Читать книгу "Соколиная охота - Сергей Шведов"

– Да, – вздохнул король Лотарь. – Прямо скажем, неравная схватка.

– Бог рассудит, – холодно бросил Людовик Тевтон.

Противники развернулись и медленно двинулись вдоль барьера, разминая коней, которым совсем скоро предстояло проделать тот же путь, но уже галопом. По мнению сеньоров, собравшихся на террасе, дистанция была коротковата, чтобы успеть набрать хорошую скорость для полноценного удара копьем. Правда, пока трудно было сказать, кому это пойдет на пользу, налитому силой Руальду или легкому и верткому Олегасту.

– Тинберга, – сказал Лотарь, указывая рукой на окно дома, расположенного напротив.

Королеву узнали все присутствующие, но никто не взял на себя смелость сказать, в каком состоянии находится сейчас эта кругом виноватая женщина.

– А вот и Эд Орлеанский, – приветствовал громким возгласом появление старого друга Роберт Турский.

Граф проехал вдоль барьера, остановился напротив террасы и в знак приветствия чуть приподнял копье. Герцог Людовик на арене пока не появился, что не могло не вызвать ропот недоумения среди зрителей. Впрочем, правилами такое поведение допускалось. Главное, чтобы противник благородного Эда не пропустил удар в медное било, над которым распорядитель божьего суда капитан Изинберт уже занес булаву.

– Неужели Людовик не выйдет? – забеспокоился король Лотарь, оглядываясь по сторонам. – Это будет большой конфуз для его отца Карла.

С Лотарем молча согласились все. И без того хлипкие шансы Олегаста Анжерского сводились практически к нулю, ибо два таких бойца, как благородные Эд и Руальд, в два счета смешают мальчишку с грязью.

Удар в било прозвучал столь неожиданно и звонко, что король Лотарь даже вздрогнул и бросил испуганный взгляд на невозмутимого монсеньора Николая.

– Оборотень! – вскричал епископ Венелон почти в ужасе.

Лотарь перевел глаза на арену и едва не закричал вслед за невыдержанным епископом. Навстречу Эду Орлеанскому действительно мчался зверь с огромными клыками, торчащими из пасти, раскрытой для жуткого рева.

Рева молодой король, однако, не услышал, зато в шаге от него прозвучал спокойный голос Воислава Рерика:

– Это просто медвежья шкура.

Трудно сказать, что почудилось в эти несколько мгновений графу Орлеанскому, возможно, ему просто не хватило времени для того, чтобы опознать под звериным черепом знакомые черты юного Людовика. Благородный Эд только в последний момент поднял щит, чтобы остановить летящее в лицо стальное жало, но запоздал с этим решением, последним в своей жизни. Удар копья Людовика Заики пришелся ему прямо в глаз, и он рухнул на мощеную площадь, даже не вскрикнув. Зрители, для которых смерть графа Орлеанского оказалась полной неожиданностью, зашлись в крике.

– Боже мой! – только и успел вымолвить Лотарь, переводя глаза на Руальда и Олегаста.

Юный граф сумел-таки отвести удар своего противника щитом, но при этом потерял стремя. Будь это простым поединком, ему бы засчитали поражение. Однако у божьего суда свои правила. Тем более что огромный вороной конь благородного Руальда Неверского вдруг зашатался и рухнул на арену под сочувственные вздохи зрителей.

Олегаст немедленно спрыгнул на землю, ибо биться верхом против спешенного противника на божьем суде строжайше запрещалось. Герцог Людовик последовал его примеру, легко перемахнув при этом барьер, отделяющий его от бойцов, изготовившихся к кровавой схватке.

– Не вмешивайся, Людо, – крикнул ему Олегаст. – Я сам!

И герцог Людовик послушно замер у барьера. Это было неслыханное благородство и совершенно чудовищная глупость. Король Лотарь, сочувствовавший юнцам, с досады даже хлопнул кожаными перчатками по колену. Граф Руальд был опытным бойцом, даже объединив усилия, Людовик и Олегаст вряд ли с ним справились бы. А уж поодиночке он разделается с ними в два счета.

– Помоги ему, – не удержался от выкрика в сторону юного герцога Раймон Лиможский, но Людовик в ответ на этот отчаянный призыв даже не пошевелился.

Между тем у благородного Руальда дела складывались совсем не так, как рассчитывали заинтересованные зрители. Он очень неуверенно атаковал своего противника, возможно, на него повлияла внезапная смерть Эда Орлеанского. К тому же при падении граф, кажется, повредил ногу и сейчас передвигался с трудом. Зато юный Олегаст буквально летал по арене. Судя по всему, у этого мальчишки были железные ноги, ибо атаковал он своего противника буквально со всех сторон, беспрестанно меняя положение своего юного и выносливого тела.

– Проклятый малолетка, – процедил сквозь зубы епископ Венелон, посеревший от напряжения.

– Ловок, ничего не скажешь, – в тон ему отозвался король Лотарь и поднял глаза на королеву.

Тинберга стояла у окна в полный рост, но смотрела не на арену, а на своих врагов. Лотарю показалось, что ведьма улыбается. Зато у ее высокородных противников поводов для радости было немного. На Торговой площади Реймса на глазах заинтересованных зрителей рассыпалась прахом тщательно закрученная интрига, которая должна была вознести Людовика Тевтона на вершину власти.

Меч юного Олегаста взлетел над головой пошатнувшегося графа Неверского, и через мгновение в этом мире все было кончено для благородного Руальда. Тишина над ристалищем повисла такая, что было слышно, как надсадно дышит епископ Венелон, обуреваемый бессильной яростью. Никто не верил, что такое возможно. Никто! Но невозможное все-таки случилось, повергнув многих людей, присутствующих на божьем суде, в изумление и тихий ужас.

– Бог сказал свое слово, – спокойно произнес король Лотарь. – Теперь дело за сеньорами.

Сейм, состоявшийся сразу же за божьим судом, не дал повода для радости ни королю Людовику Тевтону, ни монсеньору Николаю. Претензии мятежных сеньоров к королю Карлу Лысому, которые озвучил Венелон, прозвучали неубедительно, и герцог Людовик Нейстрийский, выступивший вслед за епископом, отмел их без труда. Речь старшего сына короля Карла звучала плавно, и он ни разу не запнулся, произнося ее, начисто опровергнув тем самым свое нелестное прозвище. Зато престарелый Адалард Парижский и еще молодой и полный сил Роберт Турский путались в словах, перескакивали с пятого на десятое, а уж их обвинения, предъявленные якобы оборотню герцогу Людовику, и вовсе вызвали смех в зале.

– На тебе ведь тоже, благородный Роберт, колет из бычьей кожи, – отозвался с места король Лотарь. – Но никому из присутствующих и в голову не придет назвать благородного сеньора быком.

Черту под выступлениями светских и церковных сеньоров подвел епископ Гинкмар, заявивший, что он не видит причин для пересмотра соглашений, подписанных в Вердене, и призвавший франков всех пяти королевств к миру и согласию.

У Людовика Тевтона хватило ума не оспаривать решение сейма. Он произнес на прощание несколько высокопарных фраз, поблагодарил сеньоров за выдержку и мудрость и покинул Реймс под ехидные улыбочки своих недоброжелателей.