Читать книгу "Низкий город. Книга 1. По лезвию бритвы - Дэниел Полански"

Теперь я считал секунды отчаянно.

— Меня не интересуют ваши жалкие попытки заняться шпионажем. Как вы связались с Брайтфеллоу, когда начали свои опыты с детьми?

Герцог посмотрел на меня с выражением недоуменного любопытства, и, к своему ужасу, я понял, что оно неподдельное.

— С какими детьми?

Пол под нами взорвался — и меня отбросило взрывной волной к стене.

История великих битв, пожалуй, не знает более неумелой организации армейского снабжения, чем та, от которой страдал я во время Войны. В течение пяти лет мы учились обходиться без самых простых вещей: перевязочных материалов, сапожных гвоздей, маскировочной краски. Но через два дня после взятия Донкнахта поток поставок было не остановить. Седла для погибших лошадей; доспехи новейшей конструкции, которые не знаешь, как надевать; корзины шерстяных носков, будто Война приумножила, а не сократила число наших ног. Когда я вышел в отставку, у меня набралось достаточно мелких товаров, чтобы открыть торговую лавку, и имелось в запасе еще кое-что, что редко встречалось на прилавках местных купцов, — двадцать пять фунтов черного порошка и все компоненты, необходимые для того, чтобы взорвать его.

Часть порошка я употребил, еще когда носил серую форму. Часть его ушла у меня на то, чтобы заработать себе репутацию, после того как я оставил королевскую службу. Остаток я использовал на то, чтобы познакомить Веселого Клинка с прелестями современного военного дела.

Нас разметало взрывом по противоположным концам кабинета, однако я к этому был готов и потому сумел подняться на ноги первым. Вытянув из башмака свой кинжал, я бросился к Беконфилду с такой скоростью, на какую только был способен. Герцог лежал в углу, ослабленный, но в сознании. Меня это не устраивало. Я рассчитывал, что взрыв надолго лишит его чувств, что позволило бы мне полностью его обезвредить. Повернув нож рукояткой вверх, я накинулся на него. Глаза герцога взволнованно затрепетали, однако он отреагировал с невероятной скоростью, увернувшись от удара и вцепившись пальцами в запястье моей смертоносной руки.

Он оказался сильнее, чем я думал, и я с удивлением обнаружил, что герцог был еще и борцом. Не просто искусным фехтовальщиком — о чем я, конечно же, знал, — но борцом, человеком такого сорта, который продолжает атаковать, невзирая на раны, который не отступает перед болью и шоком. Герцог обладал завидным мужеством, о чем едва ли можно было судить по его платью. Пожалуй, это качество достойно памяти, хотя и служит слабым оправданием всему остальному. Я попытался нанести короткий удар в горло, но герцог блокировал мой кулак с привычным и необыкновенным проворством.

Не знаю, чем бы закончился наш поединок, сражайся мы в открытом бою. По правде сказать, я не так уж хорош в честной игре. Произошел взрыв второй бомбы, на этот раз прямо под нами. А потом я смотрел в потолок, и вспышка в глазах полыхнула так ярко, что, казалось, я не только оглох, но и лишился зрения. Немного спустя свет в глазах начал блекнуть, но в ушах по-прежнему слышался ужасный звон. Я прижал руки к ушам — крови не было, но это еще ничего не значило. На Войне я видел, как глохнут люди, не имея при этом ни одного явного признака ранения. Я заорал что есть мочи, до боли в глотке, но собственного голоса не услышал.

Собраться. Главное — собраться. Прекратится звон в ушах или нет, если останешься тут лежать, будешь покойником в любом случае. Я поднялся на ноги, понимая, что боец теперь из меня никудышный. Оставалось надеяться только на то, что Клинок пострадал сильнее меня.

Мои надежды сбылись. При взрыве пол кабинета пробило, осколки летели во всех направлениях сквозь брешь в деревянном настиле. Острый деревянный обломок величиной с человеческую руку вонзился Беконфилду в живот. Герцог навалился на упавшую опорную балку, изо рта у него струилась густая кровь. Я подошел к нему, с трудом передвигая ногами: взрывом меня полностью вывело из равновесия.

— Где Воробей? — кричал я. — Мальчик, где мальчик?

Герцогу еще хватило сил на последнюю улыбку, и он выдавил ее, произнося слова достаточно медленно, чтобы я смог их разобрать, несмотря на шум в ушах.

— Убийца из вас вышел лучше, чем сыщик.

С этим я не мог спорить.

Когда последний порыв сил иссяк, Беконфилд повалился на пол, кусок деревяшки пронзил его тело насквозь. Через пару мгновений он умер. Закрыв ему глаза, я снова поднялся.

Человек не тратит последний вздох на слова лжи. Он сказал загадку так, будто провел последний удар перед встречей с Той, Которая Ожидает За Пределами Всего Сущего. Воробья у герцога не было. Я где-то напортачил, причем напортачил очень серьезно, только не знал где.

Время шло, и кто-нибудь наверняка уже заметил взрыв в особняке лорда Беконфилда. Я направился к лестнице, зная, что если попаду в беду, то я покойник.

Заднее крыло дома, похоже, рухнуло само по себе. Горы деревянных обломков и кирпича завалили коридор, который вел ко входу для слуг. В главной гостиной некогда великолепные ковры тонкой работы были уничтожены сажей и мириадами мелких осколков стекла от разбитых светильников. В результате одного из взрывов в кухне начался пожар, и огонь теперь быстро распространялся на остальное здание.

Дворецкий Беконфилда неподвижно распростерся у двери, голова запрокинута назад так, как не смог бы повторить ни один акробат. Смерть казалась чрезмерным наказанием за его надменность и неприятный нрав, хотя мало кто из нас получает то, что заслуживает. Переступив через тело, я вышел в снег.

Я направлялся к передним воротам имения, когда понял, что звон в ушах стих — не совсем, но настолько, чтобы развеять мои подозрения на потерю слуха. Я не оглох, и мне хотелось броситься в снег и зарыдать, вознося благодарности Перворожденному за мое спасение. Но я продолжал ковылять вперед, несмотря на мороз. Когда на тропе впереди меня показались огни, я перелез через живую изгородь и поспешил, насколько это было возможно для изможденного человека, незаметно вернуться в трактир.

47

Я пробрался в трактир, стараясь произвести как можно меньше шума. Мне требовалось время, чтобы подумать, разобраться, где в своих рассуждениях я допустил ошибку. Так или иначе, Воробей исчез, и оттого, что Веселый Клинок не похищал его, мальчику было ничуть не легче. Поднявшись к себе, я схватил пузырек амброзии из своих запасов и приставил его к ноздре. Слух медленно возвращался ко мне, и после первого глубокого вдоха я не мог разобрать ничего, кроме биения своего сердца, ускоренного действием наркотических паров.

Письмо Гренвальда по-прежнему ждало меня на туалетном столике. Я распечатал конверт и развернул послание онемелыми пальцами. Спеша найти подтверждение растущим во мне опасениям, я порезал большой палец о край письма. Красное пятно расплылось по поверхности белого листа пергамента.

Верхняя половина документа полностью совпадала с тем, что я забрал из руки Криспина, но нижняя половина была невредима, в списке значились имена всех магов, вовлеченных в операцию «Вторжение». Я узнал мага Брайтфеллоу и Кадамоста.