Читать книгу "Открытая дверь - Иэн Рэнкин"

— Гиссинг сбежал! — ахнул Аллан.

— Другого объяснения я не вижу, — согласился Майк, и, сделав несколько шагов назад, едва не упал, запутавшись в высокой траве, которой поросла давно не стриженная лужайка. Пытаясь высвободиться, Майк задел ногой что-то твердое. Это оказалась картонная табличка на деревянном шесте. Поверх слова «ПРОДАЕТСЯ» кто-то наклеил узкую полоску бумаги, на которой шрифтом помельче было напечатано: «ПРОДАНО».

Наклонившись, Майк поднял объявление, чтобы Аллан тоже мог его прочитать.

— Теперь мы его уже не отыщем, — сказал он.

33

Было раннее утро, когда Аллан высадил Майка у подъезда его дома.

— Ты уверен, что поступаешь правильно? — спросил он, выглядывая в окно водительской дверцы.

В ответ Майк только кивнул:

— Идти в полицию или не идти в полицию — вот в чем вопрос… Решай сам, Аллан.

— Может, мне подняться с тобой? — Аллан комично изогнул шею, пытаясь кивком указать на квартиру в пентхаусе. — Вдруг они еще там?

Майк покачал головой.

— Спасибо за предложение, но не стоит. — Он смертельно устал, но надеялся, что его голос звучит уверенно. — Не забудь, что бы ты ни делал — домой не возвращайся, пока все это не закончится… так или иначе.

— Но ты-то идешь домой?

— Я иду, потому что знаю все ответы.

Майк наклонился, чтобы пожать Аллану руку. Одновременно он что-то вложил другу в ладонь. Аллан посмотрел. Это была визитка Рэнсома. Он хотел что-то сказать, но Майк уже выпрямился и дважды хлопнул ладонью по крыше, давая знак, что Аллану пора трогаться.

Когда «ауди» отъехала, Майк еще раз огляделся. Поблизости не было ни следа Чибова БМВ, но это вовсе не означало, что гангстер не оставил в квартире парочку своих головорезов. Тем не менее он все же стал подниматься к себе, но не по лестнице, а на лифте. С тех пор как Майк в смертельном страхе бежал из собственного дома, прошло всего несколько часов, но сейчас он боялся не бандитов. Меньше всего ему хотелось обнаружить в своей квартире хладный труп Джимми Эллисона.

Когда дверцы лифта открылись на его этаже, Майк на мгновение заколебался. Дверь квартиры была распахнута настежь, как он ее и оставил, поэтому даже с площадки Майк хорошо видел, что Чиб и Страх не удержались, чтобы не отомстить ему за удачный побег. Все картины, висевшие на стенах прихожей, были сброшены на пол, искромсаны и растоптаны, так что восстановить их не было ни малейшей возможности. Казалось, будто в коридоре бесновалось какое-то хищное животное с длинными и острыми когтями. Майк, во всяком случае, очень хорошо представлял себе, как разозленные бандиты сбрасывают картины на пол, режут их ножами, прыгают на них.

— Надеюсь, им полегчало, — пробормотал он себе под нос. — Вот только что я скажу страховой компании?

Хрустя битым стеклом, которым был усыпан пол в коридоре, Майк двинулся к дверям гостиной. Никто на него не бросился, трупа тоже нигде не было видно, и он позволил себе перевести дух. На кресле, где сидел Эллисон, темнело несколько пятен крови; еще несколько капель, впитавшихся в ковер в спальне, свидетельствовали о том, что эксперт по картинам был жестоко наказан за попытку побега. На мгновение Майк задумался о том, жив ли до сих пор Эллисон, но тотчас отбросил эту мысль. Он знал, что в первую очередь ему нужно беспокоиться о собственной судьбе, о том, сумеет ли он как-то ее изменить. Впрочем, сейчас даже об этом Майк был не в состоянии думать. Усталость взяла свое, и, вернувшись в гостиную, он присел на диван. Возле камина темнела лужа, от которой тянуло мочой. Это, наверное, Чиб, хотя, может быть, и Страх. Разбитый телевизор явно был делом рук — или ног — скандинава. Оба Аллановых Култона исчезли, но изуродованный портрет леди Монбоддо по-прежнему валялся на полу возле журнального столика, и Майк взял его в руки. Беатриса все еще улыбалась ему с картины, но лица у нее больше не было. Когда Майк попытался расправить разорванный холст, с портрета посыпались чешуйки краски, а леди Монбоддо стала похожа на жертву автомобильной аварии, которой посекло кожу осколками стекла.

— Прости, — вздохнул Майк, кладя портрет рядом с собой.

Если не считать телевизора и испорченных картин, ущерб был не особенно велик. Вероятно, подумал Майк, отправляясь на кухню, чтобы налить себе стакан воды, когда Страх разбил телевизор, оба бандита вспомнили о соседях, которых мог насторожить раздавшийся среди ночи грохот.

Прихлебывая на ходу из стакана, Майк заглянул в свой кабинет. Пол здесь сплошь покрывали вытряхнутые из ящиков стола бумаги, но убрать их было сравнительно просто. Клавиатуру компьютера кто-то залил виски из бутылки, которую Майк оставил на шкафчике для документов. Сам шкаф, в котором хранились банковские выписки и инвестиционные сертификаты, был заперт, хотя бандиты и пытались вскрыть его при помощи кухонного ножа, который — согнутый и перекрученный — валялся в корзине для бумаг. Ключи от шкафа лежали в спальне в прикроватной тумбочке, но бандиты их не заметили, что свидетельствовало либо о спешке, либо о том, что они не особенно старались их найти.

Ничего страшного, подумал Майк, все это можно поправить.

Осмотр квартиры заставил его приободриться. Если бы ему вздумалось разгромить чью-либо квартиру, он действовал бы более методично и тщательно. И более профессионально. То, что учинили в его квартире Чиб и Страх, выглядело детской шалостью. Похоже, Кэллоуэй забыл основное правило бизнеса — любого бизнеса: никогда не смешивать дело и личные отношения.

В спальне Майк отыскал помятую пачку с единственной сигаретой. Выйдя на балкон, он закурил, глядя на просыпающийся город. В кронах деревьях перекликались птицы, а в зоопарке на Корсторфин-хилл громко заревел какой-то хищник. Докурив сигарету, Майк отправился на кухню и вооружился веником и совком. Уборщица приходила к нему по пятницам, но он решил, что в ее обязанности не входит приводить в порядок разгромленные бандитами квартиры. Ему удалось смести большую часть стекла от разбитого телевизора, но потом усталость снова повисла на плечах свинцовой тяжестью, и Майк, отложив совок, сел на диван. Закрыв глаза, он вспоминал, как все начиналось… Идея «нового крестового похода за Искусство», которую как бы невзначай высказал Гиссинг, показалась ему полным бредом, но в ней все же было нечто такое, что заставило Майка задуматься над ее осуществлением. А пока он размышлял, ему подвернулся Чиб, который, казалось, совершенно искренне интересовался если не самой живописью, то, по крайней мере, прибылью, которую можно было получить, торгуя картинами.

Похоже, именно встреча с Чибом в Национальной галерее и заставила Майка перейти от теоретических умопостроений к решению чисто практических вопросов. И это он первым сказал Гиссингу, что они должны действовать. Майк, правда, имел в виду частный банк или страховую компанию, но у Гиссинга были свои планы…

— Разумеется, были… — произнес он вслух и, взяв в руку недопитый стакан с водой, нехотя отсалютовал замыслу профессора.