Читать книгу "Битва Деревьев - Илья Новак"

— Теперь назад, — сказал Эльхант. — Летим в сторону Воздуха.

* * *

Атланс вынырнул из океана плоским комком плесневелой земли, всплыл, расплескав во все стороны белые хлопья прибоя. Солнце давно взошло, но небо затянула легкая серо-голубая пелена.

Эльхант должен был смертельно устать, обессилеть после ночных событий, но жемчужины поддерживали его. Он ощущал себя миром, еще более бескрайним, чем тот, что стелился внизу, он стал тремя стихиями: жар был бесконечными водами, и хлад — небом над ними, и материя — предметы — стали твердью, скалами в форме шестерней, что возвышались из теплой воды.

Атланс увеличился, скрыв большую часть горизонта. Плесень накрывала мир деревьев — весь, от края до края. Из нее вздымалась Гора. И над Горой виднелось что-то еще, огромное, но едва различимое: мощный ствол и раскинувшаяся крона, все это призрачное, неявное — как радуги над мирами гномов, северян и солов.

Выглянув из-за покрытого трещинами стеклянного колпака, Септанта шевельнул рулевую подкову направляя машину к центру Атланса.

Теперь они летели над осклизлым туманом, состоящим из ленивых толстых потоков, ручьев, рек зеленого, напоминающих сверху огромных вялых червей. Накрытая колпаком снега, Гора Мира приближалась. У подножия плесень загибалась, будто грязная и влажная потрепанная ткань, которую снизу пробили тупым наконечником — им и была Гора. Эльхант увидел шрам длинной долины, глубоко прорезавшей снег, различил движение в ее конце и вновь взялся за подкову. А потом Кучек сказал:

— Много их.

Машина подлетала к долине, постепенно снижаясь. Агач отклонился в сторону, выглядывая из-за покатого бока летуна: головы, покрытые кожей, шерстью или костяные, целое море голов плескалось на склоне. Войско мракобестий шло вверх.

Летун опустился еще ниже. По сторонам начался снег. Скорость уменьшилась, теперь машина двигалась над наклонной долиной. Узкая в нижней части, дальше она расширялась, напоминая каменный мешок. По склону справа, крутому, но не отвесному, сбегали три водопада — внизу они загибались, сливаясь в один поток, в небольшую речку. Левый склон был вертикальной каменной стеной; лишь едва различимый с высоты карниз вел от середины долины, постепенно взбираясь все выше, и заканчивался каменной площадкой. Большую ее часть скрывала груда камней и земли, в которой копошились крошечные фигурки, а на краю стояли трое, и среди них один — почти прозрачный. Под площадкой с трудом можно было различить поросшие мхом и кустами руины древнего города.

Внизу закричали, множество лиц обратилось к небесам, множество глаз уставилось на деревянную птицу. Теперь Эльхант хорошо видел войско Монфора Билала: толпу эльфов, две дюжины кентавров, среди которых пламенела знакомая рыжая грива, стаю кружащих над руинами фей, гномов и три экипажа без лошадей. Защитников было много… но они казались жалкой кучкой по сравнению с ордой, что взбиралась по склону.

По руинам медленно шел кто-то приземистый, темный. Стайка фей летала над ним, Эльхант видел водопад листьев, сыплющихся с их крыльев. Потом внизу вновь закричали — и наконец он разглядел Лану, вынырнувшую откуда-то со стороны водопада. Агач махнул рукой. Повернув то, что мудрый мастер Истлан называл «вентилем», он почти перекрыл струю манны, и гул сине-зеленого пламени позади стих. Летун теперь находился прямо возле каменной площадки, торчащей из отвесного склона в дюжине дюжин шагов над землей, точно напротив ущелья, ведущего в долину. Возле горы земли и камней стояли трое эльфов с кирками, выше работали гномы. Едва различимая призрачная фигура колыхалась на краю площадки. Машина опустилась еще ниже. Обернувшись к голему, Септанта сказал:

— Я сойду здесь, а ты лети вниз. Скажешь Лане — скоро я приду.

Он перебросил ногу через рулевую подкову, сполз вдоль покатого бока и прыгнул.

— Дукс-агач! — Орхар, ухмыляясь, сделал шаг к нему, на мгновение замер, словно обдумывая, стоит ли делать это или нет, а после, крякнув, обнял Эльханта за плечи.

— Правду скажу, — произнес он, отступая, — полагал: не увижу больше тебя. Цел? Што за одежа? Ха, агач! Ты как баба, которая тряпкой обмоталась, когда из реки вышла…

Септанта хлопнул его по плечу.

— Цел, — сказал он. — Вижу, ты тоже.

Скользнув взглядом по гномам, что разрывали землю и откатывали камни, он повернулся к Драэлнору.

Сквозь силуэт Лучшей Песни просвечивался склон. Жалкие, едва слышные созвучья сморщенными хлопьями и комками отделялись от старца, падали и впитывались в камень.

Хотя голова виднелась отчетливее: на нее, словно на клуб густого белого пара, был надет обруч. Лепестки тускло-желтого сияния выплескивались из золотого круга, колышась, погружались в музыкальную субстанцию и растворялись — они поддерживали Лучшую Песню, не позволяя изойти на камни росой нот.

— Они у меня, — произнес агач, снимая шнурок с кошелем. — Слушай, старик. Я добыл три жемчужины. Но мне рассказали историю. Там, — он показал в сторону Предела Тверди, — на островах обитает народ карликов. Гномов. Их правитель поведал про цеха, четыре магических цеха. Теплая, холодная, вещественная и мертвая магия. У каждого был свой глава, и всеми ими правил Владыка Октон. Он должен был передать Корону Мира — Око — одному из верховных магов. Но не сделал этого, решил спрятать обруч от всех. Потому-то он и прибыл в Атланс. Маг, глава цеха, гнался за ним. Помнишь, гномы из подземелий говорили, что они столкнулись под Горой Мира? Преследователь убил Октона, но тот успел спрятать Око. Ну а я побывал в трех мирах. В одном обитают гномы-механики. Они поклоняются великому магу по имени Доктус, который когда-то правил цехом вещественной магии. В другом мире я оставался совсем недолго, хотя… Это был ледяной мир. Думаю, его создал глава цеха холодной магии. За облаками парит третий — в нем царит жара. Четвертый…. — агач показал вниз. — Четвертый сейчас там. Он возник под миром деревьев. Кто создал его? Глава цеха мертвой магии, преследовавший Октона и убивший Владыку. В этом кошеле три жемчужины. Значит, последняя… — он замолчал.

Ни слова не говоря, Драэлнор повернулся к долине, и Септанта встал рядом. Теперь склон с потоками воды был по левую руку, а противоположный, отвесный, — по правую. Сзади стучали кирки; внизу среди руин горели костры и двигались фигуры. Тот темный и приземистый, которого Эльхант заметил с летуна, медленно шел в сторону реки, куда вливались водопады.

Агач пробормотал:

— Еще до вечера орда мракобестий будет здесь.

— Понравились ли тебе иные миры? — спросил Лучшая Песня.

— Понравились… Не знаю. Они удивили меня. Особенно Верхний мир.

— Верхний?

— Мир тепла. Над ним была радуга, напоминающая солнце. Над другими — в виде снежинки и шестерни. А над нашим, старик, когда я приближался к Атлансу, то увидел… будто огромное дерево до неба. Прозрачное. Что это?

— Представления, — сказал Лучшая Песня.

— Что?