему.

— Сколько времени у нас осталось? — спросил я, пряча амулет в карман.

— Немного, — ответил Шеннон. — Часа два.

— Ты обещаешь мне, что оставишь нас в покое, пока… пока все не закончится?

Шеннон кивнул:

— Если ты принесешь мне ПЕЧАТЬ, то да.

— И ты больше никого не убьешь?

— Ни единого человека. Но если ты, колдун, попытаешься обмануть меня, то погибнут двести.

И тут — наконец-то! — я все понял. Отвернувшись, я без лишних слов пошел обратно к толпе. Я видел лица, освещенные искрой надежды, глаза, в которых застыл немой вопрос, и губы, не решавшиеся произнести то, о чем все сейчас думали.

Стараясь не обращать на это внимания, я подошел к Дженнифер и мотнул головой в сторону лестницы.

— Ты сказала, что Дагон сбежал, — напомнил я.

Дженнифер кивнула.

— Ты присутствовала при этом?

Она снова кивнула. Тихо, чтобы этого никто не услышал, кроме нее и стоявшего за ее спиной Макгилликадди, я спросил:

— Ты можешь показать мне это место?

Дженнифер явно испугалась, но затем, чуть помедлив, согласилась, хотя я видел, с каким трудом ей это далось.

— Пойдем, — позвал я девушку.

Он был удивлен. Посланники врага действовали нелогично. Он уже готов был вмешаться, если бы они попытались убить колдуна, но они не стремились к тому, чтобы уничтожить его, а наоборот, помогли ему. Никто, кроме него, этого не заметил, поскольку лишь ему было дано узреть самую суть происходящего, познать истинные намерения. Однако тот человек, который был послан, чтобы забрать ПЕЧАТЬ и убить сына колдуна, явно действовал вопреки полученному им приказу.

Он беззвучно отступил, надев маску, в которой мог явиться к людям, не вызывая подозрений.

Превратившись из чудовища в человека, он стал ждать.

Холод внизу был просто невыносимым. Казалось, что пол хрустел под нашими ногами, как снег, каждый вдох жег горло, врезаясь в слизистую мелкими осколками стекла. У меня так замерзли пальцы, что я едва мог держать лампу. Даже свет казался холодным.

— Вот, — тихо сказала Дженнифер.

Ее голос эхом отразился в комнате, стены которой, будто ледяной кожей, были покрыты тонким слоем блестящего инея. Эти стены поглощали звуки, искажая и делая их низкими и мрачными. Я вздрогнул, хотя знал наверняка, что это вызвано не холодом, а символом, на который показала Дженнифер. В самом центре комнаты на полу какими-то странными красками была нарисована пентаграмма в человеческий рост.

— Что это? — нетерпеливо спросил Макгилликадди. Его голос казался таким же искаженным, как у Дженнифер, но в отличие от девушки — я почувствовал это сразу — он жутко испугался. На самом деле Макгилликадди был жалким трусом.

— Я не знаю, — ответила Дженнифер. — Он вошел сюда и исчез. Тут был какой-то свет и…

Запнувшись, она беспомощно посмотрела на меня и сделала шаг к магическому символу. Поспешно схватив девушку за руку, я остановил ее.

— Не трогайте, — предупредил я.

Отодвинув Дженнифер в сторону, я подал знак Макгилликадди и двум мужчинам, сопровождавшим нас, чтобы они отошли, и осторожно приблизился к пентаграмме. Когда я притронулся к тонким мерцающим линиям пятиконечной звезды, ничего не изменилось. Я ничего не почувствовал — ни на физическом, ни на духовном уровне. И все же я знал, с чем мне пришлось столкнуться.