Читать книгу "Черная Орхидея - Джеймс Эллрой"

Глава 30

Подъехав к дому, я увидел припаркованный грузовик для перевозки мебели и «плимут» Кэй с опущенным верхом, в котором было полно коробок. Поездка за чистой униформой превращалась в нечто большее. Поставив машину во второй ряд, я взбежал по ступенькам. От меня до сих пор пахло духами Мадлен. Грузовик с мебелью стал отъезжать; я закричал:

— Эй! Черт возьми, давай назад!

Водитель проигнорировал мои крики; я собрался уже бежать за ним, но меня остановили слова:

— Я не трогала твои вещи. И можешь забрать мебель.

Кэй была одета в ту же самую куртку и юбку из твида, которые были на ней в тот день, когда я впервые ее увидел. Я сказал: «Милая», и уже собирался спросить: «Но почему?», но жена опередила меня:

— А ты думал, я позволю своему мужу исчезнуть на три недели и ничего по этому поводу не предпринять? Дуайт, я наняла детективов следить за тобой. Она похожа на эту чертову покойницу, поэтому можешь иметь ее — но не меня.

Страшно было даже не то, что она говорила, а ее глаза, в которых не было слез, и ровный, спокойный голос, которым она это говорила. Я начинал потихоньку выходить из себя.

— Крошка, ну черт возьми...

Кэй уклонилась от моих рук.

— Кобель. Трус. Некрофил.

Меня всего трясло; изящно развернувшись, Кэй направилась к своей машине, оставив меня один на один с моей жизнью. Я почувствовал запах духов Мадлен и возвратился в дом.

Мебель из гнутого дерева стояла на месте, но с журнального столика исчезли литературные журналы, а из шкафа в спальне — кашемировые свитера. Подушки на моей кушетке были аккуратно уложены, будто я там никогда и не спал. Мой фонограф по-прежнему стоял у камина, но пластинки Кэй исчезли.

Схватив любимый стул Ли, я швырнул его об стенку; кресло-качалка Кэй полетела в стеклянную горку, превратив ее в груду битого стекла, журнальный столик — в окно и на крыльцо. В бешенстве пиная ногами ковры, я повыдергивал все ящики комода, опрокинул холодильник и в довершение разбил вдрызг раковину в ванной, оторвав ее полностью от труб отопления. После завершения разгрома я чувствовал себя так, словно провел десять раундов на ринге. Руки ослабли, поняв, что уже не в состоянии что-либо разбить, я схватил свою форму, револьвер и выбежал из дома, оставив дверь открытой на расхищение бродягам.

Так как Спрейги вот-вот должны были вернуться, было всего лишь одно место, куда мне можно было поехать. И я поехал туда. Показав клерку в «Эль Нидо» свой жетон, я сказал, что у них новый постоялец. Он дал мне еще одни ключи от комнаты, и уже через несколько секунд я почувствовал запах застоявшегося табачного дыма и пролитого на пол спиртного, которые оставили после себя Расс Миллард и Гарри Сирз. Я еще раз встретился с Элизабет Шорт, которая смотрела на меня со всех четырех стен; живая и радостная, ошалевшая от своих дешевых фантазий, расчлененная на заросшем кустарником пустыре. И, не признаваясь в этом даже перед самим собой, я уже знал, что буду делать. Убрав с кровати папки с бумагами и положив их в шкаф, я сдернул одеяло и простыни. Фотографии Орхидеи на стене были прибиты гвоздями, поэтому завесить их простынями было довольно легко. Приведя таким образом в порядок комнату, я пошел искать реквизит.

Черный парик с зачесанными назад волосами я нашел в «Вестерн Костьюм», а желтую заколку для волос — в магазинчике дешевых товаров на Бульваре. Меня заколотило еще сильнее, чем раньше. Я поехал в «Светлячок» в надежде, что этот бар еще не закрыт голливудским Отделом нравов.

Одного беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что заведение до сих пор функционирует. Я сел у барной стойки, заказал двойной форестер и уставился на девчонок, сбившихся в кучку на крошечной сцене. Их освещали огни рампы, установленной на полу; все остальное помещение находилось в полумраке.

Я осушил свой бокал. Они все выглядели одинаково — проститутки-наркоманки в дешевых кимоно с разрезом. Насчитав пять человек, я следил за тем, как они курили и поднимали кимоно, чтобы выставить напоказ свои оголенные ноги. Ни одна из них меня не впечатлила.

Затем на сцену поднялась тощая брюнетка в коротком нарядном платье с оборками. Сощурив глаза от яркого света и почесав свой очаровательный носик, она начала танцевать, выделывая ногами восьмерки на полу.

Я подозвал пальцем бармена. Он подошел, держа в руках бутылку; я закрыл свой бокал ладонью.

— Девушка в розовом. Сколько стоит взять ее с собой на часик или около того?

Бармен вздохнул.

— Мистер, у нас здесь три комнаты. Да и девочки не любят...

Я остановил его новенькой хрустящей купюрой в пятьдесят баксов.

— Сделайте исключение для меня. Себя тоже не обделите.

Полтинник исчез вместе с барменом. Я наполнил бокал, выпил и тупо уставился на барную стойку, пока не ощутил, как на плечо мне легла женская рука.

— Привет, я Лорен.

Я обернулся. Вблизи так могла выглядеть любая брюнетка, из нее можно было слепить что угодно.

— Привет, Лорен. Я... э-э... Билл.

Девчонка хихикнула.

— Привет, Билл. Сейчас пойдем?

Я кивнул, Лорен пошла впереди меня. При дневном свете на ее чулках были видны дорожки, а на руках следы от иглы. Когда она села в машину, я заметил, что у нее печальные карие глаза; а когда она забарабанила пальцами по приборной панели, убедился, что ее сходство с Бетти ограничивалось потрескавшимся лаком на ногтях.

Но и этого было достаточно.

Мы доехали до «Эль Нидо» и поднялись в номер, не проронив ни слова. Открыв дверь, я посторонился, чтобы пропустить ее вперед; Лорен удивленно вскинула брови, а потом присвистнула, давая понять, что комната была настоящим притоном. Я закрыл дверь, развернул парик и протянул ей.

— Раздевайся и надень вот это.

Лорен изобразила неумелый стриптиз. Ее туфли с шумом полетели на пол, а чулки порвались когда она стала их снимать. Я попытался расстегнуть ей молнию на платье, но, увидев мое движение, она обернулась и сделала это сама. Повернувшись ко мне спиной, она сняла лифчик, сбросила трусики и взяла в руки парик. Став ко мне лицом, она спросила:

— И это тебя возбуждает?

В парике она была похожа на комика из водевиля; единственное, что выглядело похожим, так это груди. Я снял куртку и начал расстегивать ремень. Что-то в ее взгляде меня остановило; тут я понял, что Лорен смущают мое оружие и наручники. Я хотел было успокоить ее, сказав, что я полицейский, но увидев, что такой взгляд делает ее похожей на Бетти, передумал и не сказал.

Она произнесла:

— Ты не сделаешь мне больно?

Я бросил: «Не разговаривай» — и расправил парик, убрав под него ее гладкие каштановые волосы. И все равно что-то было не так. Она по-прежнему выглядела как проститутка. Лорен бил озноб; вставляя в волосы желтую заколку для завершения картины, я чувствовал, что она вся дрожит. В итоге эта заколка лишь все испортила, порвав пряди сухих, как солома, волос и сместив парик на одну сторону, и девчонка стала похожа не на мою Бетти, а на клоуна с разрезанным до ушей ртом.